Когда я очутился здесь впервые, мне стало жутко.
Страх льдом сковал ноги, поднимаясь всё выше и выше. Казалось, стра-хом пропитана сама почва. Вот в груди разлился лёгкий неприятный холодок, ладони противно вспотели, и кожа на затылке неприятно съёжилась, как от пристального взгляда в спину. Резко, как ветер, в мозгу ярким паническим плакатом взвихрилась мысль – бежать, бежать, не оглядываясь, пока несут ноги. Паника жёсткой волной накрыла меня, и я ослеп, хватая ртом воздух. Ноги стали свинцово-тяжёлыми – я не мог сдвинуть их с места.
Наваждение схлынуло так же резко. Я медленно брал под контроль свои эмоции, тело, и чуть не исторгнувшуюся душу.
Осмотрелся.
От моих ног вниз резко уходил красноватый песчаный склон, усеянный незнакомыми цветами, чуть светящимися в ночи, а дальше узкий, метра четыре, белый серп пляжа, тонущего в густо-чёрной глади озера.
Озеро Забвения – вертелось в голове.
А страх не ушёл. Он ледяной иглой застрял глубоко-глубоко, на дне сознания, готовый выплеснуться при первом неосторожном движении.
Другой берег вставал из воды непроницаемой, враждебной, чужой стеной чужого леса. И за спиной стоял лес, такой же чужой. Или другой? Или не мой? Из этого другого или не моего леса не выбегала на берег ни одна тропинка, и звери не ходили сюда на водопой. Я это знал.
Я запрокинул голову, опустив веки, и ничуть не удивился, когда раскрыв глаза, увидел чужое небо. Яркую россыпь Млечного Пути обрамляли неземные созвездия. Земные я знал. И южные и северные. И ещё созвездия десятков планет, населённых людьми, отпечатались в моей памяти с фотографической точностью. А эти были чужие. Такого ракурса я раньше не встречал.
Я опустил голову и стал всматриваться в странную воду, не отражающую неба. Так не бывает, пробормотал я, убеждая себя в незыблемости законов физики. До рези в глазах всматривался я в заколдованную воду, пытаясь рассмотреть хоть одну звёздочку, мне, почему-то, это казалось очень важным. Идеально-чёрная поверхность надвинулась, приобретя выпуклость, и, о радость, в нём начали проступать звёзды. Отчётливее! Ярче! Губами я почувствовал свежее чистое дыхание. Медленно опустилось, закрыв собою водную гладь, и так же неторопливо поднялось веко.
Я зажмурился, тряхнул головой, отгоняя наваждение – не может озеро моргать, и отступил на шаг. Открыв глаза я увидел ЕЁ! Она стояла в шаге от меня. Юная, чистая, изумительно сложённая! Слегка прозрачный хитон спадая с высокой груди, скрывая ноги. Голова склонена к правому плечу. Правильный овал лица, чуть широкие скулы, прямой нос. Длинная чёлка выгоревших на солнце волос прикрывала огромные чёрные глазищи. На пухлых губах улыбка.
Я сделал ещё один шаг назад, рефлекторно напружинившись и присев. Нервы напряглись до стеклянного звона. Там, в глубине меня, шевельнулась льдинка, уколов душу, и я, как загнанный зверь, приготовился драться с яротью берсеркера.
Она сдвинула к переносице свои льняные брови, а в уголках глаз искрился смех. Он накапливался в ней, как вода в чаше родника и, наконец, прорвался звоном серебряных колокольцев. Она протянула ко мне руки ладонями вверх, чуть растопырив длинные изящные пальцы.
«… Веннуи…» - слышалось мне в её смехе, «… Веннен…» - доносило эхо, «… Вэнимэлдэ…» - отвечало озеро.
И тут выдержка оставила меня, чего со мной не случалось никогда, даже в сельве Регула-9. Я банально завопил дурным голосом и… проснулся абсолютно мокрый и трясущийся. Кто-то гладил меня по голове, щекой я ощутил упругую грудь – Александра успокаивала меня, как маленького ребёнка.
- Вэнимэлдэ… - прошептал я одними губами, и меня затопила дремучая, неизбывная тоска.
- Что?
- Ничего, Саня, ничего. Я в душ.
- Иди.
- Иду.
А мне хотелось обратно, к ней. Взглянуть ещё раз. Хоть одним глазком, хотя понимал – сны повторяются чрезвычайно редко, а продолжений и вовсе не бывает.
Бегущая вода смывала напряжение и страх. От удовольствия я зажмурился и под веками проступил звёздный рисунок из сна.
Я знал, что буду делать завтра.

Информаторий принял от меня карту звёздного неба над озером, я же приготовился ждать как минимум часа полтора – попробуй прогони массив трёх галактик, однако машина выдала ответ буквально через несколько минут, словно эти данные уже запрашивали до меня, и вычисленный результат сохранился.
Ровные строки отчёта дохнули на меня могильным холодом, и пережитый страх плеснулся в душе тяжёлой волной. Все четыре планеты системы звезды Митрица были обитаемы, но очень давно. Сейчас они абсолютно стерильны. Сохранилось всё: города, леса, дороги, техника, прекрасные дворцы, и даже орбитальная станция, и при этом на планете не осталось ни одного микроба. Исследователи не обнаружили следов исхода, сопротивления, и вообще тел. Создавалось впечатление, что хозяева вдруг вышли куда-то и должны вот-вот вернуться.
Тоска вновь нахлынула на меня, и мне захотелось спать.
Гладкое, абсолютно чёрное озеро встретило меня немигающим глазом, гипнотизируя, словно шар. Шар наползал, разрастаясь до размеров Вселенной.
Его матовая поверхность качнулась, и я ощутил себя сидящим на мягком тёплом песке. Знакомо светилось россыпью чужих звёзд небо.
И тут сердце испуганным зайчонком запрыгало в груди. Рядом на коленях стояла ОНА, озорно разглядывая меня, странного человека. Когда она улыбалась, на её щеках проступали ямочки. Пшеничные волосы тяжёлым каскадом стекали с плеч на колени. И глаза… они стали серыми.
Я был счастлив! Я мог любоваться этим творением природы вечно. Я больше не боялся. Я больше не хотел убегать назад, в мир проблем и опасностей. Меня распирало как воздушный шарик.
- Кто ты? – прошептал я.
- Ты знаешь. – ответила она спрятавшись за чёлкой.
- Вэнимэлдэ? – звон серебряных колокольцев взвихрился вокруг меня. Я протянул руку, ожидая ощутить пальцами тёплый атлас её кожи.
- Да, - лукаво прищурилась она. – Вэнимэлдэ Фириэ.
- Что это означает?
- Вэнимэлдэ?
- Да!
- Прекрасная!
Я потянулся к ней, но опора ушла из-под ног; больно ударившись коленями, я очнулся на полу возле кресла.

Дул сильный ветер. Ровно. Без порывов. Он гудел кронами деревьев недалёкого леса, шуршал красными песчинками обрыва и белыми пляжа, шаловливо перебирал её волосы и ерошил мои. Я держал её руку – точёную, нежную в своей широкой грубоватой ладони и боялся дышать.
Она щебетала что-то на своём певучем языке, в котором почти не было гласных. Наречие это мне было неизвестно, хотя, или мне лишь казалось, в словах проскакивали валлийские корни. Постепенно я начал понимать смысл её речей, не разбирая отдельных слов. Я вдыхал её запах: неба, ветра, родниковой воды и чуть-чуть корицы. Я впитывал её всю – до последнего вздоха и жеста, до искорок в глазах, стараясь запомнить навсегда, боясь, что прекрасный сон исчезнет, как морок, и более не вернётся.
Просыпался я в ужасном настроении, и отвратительно гадливым чувством в душе. Я не мог смотреть в глаза Сашке, каким-то наитием понимая, что это не совсем сон. Она же приписывала моё поведение нервному напряжению, преследовавшему экипаж «Призрака» на пути в Магеллановы Облака и обратно. Она, оправдывая меня, ждала улучшения.
Я же предавая её, стремился забыться сладостным сном. И сон давал мне озеро, а озеро – забвение.
Иногда на берег выходили прекрасные белые животные – Маллинорэ. напоминавшие единорогов из сказок Земли. Они пили из озера, но не воду – время, потому, что в озере плескалось само спрессованное время, и звери имели над ним власть.
И в один из прекрасных сов я понял, что не смогу уйти от неё, иначе сердце моё остановится. Но как остаться здесь навсегда?
Вэнимэлдэ остановилась, повернувшись ко мне. Я взял её за плечи и заглянул под чёлку, в глаза. Она плавно повела плечом, и, хитон, издав шорох, как вздох, упал на песок. Я ощутил своим телом её. Мои руки скользнули вниз, её обвились вокруг моей шеи. Беззаботность и веселье на её прекрасном лице сменила настороженная озабоченность.
- Ты хочешь остаться со мной? – прочитала она мои мысли.
- Да.
- Ты не сможешь вернуться. Никогда!
- Я знаю
- Скажи. – она прикрыла глаза.
- Слова пустой звук. – от возбуждения моё тело онемело.
- Да, здесь главное чувства. У этого озера ты не сможешь произнести ни одного слова без чувства… здесь никто не может солгать…
Светлая радость наполнила меня, казалось, вот-вот за спиной вырастут крылья. На мгновение на задворках памяти всплыл образ Сашки, но тут же исчез. Трудно произнести эти слова в первый раз, потому, что в свои сорок я ни разу их не произносил:
- Я люблю тебя, Вэнимэлдэ! – выдохнул я, а она, чуть отстранившись, произнесла:
- Я, Вэннен – Дева Озера, из народа Веннуи, дарю тебе, о Воин Времени, свою любовь, себя… - Вэнимэлдэ прижалась ко мне, наши губы встретились, и мы провалились в пропасть страсти, наслаждаясь друг другом.
Дикая боль резанула по груди. В глазах встала красная пелена.
Я очнулся на песке. Небо не было чужим, и лес казался старым добрым приятелем. Рядом сидела прекрасная Дева Озера в сарафане пшеничных волос.
- А что значит Фириэ?
- Смерть.
И я обрёл покой.

1992 – 2000 гг.
Санкт-Петербург – Баренцево море.

... Он лежал в своей постели в окружении любящей его семьи. Шторы были полуприкрыты, и в комнату проникал лишь тусклый свет заходящего дня. Он умирал. Но в глазах его не было ни капли страха или сожаления, в этом последний день его жизни глаза его были ясны как никогда. Он был счастлив. И в ответ на печальные, полные слёз взгляды своих близких только улыбался. А после произнёс слабым старческим голосом:
- Нет, не плачьте обо мне. Да, я умираю, но это уже не важно. Ваша жизнь продолжается.
- Не важно? – переспросили слегка шокированные его дети и внуки, - ты уходишь от нас, и говоришь «не важно»? Но почему?
- Дети мои, послушайте, что я вам сейчас скажу. Всю свою жизнь я мучился вопросом, для чего живу я в этом мире. Да, я учился, работал, женился, вырастил и воспитал вас. Но я никогда не понимал, для чего всё это. Ведь смерть неминуема. И именно сегодня я вдруг понял весь смысл своего существования.
- И в чём же заключается этот смысл? – родные наклонились над кроватью старика, ожидая, что вот сейчас произнесёт он заветную тайну жизни.
- Этого я вам сказать не могу, но вам это и не нужно, ибо у каждого человека смысл жизни свой собственный. Но не пытайтесь познать его, лишь зря потеряете время, ведь вам это всё равно не удастся.
- Но тебе ведь удалось, - возразил его шестнадцатилетний внук.
- Посмотри на себя, - начал объяснять старик, - ты ещё так молод и полон неосуществлённых свершений. Как сможешь ты понять, какие именно поступки должен совершить в этой жизни, чтобы оправдать своё рождение?
Внук притих, задумавшись над словами деда.
- А я уже одной ногой в могиле, сейчас вся моя жизнь передо мной как на открытой ладони. И я счастлив умереть, зная, что жизнь свою прожил не зря.
Старик замолчал, и родные его поняли, что он уже не дышит. Вот только на губах его застыла счастливая улыбка.

Я выключила телевизор, но слова умирающего старика ещё долго не давали мне покоя.
Так в чём же всё-таки заключается пресловутый смысл жизни? Ведь каждый человек рождается не просто так, каждому из нас суждено сделать в жизни что-то такое, чтобы жизнь имела смысл. Конечно, у всех людей не может быть одного общего смысла их жизней, ведь каждый человек уникален. Наверное, кто-то рождается, чтобы стать лидером и повести за собой народ, кто-то – чтобы помогать людям, кто-то лишь для продолжения своего рода, а кто-то, может, только для того, чтобы в нужную минуту сказать пару слов другому человеку и этими словами изменить ход его действий. Всё взаимосвязано, и все мы - люди, человечество, - всего лишь детали в схеме этого мира. Но убери деталь – и схема придёт в негодность.
Но для чего же тогда рождаются люди, которые становятся ворами, убийцами, потерянными для общества людьми? Неужели лишь для того, чтоб воровать, убивать и вести никчёмный образ жизни? Возможно, хотя я считаю, что если б не было таких людей, понимали бы, что убивать и грабить – это плохо? Не думаю. Так может и эти, казалось бы, никчёмные люди живут не просто так, а чтобы мы, глядя на них, не совершали таких же поступков. Так ли это – не знаю, но не думаю, чтоб хоть один человек в этом мире наверняка знал, в чём заключается его смысл жизни.
Вот только некоторые утверждают обратное. Допустим, хочет человек во что бы то ни стало добиться успеха в карьере. И говорит, что в этом смысл всей его жизни. Но так ли это? Разве это не цель, которую поставил перед собой этот человек? И что же тогда получается, ну а вдруг не выйдет у него ничего с карьерой, и что теперь, жизнь прожита зря и никакого смысла в ней не было? По-моему – бред. Цель человека – это всего лишь цель, которую он либо достигнет, либо не достигнет. Там более что цели людей со временем меняются, но ведь не меняется же от этого смысл их существования.
И пусть я не знаю, для чего живу, пусть никогда так и не узнаю, смысл в моей жизни всё-таки есть, а значит живу я не зря.