Хитрости воплощения

Я поднимался по светлой широкой Лестнице Воплощений к своей новой судьбе. До блеска отполированная балюстрада отражала привычный от предыдущего воплощения образ. Высокий крепкий воин в повидавшем не одну битву кожаном до колен доспехе с металлическими вставками, поверх ради такого случая, длиной искусно шитой рубахи. На плечах походный плащ. За плечами внушительный опыт прошлых жизней.
В руках кулёк с золотым песком победно завершённых дел. Я гордился этим свёртком. У сопутствующих мне душ свёртки были значительно легче. У некоторых вообще не было. Как правило, это были юные души. Вели себя как дети. И выглядели соответствующе. Они наперегонки бежали вверх, перескакивая через ступеньки, расталкивая всех, кто плохо стоит на пути. Непоседы не могли дождаться новой возможности попасть в мир. Им ещё всё интересно, впереди так много нового.
Для меня родиться заново было уже не в диковинку, впереди достаточно ступенек, торопиться некуда. Есть время ещё раз оглядеться.
Лестница занимала всё зримое пространство. Золотые ступени и высокая массивная золотая балюстрада. Через тридцать шагов по центру каждого пролёта парили ангелы с огненными мечами. Зачем они здесь, я уже который раз не мог понять. Наверное, встречали молодых, наблюдали за опытными. Свет струился сверху, без обозначения светила. Откуда он, мне было не важно. Светлому и Непогрешимому возможно всё. Я нахожусь под его сенью, а значит, когда-нибудь он примет меня в свои чертоги. Не сейчас, правда. Мне нужно завершить свой путь, узнать о жизни всё, прежде чем смогу рассчитывать на пропуск в райский сад.
Интересно, каковы мои возможности на данный момент?
Я снова почувствовал приятную тяжесть золотого песка. При таком весе, вполне вероятно, могу рассчитывать на более чем комфортные условия вхождения в мир. И в семью, социально несколько выше, чем у остальных.
У кого мне предложат родиться в этот раз? В прошлый раз пришлось начинать с крестьянского уровня. Хорошо хоть физические данные не подкачали. За счёт силы и выносливости смог заработать доверие, потом уважение. Под конец жизни оставил детям неплохое состояние и хоть пока маленькие, но перспективы на титул. Теперь всё будет зависеть от них. Что для этого пришлось пройти – находилось в этом свёртке. Все победы, вся удача. Возможно, теперь мне предложат родиться у знатного воина. Или уважаемого учёного. Музыкантов и композиторов не рассматривал. Понимал, что в этом плане способностей маловато. Но зато из творческой элиты мог рассчитывать на начинающих стихоплётов. Тоже не плохо, тем более эпосы и легенды сохраняют имя автора на века. А это несомненный плюс к следующему воплощению. А может быть даже к шагу в параллельный мир.
От возможности взлететь до небывалых высот, я мечтательно прикрыл глаза. И тут же столкнулся со старичком, который давно ковылял передо мной, но именно в этот момент решил перевести дух. Старичок покачнулся, и я вовремя подхватил его под руку. Покряхтывая, он посмотрел на меня.
- А… Ты… Я тебя знаю.
Старик бредит. Как он может меня знать? Души не имеют постоянной формы, каждое воплощение они разные.
- Формы разные, - усмехнулся старик, умудрившись хрипло закашляться. - Вибрации те же. Я видел тебя много воплощений назад. Я был тогда таким как ты. Гордым, сильным. А ты был таким как вот эта мелюзга.
Иссушенным узловатым пальцем он показал на пробегавших мимо малышей.
- Ты тогда споткнулся и упал бы. Я вовремя поддержал тебя. Хоть бы поблагодарил потом. Да куда там. Я пока рот открыл, замечание сделать, ты уже наверху. Ох… Сколько столетий прошло… Сейчас даже вспомнить сложно. Вон как вымахал. А я? Я иду в свой последний путь.
- Как так? Я думал, души бессмертны.
- Бессмертны. - Старик хрипло захихикал. - Да. Но до определённого момента. Как думаешь, если такая развалюха как я, появится в теле младенца, какой из него толк выйдет? Это будет маленький старик. Ему уже ничего не будет интересно, всё пройдено, всё пережито. Нет… Все мои жизни до одной уже прожиты.
- Но как же так? А рай? Непогрешимый же обещал.
Старик опять залился хриплым смехом.
- Какой рай? Души должны работать, приносить золотые дары в мешочках. А если они будут нежиться в раю, как на курорте, кто работать будет? У нас теперь рабство добровольное. Лучше не придумаешь. – Он резко притянул меня к себе и зашипел. - И да. Не верь Непогрешимому. Я вот ему поверил. И теперь здесь. Тащусь на собственную казнь, потому что полуразложившийся мертвец уже никому не нужен. Но ты! Ты ещё можешь пойти другим путём.
Старик явно бредил. Каким путем? Других путей нет.
- А ты ни разу за балюстраду не заглядывал? – Он опять прочитал мои мысли. - Думаешь, зачем её такой высокой создали? Чтоб все кому не лень, нос туда не высовывали. Но ты… Ты попробуй. Только аккуратно. Сделай вид, что помогаешь мне облокотиться на неё и старик сильнее опёрся на мою руку.
Медленно мы подошли к одной из балясин. Она была настолько вычурной, что закрывала почти весь обзор наружу. Делая вид, что помогаю старику, осторожно приблизился к узкому проёму и заглянул в темноту. Я думал, что увижу разверзшиеся врата ада. Ведь что такое страшное могло находиться там, так тщательно скрываемое? Однако, когда глаза привыкли к полумраку, я увидел ещё одну лестницу. Гораздо уже и беднее, находящуюся в тени рядом стоящего великолепия. По ней тоже шли души. Детей почти не было. Стариков тоже. В основном сформировавшиеся, сильные, высокие, прошедшие не одну жизнь души. У многих были с собой увесистые свёртки.
- Где они столько развитых душ набрали? – Слова сами слетели с языка.
- То-то. Это Лестница Древних Богов. Они своим помогают. Если сможешь найти к ним дорогу. Не испугаешься препятствий. И не будешь глупцом, как я. Присмотрись, все кто идёт этим путём, могут рассчитывать на более чем приличные позиции нового воплощения. Лучше позиция – больше возможностей, сам знаешь. Даже если тебе никто не будут мешать – часто уже помощь. Спросу, правда там тоже больше. Поэтому, этот путь не для всех.
- Но я думал, всех Древних Богов уничтожили.
- Глупец. – Закряхтел старик. – Разве их можно уничтожить? Они же Боги! Это сказка для детей, придуманная Непогрешимым, чтоб рабы не разбежались.
- А те что, не рабы?
- А ты сам посмотри.
Я опять пристально стал разглядывать соседнюю тёмную, без вычурных украшений лестницу. Души по ней шли гордо выпрямившись. Я знал эту поступь. Так идут свободные люди. Даже больше. Там шло высокое сословие. Там шли те, куда я так рвался ни одну жизнь. Сутулых, еле влачащихся наверх там не было. Да, одежды у всех не броские, но разве это важно? Этот контраст особенно был заметен по сравнению с великолепием Лестницы Воплощений. Где по золотому покрытию тащились наверх истончённые, сгорбленные, в прошлом несчастные души. И которым даже в новой жизни особенно надеяться было не на что.
- Как же так? Почему там столько господ, а здесь – единицы из многих тысяч.
- Сам посуди. Если все будут господами, кто же работать будет?
Наверное, по здешним меркам мы очень долго копошились здесь. Ангел, стоящий по пролёту выше, сначала наблюдал за нами, а теперь начал спускаться. Огненный меч опасно блестел в его руках.
- Нам пора, надеюсь, ты всё разглядел? - Старик закряхтел, оперся на мою руку, всем видом показывая, что мы собираемся подниматься дальше, а сам продолжал мне шипеть. - Поднимемся в холл к Непогрешимому – замечай все мелочи, не дай себя одурачить. Даже дуновение ветерка тебе может стать подсказкой.

Теперь я ещё медленней шёл наверх, переваривая информацию. Блеск золота лестницы слепил глаза. Заставлял сомневаться в реальности увиденного за её пределами. Бредит старик или нет? Выжил из ума или дарит шанс на выход из замкнутого круга?
- А ты что тогда здесь до сих пор делаешь? – Решил ещё раз проверить его я. – Пойдём к тем душам, узнаем как там у них.
Из тусклых глаз собеседника на меня полыхнул огонь.
- Безумец! Отсюда ты туда не попадёшь. Между нами пропасть! Только оттуда. - Кривой палец указал вниз. – Там! Там на земле, пока ты жив, у тебя есть возможность пойти другим путём. Не всем дано. Не всех ждут. Но некоторым выпадает такая удача.
- Почему же ты не нашёл тот путь?
- Дурак был. И трус. На земле тот путь запрещён. Соваться к нему нельзя под страхом смерти. – Старик сипло захихикал, потом отрывисто задышал. Глубокий вдох закончился кашлем. Чем выше мы поднимались, тем хуже становилось, старику. А он указал на души-тени, бредущие с нами по золотой лестнице наверх. – С рождения все думают, что их ждёт жизнь вечная, поэтому на земле можно и пострадать. Жрецы не объясняют, что жизнь и страдания, в их интерпретации неотделимы друг от друга. Они оба, рука под руку будут длиться вечно. Вечно! Пока душа не отработает положенное и уйдёт на развоплощение.
- Значит, есть и другие жрецы?
- Конечно! – Старик до боли вцепился в мою руку. – У них другие правила, другие законы. Там жизнь не означает страдание. А здоровье - законный и защищаемый дар, а не высшее соизволение. Сколько раз ты встречал увеченных людей, а жрецы гласили, возрадуйтесь, что у вас жизнь сохранилась! Вот то-то. А что человек сам думает по этому поводу, их волнует в последнюю очередь.
Он уже не так сильно сжимал мою руку костлявыми пальцами. А мне на ум пришла старая сказка о дьяволе и душе. Мягко стелет старик. Где-то подвох.
- Но ведь не бесплатно. А что взамен?
- Дурак. – Тоска в голосе пробилась сквозь сип. - В последней жизни меня это и сгубило. Ты сначала докажи им, что ты достоин того, чтоб тебя взять. Сам видел, слабые души им не нужны. Они берут лучших. Не жадных, не глупых, не трусов. Это как минимум. Когда Она меня позвала, я начал рассуждать как тот пентюх из сказки. Она и ушла. Мне надо было пойти за Ней, умолять о прощении, но я струсил. А Она звала…
Я медленно шёл рядом ожидая, пока старик переживёт своё горе. Молчание нам сейчас было на руку. Мы шли мимо очередного ангела-стража. Через несколько ступенек я решился задать ещё вопрос.
- Значит, звала. А кого зовут?
- Всех зовут. Мы все их дети. Они нас создали. Многие не слышат, а если слышат, бегут к Светлому. А ему это выгодно. Попробуй прокормить армию ангелов здесь на небесах и оглоедов-посредников на земле. Да ещё надо декорации богатые создать, чтоб побольше душ привлечь. Думаешь, почему здесь всё из золота и откуда оно взялось? Мы же и принесли. Мы отдаём ему одну жизнь, а потом другую и ещё. А нам дают полюбоваться золотым блеском. Тебе нужны эти золотые ступени? Я бы и по деревянным прошёлся. Но чтоб в моём мешочке золотого песочка больше было. У нас своя задача в этой карусели, у Светлого своя. У нас - пройти по Кресту Стихий и собрать все составляющие. У Светлого удержать нас. Мне бы хоть один намёк, одну зацепку, один знак иметь, чтобы там на земле я мог вспомнить то, что вижу здесь!
- Что за крест? Что надо собрать? Где его найти?
- А, так ты не в курсе… - Старик грустно посмотрел на меня. - Поэтому никто не собирает. Живут, как придётся. Я тоже. Поэтому у меня теперь только семь составляющих из двенадцати. Этого мало. Очень мало. И добыть оставшиеся теперь не могу. Жизни кончились. На земле всё есть. Там расскажут. Если не испугаешься и не сглупишь. Эх… мне бы хоть одну зацепку… Хоть одну… Я бы уже был у неё. Но ничего, скоро моё дыхание вернётся к ней.
Последний ангел на Лестнице Воплощений остался позади. Впереди ждал просторный холл и суд Непогрешимого. Старик отпустил мою руку, опёрся на золотые перила.
- Хочу последний путь проделать сам. Хоть сейчас перед Ней стоять с гордостью. Это единственное, что у меня осталось.
Я подчинился. Такое желание – закон. Сам шёл чуть позади и старался не упускать старика из вида.

В большом стеклянном холле с множеством золотых светильников сидел Непогрешимый за длинным столом, как на Тайном ужине. По правую руку от него с закрытыми глазами восседал Седобородый Боже. Непонятно было, он спал или молился. Остальные места занимали венценосные ангелы и посредники. Ангелочки помоложе сновали туда-сюда с кипами бумаг. За спиной Непогрешимого находился фонтан Золотого песка. Туда служки ссыпали песок принесённый душами.
По левую сторону от стола то и дело возникала Воронка Воплощений. Рядом с ней стоял Наблюдатель. Высокий, почти до потолка залы. Огненно-оранжевый. Он следил, чтоб закон исполнялся для всех. И мог остановить Воронку, если посчитает, что чьи-то права не соблюдаются.
В глубине стеклянного зала находилась резная дверь. Я никогда туда не заглядывал. И редко замечал. Теперь к ней один из ангелов вёл моего случайного знакомого, после того, как служка высыпал весь его песок до крупинки в фонтан. Старик совсем сдал. Подношений для своей Богини у него не было. Он еле волочил ноги, но поддерживать себя не позволял. Он шёл на свидание со смертью. В какой-то момент, мне показалось, что в открывшуюся для него дверь проскользнул ещё кто-то. Это была прозрачная девушка. При ярком освещении почти незаметна. Только зеркальная стена замутнела. Чуть позже оттуда в тех же одеждах вышла сухая старуха, в руках она несла маленькое ярко-красное солнышко. Но удержать она его не смогла. Солнышко перелетело через фонтан, и было съедено Седобородым. Значит, не спит. Но и не молится. Богиня-старуха стала ещё менее заметна.
Я оглянулся на соседние души в поисках ответа, но не увидел на их лицах ничего. Дети забавлялись с ангелами, души-тени равнодушно покачивались. Никто ничего не заметил. Но ведь я сам ничего до этого момента не замечал.
Старик сказал, что дыхание ветра может стать подсказкой. Мне надо уловить всё движение воздуха, что здесь есть! В такие моменты мне всегда помогала интуиция. Сейчас самое время её использовать. Всё, что недосказано, недоделано, недопонято – надо анализировать. Иначе закончу, как старик.
Подходила моя очередь. Непогрешимый практически не отрывался от бумаг. Всё изучал и изучал. Изредка подписывал. Когда к нему подводили душу, он одаривал её секундным взглядом и снова погружался в отчёты. В основном все души подходили к Воронке Воплощений и исчезали в ней.
Когда я подошёл к столу, Светлый поставил росчерк на очередной бумаге и подал его служке. Служка подбежал к ангелу-распорядителю, передал листок и забрал мой мешок с песком. Потом почти всё его содержимое по распоряжению свыше высыпал в общий фонтан. Ко мне вернулся почти пустой кулёк. Теперь для семьи воинов слишком мало… Львиная доля моих заслуг ушла в оплату Светлому. Ангел-распорядитель провозгласил, что я удостоен родиться в семье крепких крестьян в теле женщины. Меня даже удостоили увидеть её проекцию. Довольно тщедушное тельце. С таким ратных подвигов не совершить. И даже не семья купцов. Опять крестьяне. С какими подношениями я приду в следующий раз? Это конец.
В памяти опять возникла скромная лестница. Захотелось прыгнуть прямо туда, не смотря на пропасть и крикнуть, дайте и мне шанс! Дуновение ветра вырвало из отчаявшихся дум. Рядом со мной появился высокий сильный Бог со следами кандалов на запястьях и кольцом с гранитным камнем. Это был мой Покровитель. Я это почувствовал. Его дыхание зажигало внутри синее солнце. Сильнее дыхание – ярче солнце. Так же я понял, что он был невидим для остальных. Его видел только я, Непогрешимый и Наблюдатель. Что ж. Это в привычках Непогрешимого, всё что неугодно и неудобно, скрывать от чужих глаз. Всегда полуправда.
Наблюдатель пристально смотрел на нас. Видно такие ситуации происходят редко.
- Думай! Проси себе знак при воплощении, - выдохнул Покровитель.
Знак! Ну конечно. Старик что-то говорил о знаке. При вхождении в новую жизнь я могу просить символ, который поведёт меня по ней. Что может быть бросающимся в глаза, нелепым и чужеродным для щуплого женского тела под патронажем Непогрешимого в этом воплощении, где женщину то и за человека не считают? Но в тоже время напоминало бы мне о Том, Кто поделился со мной дыханием. Что же это?
Меня уже подвели к Воронке Воплощений. Очень скоро я отсюда исчезну. Покровитель выжидал. Я не могу его подвести. Только не в этот раз. Он в меня поверил. Взгляд остановился на четырёхконечной звезде, которой здесь было украшено всё вокруг. Ну конечно!
- Стойте! У меня есть последнее желание. Хочу его использовать.
Ноги уже начинали тонуть в зарождающемся вихре. Времени оставалось совсем мало, но Наблюдатель чуть ослабил её верчение, ожидая моё слово.
- Я прошу в этом воплощении дать мне на руки стигматы.
Непогрешимый оторвался, наконец, от своих бумажек. Только бы задумка не была слишком явной. Тогда она может не пройти подтверждение.
Два бога удивлённо смотрели на меня. Один с растерянностью, Мой с пониманием. Светлый с опаской покосился в сторону Покровителя. Похоже, они поняли замысел. Мой чуть заметно кивнул. Его согласие есть. Осталось только заручиться согласием Непогрешимого, всё-таки пока на этот знак он прав имеет больше. Виновник ожидания равнодушно пожал плечами и уткнулся опять в свои бумаги.
- Ты понимаешь, что этот знак может увести тебя далеко от твоего Покровителя? – спросил Наблюдатель. Он светился тёплым огненно-оранжевым светом. Казалось, что голос у него тоже был оранжевым.
- Понимаю. И беру ответственность за все свои настоящие и будущие решения на себя.
- Да будет так!
Покровитель провожал меня взглядом. Я Его не подведу. Наблюдатель дал ветру раскрыться. Воронка завертелась сильнее, затягивая меня вниз, стирая память. Я поддался влиянию вихря, позволил ему взять верх над собой. Пусть он делает своё дело. У меня есть в запасе наработанный приём, который не раз помогал пройти жизнь с честью.
Исхитрившись, найдя нужную амплитуду, с последней стираемой мыслью произнёс: «Мне надо вспомнить, мне надо понять!»
Сияние Непогрешимого стремительно удалялось. Руки скрещены, ноги поджаты. Воронка схлопнулась, стало темно и пронзительно больно. Жизнь началась.

МЁРТВАЯ КНИГА
Душа-зомби

Из меня словно вынули душу.
Раскурочили и разрушили.
Все устои мои, все ценности,
Всё что я берегла в неизменности.

Всё чем вечно гордилась украдкой
Растоптало за час без остатка.
Разжевало и сплюнуло в землю.
С тем расчетом, что сгину наверно.

Мне остались разрухи иголки.
От любви и счастья осколки.
Мыслей, болей смердящая рана.
Настоящего с прошлым разлада.

На устоях плодились гадюки,
Мух личинок сжирая со скуки.
Ценность-столп превратился в блевоту.
А душа погрузилась в болото.

Разбирала себя по крупицам.
Очищала крошки землицей.
Убирала, что в жизни мешает.
Находила, с чем расцветает.

Я собрала себя с дикой болью.
Напитала останки любовью.
Пустоту закрепила слезами.
Заморозив душевное пламя.

Только жить всё ещё не способна
Без крупицы огня - тьме подобна.
Как же мне раздуть его снова?
Оболочке в осколках былого...

Они приходят ночью

После того, как жизнь изменилась, пришлось выбирать новое направление. Двигаться старыми путями означало топтаться на месте. Не развиваться. Деградировать. Последний аргумент заставлял засучить воображаемые рукава и искать новые границы дозволенного.
Выбрала направление по поиску Богов. Понятно, что это было самонадеянно и утопично. Но смириться с тем, что высших сил нет и что человек – самое умное и достойное существо в нашей реальности не могла. Тем более, что каждый день видела подтверждение обратного. Газетные вырезки пестрели очередными разоблачениями жадности и идиотизма власть имущих. И нежизнеспособностью, халтурой и прочему паразитизму всех остальных. Вот уж воистину. Каждый народ достоин своего правителя. Если смотреть на всё усреднёно, то да. Но средняя температура по больнице меня никогда не устраивала. Хочу иметь поддержку от высших сил согласно моим достижениям. А для этого нужно найти свой особый путь.
Первое препятствие, о которое споткнулась, понимание о том, что в пути к Богам наверх, нужно двигаться вниз. Буквально. Для начала нужно было сесть за стол и изучить старые научные рукописи, письма, древнейшие и не очень материалы. Всё то, что когда-то отнял у нас Непогрешимый. И который не справился с ролью светлого и справедливого. Но это были его проблемы. Тысячелетние. А мои только начинались. Времени на человеческую жизнь отводилось меньше, чем хотелось. Ведь поиски могли затянуться. Старые сказки научили сражаться до последнего боя курантов. И отступать не собиралась. Да и некуда. Позади пропасть сгинувших верований и надежд. Куда попаду потом? Этот вопрос дребезжал в голове каждое утро ещё до того, как вылезу из постели. И засыпал только после того, как засну сама.
При некоторых копаниях в древних манускриптах и пыльных толстых книгах, обнаружила несколько инструментов, которые могут ускорить процесс поиска и трансформации восприятия мира. На выбор инструмента ушло несколько месяцев. Каждый имел свои достоинства и недостатки. Карты, обладали большей информативностью, чем другие. И умели резко влиять на жизнь человека, продвигая его по социальному устрою, вырывая из привычного русла. Делали они это резко, оставляя за собой право, разрушить мир человека. А если человечек не готов – тогда он дурак, влез куда не следует. С такими не церемонятся. Размажут по ближайшей стенке. А поминками пусть занимаются мертвецы, которые будут человечка захоранивать.
Рамки и монетки умели отвечать чётко на односложные вопросы. Но только на те, что сформулируешь сам. А если вопрос требует развёрнутого ответа? Замучаешься вопросы задавать.
И руны. Для меня самый загадочный и непонятный инструмент. Хотя когда-то для нашей полосы естественный. Увидеть его смогла только после того, как сожгла все старые мосты. До этого смотрела как бы мимо них. Странное замутнение зрения в тот момент, когда они оказывались рядом. Это понятно. Светлый постарался избавиться от конкурентов. Но теперь я свободна. Можно изучать. Руны обещали раскрыть внутренний космос без внешних потрясений. А ещё они обладали Силой. Отказаться от такой возможности не могла. Изучение законов мира одна из новых задач. Изучив мир изнутри себя, можно приложить эти знания для поиска старых Богов, возможность добраться к ним по короткой дорожке.
Но была одна загвоздка. Руны – это не буквы, которые изучают все кому не лень. Руны открывались только тем, кому сами хотели. Кому позволят. Надо заслужить, а потом ждать, когда подадут сигнал. Что за сигнал? У каждого свой. Кастанеда это знает. Он проходил. Надо увидеть и расшифровать. Для меня пока единственный вариант ждать. И я ждала. Попутно решая мелочные бытовые проблемы.
Сегодня все домашние уже пошли спать. Муж уходя, недовольно покряхтывал и поглядывал на не исписанные листы бумаги, дети убегали наверх с чувством выполненного долга от интересно прожитого дня. Через несколько минут на втором этаже стихли смех, разговоры и топот.
Окно приоткрыто. Трель соловья, шелест бьющегося в стекло окна мотылька и скользящая по бумаге ручка нарушают тишину дома и улицы. Нудно сражаюсь с собой, пытаюсь передать чернилами образы. Вообще, мне давно не свойственно сидеть ночами. Утром работается гораздо легче и свежее. Но сегодня обязательно надо сделать задуманное.
Близится полночь. К дому подъехала машина. Наверное, к соседям. Тишину не нарушают и ладно. Отмечаю, что кто-то осторожно вышел из неё, но никуда не идёт, топчется на месте. Наверное, курит. Или ждёт, когда соседи выйдут.
Старательно вывожу буквы. Образы то приходят, то пропадают. Иногда моделируя ситуацию, сюжеты возвращаются под другим углом зрения. И опять приходится переписывать начатое. Текст часто не даётся, появляются зачёркивания. Рукопись уже не годна для чистовика. Проскальзывает лёгкое раздражение. Черновики - обязательная часть творчества, но иногда кажется, что из них не избавиться совсем.
Из мира чувств и образов вырывает медленный скрип ступенек крыльца. Кот? Нет. Он забегает на лестницу стремительно и легко. Садится перед дверью и ждёт, редко мякает. Здесь кто-то потяжелей. Собака? Тоже нет. Галоп бы сейчас такой стоял, скаковая лошадь позавидовала бы. Денис? Глупости. На часах двенадцать. Что ему делать здесь в это время.
Лёгкий налёт страха. Скрип повторился. Будто кто-то крадётся по ступенькам и периодически замирает, чтоб не привлекать внимание. Что ж. Попробуем сыграть по его правилам.
Тихо встаю из-за стола и медленно иду к двери. Скрип на лестнице замирает. Похоже, незваный гость прислушивается. Я тоже. Лестница высокая. Подниматься ему долго. А мне до двери меньше десяти шагов. И половицы знаю хорошо. Осторожно минуя две самые скрипучие, всё также медленно подхожу к двери. Она чуть приоткрыта. Первая мысль, что это чужак уже постарался, а теперь прячется за ней. Но щелчка замка не слышала. И судя по шорохам, он не прошёл ещё и половины. В чём же дело? Ну конечно, это дети забыли закрыть, а я не проверила. Чувство безопасности и теплая ночь расслабили. А сейчас это на руку бандитам. Почему бандитам? Ответ очевидный. Они пытаются проникнуть туда, куда не звали.
До двери рукой подать. Надо закрыть. Но любопытство берёт верх. Осторожно выглядываю в проём. Обзора хватает, чтоб увидеть чужака на ступеньках внизу. Он меня тоже увидел и замер. Потом понял, что прятаться теперь бесполезно и рванул вверх, чтоб успеть распахнуть незапертую дверь. Я же в тот момент успела её захлопнуть и повернуть замок.
Чужак раздражённо хлопает по двери рукой. Скрывать нападение уже бесполезно.
Грохот закрывающейся двери будит мужа. Пару раз окликает меня. Предпочитаю не отвечать. Сейчас сам спустится. Так и есть. Мы переглядываемся. Я пожимаю плечами под его вопросительным взглядом. Потом он осторожно выглядывает в окно и ещё раз спрашивает:
- Кто это?
Мне по-прежнему нечего ответить.
- Что им нужно?
- Откуда я знаю. – Вместе со страхом теперь проскальзывает раздражение. – Знаю не больше тебя. Брать у нас особо нечего. Есть дома и богаче. Понятие не имею, что они хотят.
На улице уже пять машин. Один старинный Роллс-ройс, одна Победа, одна Комара и два непримечательных современных авто. Странная у них подборка по транспорту.
Чужаки как на подбор. Высокие, накаченные. Будто их специально искали. Ну да, для такой работы - таких и ищут. То, что муж рядом, немного успокаивает, но всё равно понимаю, он один не справится. Нужна помощь. Кому звонить? Денис на работе, соседи спят, полиция далеко. И шкурой чувствую, она сюда не успеет. Выбираться надо самим. Рядом лес, там незаметные тропинки, которые чужаки не знают. Можно уйти через подвал и заброшенные участки. Муж сгребает сонных детей в охапку, они нехотя одеваются, но не сопротивляются. Чувствуют, что сейчас с родителями лучше не спорить. Через подпол вместе с мужем уходят в лес. Тихо радуюсь тому, что дети с лесом «на ты». Заночевать и спрятаться сумеют, могут даже некоторое время побыть там одни. Накидываю на крышку подпола плетёную дорожку, чтоб чужаки не сразу нашли. После того, как муж детей спрячет, ещё раз оценит обстановку. И вернётся за мной.
Остаюсь одна дома, наблюдать за чужаками. Зачем? В тот момент это казалось естественным решением. Кто-то должен отвлекать внимание и всем видом показывать, что дома все есть и никто никуда не собирается.
Чужаков становилось всё больше. Только потом я поняла, что они выходят из машин. Курят, разговаривают, смеются. А мне не до смеха. Страх уже сковывает. То перехватывает дыхание, то опять отпускает, когда думаю, что всё это ошибка и это гости соседей. Но чужаки поглядывают на наш дом, а не соседский. Бежать через подпол, боюсь. Боюсь, что чужаки меня отследят, и я выведу их к детям.
Страх смерти уже проходила. Почему я опять его переживаю? Картинка начинает трескаться и меняться. Не заданные вопросы, не сказанные ответы, стучит в висках. Что-то в этой реальности не так. Постепенно начинаю догадываться о нереальности происходящего, но страх не уходит. Нарастает.
Мужа всё нет. А рослые мужики ни от кого не скрываясь, докуривают. Бросают бычки в траву, асфальт. Кто-то приминает их. И идут к дому. В поисках спасения закрываюсь на все засовы что есть и вжимаюсь в стену. Прятаться некуда. И не хочу. Ощущение идёт, что идут за мной. А больше никто и ничто им не нужнее. Слышу, как они начинают подниматься по лестнице.
Потом стук. Дыхание останавливается совсем. И они начинают ломать дверь. Таким бугаям это не сложно. Все замки послетали сразу. Дверь держит только одна сухая ветка. Откуда она взялась вместо замка, вспомнить не могу. Но её они почему-то сломать не могут. Продолжают напирать. А ветка всё держит и держит, будто стальная. А я себе представляю, как от меня мокрого места не останется, если они сюда попадут. Наконец они перестают сотрясать дом попытками войти.
- Открой! – слышу то ли приказ, то ли просьбу. Агрессии нет. Складывается впечатление, что вообще им не важен результат. Они гости и это мне нужно, чтоб все они попали сюда.
Смотрю на искорёженную дверь. Понимаю, что ветку они не пройдут. Им нужно, чтоб сама убрала её и впустила их. Надо лишь только убрать эту сухую ветку. А что потом? Воображение рисует море крови, одиночество, в который раз разрушенный мир. Опять удушающий страх. А ведь можно всё прервать. Надо и правда только подойти и убрать эту ветку. И всё закончится. Быстро и эффективно.
Звенит будильник. Я просыпаюсь. Просыпаюсь тяжело. Не веря тому, что всё в порядке. И нет никого нападения. И конечно я не писала ночью. Потому с утра это делать продуктивней.
Такие сны мне давно не снятся. Уже прошла этот этап. Зачем они сейчас? Кому мешаю на этот раз? После пережитого ужаса ничего не хочется, даже пить.
Но ничего не бывает просто так. Страх страхом. А пока не пойму, что это было, он не уйдёт. Надо найти виновника этого ужаса. Кто меня хочет достать на этот раз?
Первым под подозрение попадает Непогрешимый. Это его методы ведения боя. Запугать до холодного пота, чтоб ноги сами понесли к его жрецам. А дальше дело техники. Возьмут в оборот, глазом моргнуть не успеешь. Повяжут, пожалеют, уши натрут. Нет, это не мой вариант действий.
Но тогда что-то не сходится. Зачем Непогрешимому тратить на меня время и внимание, создавая сны, которые уже проходила? С тех пор мало что изменилось. Я другой не стала, он тоже. Нет, это не он.
Тогда кто? В сне должен быть ответ. Перебираю детали происходящего. Важна каждая мелочь. Сколько было человек? Помню, что много. Но про точное количество затрудняюсь ответить. Вспоминаю про пять авто. Значит, около двадцати. Три шикарные машины. Все чужаки очень сильные. Если бы не опасная ситуация, в которую они меня поставили, с удовольствием бы познакомилась. Любопытно узнать их истории. За каждым угадывалась личность. Что они хотели получить? Вот тут вопрос. Их никто и ничто не интересовало. Только… я? Ну да. Получается так. Сон-то снился мне. Моя семья их не интересует, они дали им уйти.
Страх уступал место логике.
Так кто это? Старые Боги? Таким скопом? Нет. Глупо. Тем более, тогда среди них должны быть женщины, здесь их не было.
Догадка молнией сверкает в мыслях. Лезу в справочники. Сколько рабочих рун всего? Двадцать четыре! Как раз, чтоб поместиться в пять машин. Три футарка. Поэтому три машины приметные и богатые. Были созданы давно и переживут время. Символизируют прошлое, настоящее и будущее. Двадцать четыре сильных чужака. Это сами руны. И каждая как личность. Что может помешать им войти в мой дом? Мой страх и… ветка. Ну конечно. Пока сама не сделаю руны из ветки, в мою жизнь они не войдут, как бы они сами не хотели. Выбор за мной. Кровь? Куда же без неё. Любой договор ей скрепляется. А одиночеством, которое преследует любую трансформацию, меня уже не испугаешь. Теперь это вечный спутник. А почему они пришли ночью. Тоже понятно. Сейчас они тьма. Вот с последним лучом солнца и пришли.
Чтоб понять сон, потребовалось меньше часа. Я же хотела знак. Так вот он. Яснее некуда. Теперь только вперёд. Они уже ждут.

Серена. Новый взгляд
Серена проснулась от лучика солнца на выбеленной стене, просочившимся через узкое решётчатое окошечко в каморку-келью, и аромата кофе. Уже несколько лет она жила на подворье монастыря во имя Светлого и его верного святого Дональда Бессребреника, заветы которого старательно на словах исполняли высшие жрецы. На деле же оставляли честь исполнять прихожанам и мелким послушникам.
Раз пахнет кофе, значит Грешник ещё здесь. Можно понежиться в постели, а потом потешиться. Сегодня её не тронут, не призовут и никого уничтожать не потребуют. Всей жалкой черни амнистия в честь праздника! Серена засмеялась, представив себе серую массу мужчин в белых одеждах и женщин в цветастых платках-завесах, из которой она периодически отстреливала неугодных святым жрецам. В этот летний жрецы заняты великим действием - подношения всякой елейной дряни Светлому, а ей, как избранной для их бесконечных тёмных делишек, можно никуда не торопиться.
Спать уже не хотелось, а вот поваляться – да. Она замоталась в тонкое одело, оставив приоткрытой голень и обнажённую левую грудь с милой родинкой над сердцем. Пусть Грешник полюбуется, настроится, возбудится. Прядь тёмных коротко стриженых волос, упала на лицо. Девушка отбрасывать её не стала, притворяясь, что спит. Наверняка Грешник как искренний послушник храма Непогрешимого, готовит какой-нибудь сюрприз. Праздник же, чтоб его.
В сущности, грешница – это она. Это её с детства выдрессировали быть невидимкой на улицах, ходить кошкой по крышам, видеть в темноте, убивать без жалости и по возможности тихо. А он приставлен к ней выполнять мелкую работу. Мыть посуду, заботиться по хозяйству и удовлетворять остальные её прихоти. Он Грешник у грешницы на побегушках. К нему она относилась как к забавной зверушке. Ему запрещено было с ней разговаривать. Обет молчания. Его накладывали на всех, кто прислуживает убийцам. Чтоб не разбалтывали, что услышат. Ведь болтуна тоже убить придётся, а на такую работу, знаете ли, в претенденты не каждый годится. Какого-нибудь престарелого брюзгу, она вышибет отсюда под зад коленом. Плюс проверка на надёжность... Так что процесс подбора кандидата не быстрый. Лучше беречь тех, кто есть.
А вот убийцам разговаривать можно. Выговориться иногда надо всем. А особенно при такой нервной деятельности. Здесь храмовники опять заботились о здоровье своих тайных подопечных, вернее о минимизации собственной головной боли.
А вот заниматься любовью с Грешником не запрещалось. Святоши знать не хотели, что они здесь вдвоём вытворяют, и даже иногда присылали мальчика ночью с поручением, не сильно озвучивать своё занятие. Но признавали важность таких процессов для полноценного функционирования здорового организма. Как полный голод или жажда, отсутствие секса плохо могло сказаться на самочувствии прихрамного убийцы. Так что его она получала, сколько хотела, ведь послушник был здесь почти постоянно. Впрочем, слишком сильное напряжение она могла бы сбросить и без него, но это было скучновато.
Приставив к ней Грешника, храмовники закрывали ещё одну проблему. А вдруг она сбежит, влюбившись в какого-нибудь хмыря. Серена фыркнула. Идиоты. Ей посулили такие златые горы после Главного Убийства, что сбегать просто нет смысла. Никакой пройдоха любовник не сможет ей дать столько. А вот храм Непогрешимого мог. Сюда же толпами ходят – богатства оставлять. А кто не ходит, того очень быстро прибирает к рукам Светлый. Так, что комар носа не подточит. Высшее соизволение. Зато можно сложить пухлые ручки на внушительном пузике и прочитать ещё одну проповедь о «неисповедимости путей». Логично подведя под мысль, что если хочешь жить долго и счастливо, топай к святым местам и оставляй монетки. Чем больше, тем лучше. Тот, кто оставлял восемьдесят процентов своих доходов почитали истинным прихожанином. На этом благодарность и заканчивалась. То, что после уплаты всех поборов, «истинные» влачили жалкое существование и были похожи на местных сумасшедших, были их личные проблемы, а не храмовников.
В комнату заглянул Грешник. Похоже услышал, как она думает. Есть за ним такое качество. Наверное, побочный эффект от обета молчания. После ночи он не оделся, и теперь она могла полюбоваться рельефным телом, не как у Апполона, но тоже вполне себе и очень даже. Обнажён, значит, точно готовит сюрприз. В который раз она спрашивала себя, что он забыл в этом храме? Неужели и правда решил посвятить свою жизнь Непогрешимому, а на деле ненасытным жрецам? Серена из под опущенных ресниц старалась угадать, понял ли он, что она проснулась. Его-то мысли она читать не умела. Грешник с хитринкой улыбнулся и скрылся в смежной келье. Через минуту он вошёл в комнату с подносом. Маленький жёлтый цветок в вазочке, две чашки кофе, виновника её пробуждения и несколько пирожных.
Тень остановился рядом с кроватью и выжидательно наклонил голову. Однажды она провела эксперимент и притворялась, что спит почти час. И он всё это время покорно стоял рядом, поджидая, когда она соизволит дать понять, что проснулась. Послушник хренов. В то утро ей пришлось пить холодный кофе. Так что притворятся себе дороже. Если только поиздеваться. Но сегодня издеваться над ним не хотелось. И очень хотелось кофе.
- Ну да, ну да, я проснулась. Доволен?
Она отбросила одеяло. Из одежды на ней был только серебряный обережник на шее в виде летучей мыши. Грешник поставил поднос на маленький деревянный резной столик рядом с кроватью. Узоры на столике, кстати, вырезал он сам, чтоб хоть как-то украсить скудную комнатёнку. Серена взяла чашку, сделала пару глотков. И зыркнула на него.
- Ну? Что задумал? Я жду.
Осторожно из под кровати послушник вынул небольшую вытянутую коробочку и открыл её.
- Ах ты, извращенец. – Прыснула девушка. - Как посмел ты - нечестивец, принести такую отвратительную игрушку в покои Непогрешимому? Чтобы, сказали твои святые жрецы.
Грешник пожал плечами, глаза его блеснули. Серена спрятала подарок под подушку.
- Ну уж нет. Этим я воспользуюсь, когда рядом никого не будет. А сейчас хочу тебя. – Она притянула его за выдающуюся часть тела и первая начала прелюдию.
Они ещё не добрались до самого главного пирожного, когда в каморку постучали. Грешник сделал вид, что не заметил, но стук раздался снова. Серена с раздражением откинулась на подушки.
- Кого там ещё несёт в этот святой праздник? – издёвка в её голосе заставила партнёра неодобрительно посмотреть на неё.
Тем не менее, он встал и приоткрыл дверь. Достаточно для того, что получить сообщение, но мало для разглядывания, что в комнате происходит.
- Святой жрец просит госпожу в рабочий кабинет, - выпалил мальчик разодетый в парадные облачения. Обшарить келью взглядом ему в этот раз не удалось, и в ожидании ответа он раздосадованно покусывал нижнюю губу.
- Приду, - нехотя согласила Серена. - Но позже! Сейчас я занята.
Когда Грешник закрыл дверь, девушка ответила на его укоряющий взгляд.
- Ну что? Почему я должна прерываться? – и вкрадчиво напомнила. - Сегодня же святой день! Надо отпраздновать. Неужели ты оставишь меня без сладкого?
Через час она покинула келью в хорошем расположении духа и в мужской одежде. Накинув капюшон, чтоб не мозолить глаза бесчисленным прихожанам.
Пирожные так и остались на подносе нетронутыми.

На небе были другие звёзды. И падали они чаще. У нас попробуй дождись, когда блестящая искорка вниз полетит. И то, размышляй потом, может прогрессивный спутник какой в тундру с мандаринами свалился. А здесь, загадывай желания – не хочу. А Савка очень хотел его загадать. Чтоб ничего не произошло, чтоб всё осталось, как было. Чтоб рядом гоготали пьяные и несущие чушь друзья, чем его часто доставали, но в данный момент это уже не важно. А самое главное, чтоб его мотик был только его. А не оккупированный вселившимся чудовищем. С которым теперь неизвестно как договориться, ведь его желания идут в разрез с его собственными.
Звёзды всё падали. Может это местный метеоритный дождь такой? Когда редкое явление становится обычным, оно перестаёт иметь ценность. И Савка просто рассматривал сгорающие искорки. Кроме этого, мало что выдавало, что мир другой. Разве только свернувшийся калачиком дракон за спиной. Совершенно глупо. Неразумно. Несуразно. Необъяснимо. Что делать им теперь, так странно связанными судьбой. И ведь ничего бы не произошло, если бы чешуйчатый подох много лет назад, как и собратья.
Костёр потрескивал сухими ветками, дышал искрами, рождал пляшущие тени на земле и загадочные фигуры за деревьями.
- Ты вот скажи. Почему не умер? В этом камне. Столько же лет прошло. – Не выдержал Савка.
Дракон недовольно лязгнул крыльями. По всему ему не нравилось настроение этого человечка.
- Не мог. А если бы мог, не захотел. – Разговаривал он по-прежнему не открывая рта, ментально.
- Почему не захотел? Ведь это просто. Раз и всё. Ты уже не мучаешься, не сидишь. Или что ты делал в том месте? Вечность прожить в камне лучше что ли?
- Нет, не лучше. В безвременье одиноко. – Дракон закрыл глаза. И Савке даже стало жалко его. Видеть гибель друзей, смириться с этим. Не понимать, что происходит с ним, а потом привыкнуть и к этому. И жить дальше. Если это можно назвать жизнью. Скорее существованием. Без надежды и права знать, что будет дальше. Да любой бы человек с ума давно сошёл. Но это не человек. И ему, Савке от того, что чешуйчатый вышел на свободу не легче. Хрен знает, куда его теперь занесло с железной ящерицей.
- Ну так почему? – Савва до конца решил прояснить ситуацию. Может, будет возможность уговорить крылатого оставить его новое «тело».
- Нет надежды на возрождение. Вернее не так. После этого не будет жизни. Все твои знания и работа многих жизней - уничтожатся, как вредоносная программа. Твою душу разложат на атомы, уничтожат как пойманного дезертира, сбежавшего с поля боя. Такая аналогия тебе понятна? Я подчиняюсь законам жизни. Раз у меня не отняли жизнь тогда, значит, я для чего-то нужен. Не мне решать.
Пришли, называется. Игры разумов.
- Кто решает? Кто будет тебя распылять? Кому нужно заниматься такой … - Савка запнулся.
- Бредятиной? – закончил мысль дракон, выудив из его памяти подходящее. - Богам. Только им виднее, бред это или нет.
Савелий замолчал. Что толку спорить? У всех они разные. Мало ли какие привычки у Богов в этом мире.
- Всех что ли, распыляют?
- Нет. Только если сдался и сам умер. У вас это называется самоубийство.
- Значит, и у вас нельзя?
- Никому нельзя. Миры пересекаются по многим точкам. Души – точки ключевые. Если какая из них по собственному усмотрению уничтожает своё физическое тело, признаётся непригодной и развоплощается. Как игрушка с дефектом. Ведь в другом мире это может привести к катастрофе. А Богам катастрофа не нужна, иначе придётся начинать всё сначала. Ты знаешь, что курицу клюющую собственные яйца отправляют в суп?
- Это твои Боги. У меня другие.
- Не важно, в каком мире ты находишься. Боги могут перемещаться из одного мира в другой, менять обличия. Иногда они ходят в гости. Иногда, завоёвывая пространство. Тогда новый мир становится их домом, и возникают новые религии. Но и религии меняются. Некоторые разрушаются, некоторые возрождаются снова. Это карточные игры Богов. Человек, дракон, эльф – их марионетки. Ради Богов происходят войны, ради них рожают детей, ради них живут и умирают.
- А ты если ни в кого не веришь? У нас есть, например, атеизм.
- Это не важно, во что ты веришь. Главное, что верят в тебя. Ты же что-то делаешь? Работаешь, думаешь. Значит, кому-то служишь. Если учёный – возможно твой покровитель Тот. Руководитель города или царства – возможно, Зевс. Или вот ты. Что больше всего любишь делать?
- Ничего! По дорогам кататься.
- Значит, твоя покровительница Геката. Очень сильная, кстати Богиня.
Мысль, конечно бредовая, но интересная. Савка почесал лоб, закусил губу.
- А если не она? Тогда кто? – всё-таки подыграл он.
- Не знаю. Тебе решать. – Дракон опять положил голову на металлическое крыло. Играть в угадайку ему было не интересно. Но Савка не успокаивался.
- А если никому ничего не должен и никому не служишь, только себе?
- Так не бывает. - Спокойно ответил ящер. - Если живёшь, то значит кому-то из Богов нужен. Иначе бы не жил. Мы их шахматные фигуры.
- Любопытная теория. А что потом?
- Что именно тебя интересует?
- А если не сам? Если умер обычной смертью?
- Тогда перерождаешься. Тебе даётся новое тело, новые задачи и ты должен будешь выполнить их в течении жизни. Сделаешь – молодец. Не сделаешь – не молодец.
- И всё? Молодец или не молодец? А рай?
Дракон пыхнул огнём. Видимо у него это означало смех.
- Сказки для крестьян. Чтобы жить не так тошно было.
- Нет. Ты что-то путаешь. В нашем мире будет рай.
- Будет, значит будет. Значит ты – крестьянин.
- Нет. Я не крестьянин. – В голосе скользила обида. - Я рабочий.
- Большая разница, - согласился дракон. – Далеко ушёл по карьерной лестнице.
- Слушай. А зачем тогда мы живём, если это постоянный круговорот?
- Если будешь умён и настойчив, если проявишь индивидуальность, не будешь серой массой - можешь стать высшим существом. Ангелом, например. Или демоном. Эти примеры тебе понятны?
- А разве так можно?
- Конечно. Просто крестьянам не говорят. – Дракон приоткрыл глаз. – Рабам тем более. Часто они глупые и завистливые.
- А если не глупые и не завистливые?
- Тогда ленивые.
- И не ленивые.
- Тогда это уже не крестьян и не раб. Такой человек сможет добиться многого.
Савелий замолчал. Странный мир со странной теорией существования. Но что-то было недосказано. В одном месте концы с концами не сходились. Дракон вроде бы задремал. Но Савке спать не хотелось. После отчаянных мыслей о своём незавидном положении, место пришло неоправданному возбуждению.
- Слушай. Вот про самоубийц я вроде понял. А как же те люди или не люди, которые решают умереть добровольно, но ради кого то?
- Поясни. – Нехотя отозвался собеседник.
- Ну вот, например, если кто-то понимает, что идёт на смерть, но эта смерть спасёт родных. Или друзей. Или неизвестно, или неважно кого, но спасёт. А ему, наверное, тоже не хочется умирать. И задачи, как говоришь, наверное, у него есть? Как правило, у людей обычно есть дела и поважнее умирания. Но ради других людей, он готов. Ведь это тоже самоубийство по факту. Пусть чужими руками, но самоубийство. Он же понимает, что он уже не жилец. Такая душа тоже развоплощается?
- Нет, это другое.
- А что тогда происходит?
- Считается, что такая душа проявила ответственность, защитила других людей для продолжения делания их задач. – Дракон выдохнул. Непонятливость человечка мешала подзаряжаться. - Певцы будут петь, женщины воспитывать детей, мужчины работать. Все при деле. Не придётся выращивать новые фигурки для игр Богов. Сам понимаешь, на это нужно время. Поэтому такой душе, как отважной охранительнице имущества Богов, дают шанс родиться, возможно, даже в семье высоких чинов, государственных деятелей. А бывает, даётся шанс самой решать. Рождаться здесь или нет в другом мире. Но опять всё индивидуально. Может этому жертвователю своей жизни надо открытие важное сделать, чтоб цивилизация в рост пошла. И кроме него это никто сделать не сможет. А он жизнью жертвует. За такое тоже могут не похвалить. Но такие ситуации бывают редко.
- Значит? Можно сразу до ангела дослужиться? Или демона, - Савку явно интересовал этот вопрос.
- Если тебе так удобно называть этих существ, то да. Они не имеют окраски. Это условности.
- Для кого?
- Для крестьян.
- Я не крестьянин. – Буркнул Савка.
- Судя по вопросам, ты крестьянин. – Поставил точку собеседник.
- Я не крестьян.
- Тогда не будь им. Больше думай, выполняй обещанное, умей находить решения в любых ситуациях. И пойми, что твоя жизнь тебе не принадлежит. Как и мне моя. Если Боги соединили наши судьбы, значит, им для чего-то это надо. Злиться бесполезно. Убиваться тоже. Надо решить эту задачу. Выиграть или проиграть.
- А как выиграть?
- Если бы я знал…
На Савку опять накатила грусть. И очень быстро глаза стали слипаться. Он завернулся в спальник, прислонился к металлическому боку и задремал. Завтра посмотрим, каких ещё сюрпризов Боги наготовили. И есть ли они вообще.

Приходилось продираться сквозь топкое болото. Вокруг, как и предупреждал дракон, была вечная ночь. Свет давал лишь блёклый диск луны, по факту являющийся проходом в другое измерение. На поверхности жижи он оставлял светлые дорожки и этим скудно освещал пространство. Небо было чёрное без единой звезды. «Это не небо, - вспомнились слова дракона, - это земля». Небосвод из земли. Кто бы мог подумать. Не увидел бы, не поверил.
Тем не менее, надо старательно смотреть под ноги, чтоб хотя бы не напороться на корягу. Высокие железные ботфорты из драконьих закромов спасали. Одежда кое-где вымокла, но не критично. Иногда Савке казалось, что он по колено идёт по густому расплавленному шоколаду. Взбитая масса глины, ила и воды была такой же непроходимой консистенции. Сирена брела где-то позади. От помощи она наотрез отказалась. Ну и пусть, здесь самому бы пробиться.
Комары кружили и заунывно жужжали, норовя впиться посильнее, изредка попасть в нос или рот. Ветви скрюченных больных деревьев, вечность не видевшие свет, кишели змеями. Сначала Савке показалось, что это лианы. Так и было, пока он оступившись, не схватился за одну из них. Рука судорожно сжала нечто склизкое и живое. Извивающееся тело начало биться током, как от шестивольтового зажигания и покрываться чешуей. Савка тут же нашёл точку опоры и отбросил жуткую находку в сторону.
Что это было? Что-то вроде электрического угря?
- Эй, - шёпотом позвал Савка Сирену. Он остановился подождать её. - Ты жива?
- Жива. Не надейся, что потону. – Отрезала девушка, с трудом передвигаясь по вязкой массе, догоняя его. – Что за надобность хватать здешних животных? Цапнет тебя одна из них, и тут же навечно у них в гостях останешься. Наверху о тебе даже не вспомнят.
Савка не ответил. Хотел огрызнуться или отшутиться, но сил придумать-то умное не было.
- Хотя, подожди, - девушка осторожно подошла к дереву и стала рассматривать тварь, притворяющуюся лианой. Неспешное шевеление, кольчатое строение.
- Это не змея. Это дождевой червь. Только очень большой.
- Что они делают на деревьях? – Савка переводил дух и прикидывал, сколько ещё идти до башни.
- Видишь, вода кругом. Их затопило. А дышать надо. Вот и приспособились жить так. Влажность большая, кожа на воздухе не сохнет. Бедняжки. – Она погладила одного червя.
- Ну и дура, - сказал Савка. - Вдруг у них слизь отравлена?
Сирена сначала отдёрнула руку, потом сообразила, чем парировать.
- Сам только что его собрата в болото запустил. Вроде ещё скорчившись, не валяешься.
- Тот, которого я запустил в болото, меня током ужалил, - вставил последний аргумент Савка. Девчонка ему не нравилась, но остаться в этом месте без напарника нравилось ещё меньше
- Что ж ты жив до сих пор?
- Ток маленький. Возможно, что чем больше тварь, тем больше ток вырабатывает.
Сирена хмыкнула, но все, же больше к деревьям не подходила.
Высокий тёмный замок маячил впереди. Вокруг замка деревьев не было, только болото и редкие кочки. Чтоб обезопасить себя, по кромке больного леса путники дошли до теневой стороны. Освещение, хоть и скудное, но рисковать лишний раз, оказавшись в полосе света, не хотелось.
- Готова? – Оглянулся Савка, всё-таки выходить из под прикрытия леса было жутковато.
Сирена кивнула и первая вышла на открытое место. Шли гуськом. Жижа здесь уже не была такой вязкой. Обычная грязная вода. Комары остались в пределах леса и здесь надоедали не так сильно. Чёрное строение приближалось, вырастая всё выше. Оказавшись рядом с ним, Савке почудилось, что оно до небес. Снизу стены замка подёрнуло плесенью. Свет горел в нескольких окошка, но почти все они были наверху . Остальные были тёмными. Дверей, как водится, снизу не было.
Ещё бы. Зачем они Богам? Каждый из них в башню может пройти ему доступным способом. А других постояльцев здесь и не ждут.
Пока Савка озирался, как можно закинуть наверх нить волшебного клубочка, Сирена достала ящерку.
- Поможешь? – погладила она юркую помощницу.
Та быстро схватила тонкий аркан серебристой нити, протянутый ей Савелием, ловко помчалась наверх и скрылась в тёмном окне.
- Думаешь справиться? – всё же засомневался он. Надеяться на пресмыкающегося в такой ответственный момент казалось дикостью.
- А то. Думаешь, она глупее твоих железяк? Она - создание Богини-Матери. И наделена всем необходимым. В том числе и умом. – Потом покосилась на Савку и подытожила. - А это богатство достаётся не всем. Вот видишь, она уже обратно бежит.
Сирена подхватила любимицу с тёмного камня и сунула за пазуху погреться. Савку от этого передёрнуло. Совать холодную рептилию под одежду. Ну и мода у этой барышни. Но сосредоточился на том, чтоб проверить, выдержит ли нить их подъём до ближайшего безопасного окна. Как ни странно она выдерживала, но сильно впивалась в руки. Пока доберутся, порезаться можно в кровь.
- Ах. Чтоб тебя. Была бы эта нить верёвкой, цены бы ей не было.
В ту же секунду нить раздулась и превратилась в верёвку. Савка онемел. Тут же вспомнилась фраза из фильма: «Вот что крест животворящий делает». Только он здесь был не причём.
- Драконий артефакт. – Пояснила девушка. - Привыкай. У них возможно всё. Ты лезешь? Или как обычно, дамы вперёд?
Савка мотнул головой, словно стряхивая оцепенение, и полез наверх.
Окно находилось в трёх метрах от кромки воды. Оказавшись в замке, Савка удивился. Вместо сырости и промозглости, здесь было сухо и комфортно. Хоть и прохладно. Следом в окно залезла Сирена, чуть не упав на него.
- Отойди с дороги, баран. – Шикнула она.
- Слушай, коза. Следи за языком. А то случайно потонешь на обратном пути.
Сирена сделала вид, что не заметила этой реплики. Она права, что отмолчалась. Сейчас есть дела важнее ругани. Где-то наверху что-то упало, потом покатилось. Ждать пока всё утихомирится? Или пойти на поиски сейчас. Но первым делом надо уничтожить запах жизни, который исходит от них обоих. Он достал мазь данную драконом и намазал лицо и руки, волосы. Потом тонким слоем прошёлся мазью по одежде. Сирена сделала тоже самое.
- Где может быть Семя? Что дракон говорил об этом? – Сирена осторожно выглянула в коридор.
- Семя может быть в покоях Макоши. Но надо остерегаться Морены, она ходит по коридорам, охраняет свои богатства. Можно наткнуться.
- Остерегаться надо, Богини Смерти? Пожалуй, да. Уговорил. Ещё соображения? Где она может быть, по какому пути передвигается? – Сирена язвила. Савелию же было не до смеха. В этом замке даже комары боялись пищать.
- Обычно, женские покои находились на самом высоком этаже. – Блеснул он знаниями, оставшимися от сказок, где Иван-Дурак пытался допрыгнуть до самого высокого окошка в тереме.
Наверху раздался гогот. Слышались только мужские голоса. Что-то не складывалось. Откуда в царстве Тьмы живые. Стало жутко. А может…
- У меня галлюцинации? – решил выяснить он. Свой диагноз лучше знать раньше, чем позже. Сирена мотнула головой. Значит, она тоже слышала.
- Надо пройти наверх, понять, кто развлекается. – Не уверенно выдала она.
Коридоры освещал тусклый свет с улицы. Находиться в тени было легко. Сложнее, не напороться на какую-нибудь ловушку. Савка о таких слышал, но никогда не видел. И опасался, что подобные должны возникнуть на пути и сейчас.
Они приближались к большому залу. По его названию на плане замка, который они видели в пещере у дракона, ничего хорошего ждать не приходилось. Зал Мертвецов должен был вселять ужас. Когда она прокрались поближе, смогли разглядеть его. Зал был устрашающ, но вместе с тем великолепен.
Стены украшали изображения судного дня разных народов. Обрамляла эти изображения лепнина стенающих, кричащих, извивающихся, умирающих людей. Большие люстры в виде черепов с горящими глазами тускло подсвечивали это великолепие.
Одни были нарисованы на картинах, другие выведены на фресках, третьи обозначались иероглифами на глиняных табличках. На некоторых изображалась гибель рода людского, на некоторых битва Богов, на некоторых Богов с чашами на весах. Здесь били и Великий потоп и Великий пожар, и Великие землетрясения. Похожие культуры Майя, Шумеры, Египет, Месопатамия, Индия. В одной из таких картин Савка узнал Рагнарёг. Некоторые сюжеты были знакомы, некоторые видел впервые. Сирена разглядывала их особенно внимательно, наверное они были из её мира. Сколько уже было концов света? Савка начал считать ниши, и сбился на тридцать седьмой. А нас всё им пугают. Получается, страшно, но переживаемо?
В нишах, по периметру стояли каменные Боги. Некогда почитаемые и любимые. Ныне забытые или опороченные.
- Интересно, почему этот зал назвали залом Мертвецов, а не залом Концов Света? – прошептала Сирена.
Ответить Савка не успел. В начале зала, послышались лёгкие шаги. Они только успели спрятаться в нишах за статуями. Оставалась только молиться, что тень достаточно густая, а запах живого мира напрочь убился драконьем снадобьем.
В зал вошла Морена. Кожа подёрнута синевой смерти, глаза глубоко ввалились, образуя тёмные круги. На голове венок из еловых веток, украшенных белыми каллами. Убрус из морозной ткани скрывал волосы. Одета в белый сарафан с лазурным шитьём. Двигалась тихо, медленно. Где она ступала, появлялся иней. Савелию показалось, что в движениях Морены отмечается усталость. В руках она держала чашу украшенную водяными лилиями. Всё также медленно Богиня подошла к одной из статуй, плеснула на неё водой и сказала.
- Ваше время.
Голос тихий и протяжный. Похож на завывание февральского ветра. От него становилось холодно до костей, руки тут же онемели. Савелий сжался, в надежде согреться. И тут же понял, что совершил ошибку, на шорох обернулась Морена. Савка перестал дышать. Но в ту же секунду на голове зашевелились волосы, а в горле застрял крик. Статуя, которую полила водой Богиня начала трескаться. Как скорлупа с неё слезала каменная оболочка .
«Одноног» гласила надпись на постаменте. Из каменного кокона освобождался получеловек-полузмея. Кожа туловища слоновой кости, блестящая будто наполированная. На запястьях белые отороченные золотом браслеты, но голове белый тюрбан с золотыми накладками, цепочками, вензелёчками. Смотрелось это всё очень эффектно, но меркло перед его длинным змеиным хвостом, цвета молодой листвы. Змей! Вот же змей, который угостил первую женщину яблоком. Догадался Савка. Эк, его куда закинуло. А он всё голову ломал, как же змей человеческим голосом заговорить сумел.
- Госпожа, - склонился он перед хозяйкой замка и сложил по-восточному руки в приветствии.
- Наг, поторопись. Тебя ждут, – обдала его холодом голоса Морена.
Она ещё раз глянула из далека в нишу, где раздался шорох, но не заметив ничего подозрительного развернулась и медленно пошла к выходу, оставляя инистый след. За ней извивая длинное тело следовал Наг.
Искатели приключений вышли из своих укрытий, когда всё стихло в длинных полутёмных коридорах.
- Вот тебе и ответ, - продолжил Савка прерванный разговор. - Это не статуи. Это сами Боги. Только окаменевшие.
- Не нравится мне это. – Сирену передёрнуло то ли от холода, то ли от отвращения. - Раньше только Морена здесь была. А теперь эти ещё. И неизвестно что от них ждать.
- Знаешь, после Богини Смерти, все остальные не кажутся такими уж страшными.
- Возможно. Но теперь нам сложнее оставаться незамеченными. Чем больше глаз, тем больше шансов остаться здесь навсегда. Надо скорее искать Семя и выбираться. Пойдём, пока мы прятались от Морены, я смогла высчитать в какой из ниш потайной ход, о котором нам дракон говорил. Теперь не придётся на главной лестнице не светиться.
Она подошла к одной из ниш и отодвинула часть лепнины с изображённым в вечном мучении лысым человечком. Открылся узкий тёмный проход.
Савка достал специально припасённый для этого хода маленький хрустальный ларчик, завернутый в плотную ткань. Размером он был с яйцо, ювелирная работа. А внутри него спрятано маленькое перо жар-птицы. Савка первый протиснулся в узкий ход освещая его, Сирена плотно закрыла за ними часть лепнины.
Узкий проход сначала вёл их по периметру только что покинутого зала. Потом по пыльной винтовой лестнице. С потолка, перекидываясь на стены, свисала паутина. Создавая замысловатые тени. Путники поднялись на второй этаж. Его тоже предстояло пройти по периметру, чтоб добраться до следующей лестницы наверх.
На стенах изредка встречались крепления для факелов. Савка понял, что они находятся аккурат возле комнат. Ведь если кому-то что-то надо подглядеть, факел будет мешать. Возле одного такого крепления за стеной были слышны голоса. Савка не выдержал. Всучил ларчик Сирене, а сам стал искать древний глазок. И он его нашёл. В двух шагах от крепления справа.
- Тебе что заняться больше нечем? – злобно шипела Сирена. В этот момент она очень походила на змею.
- Не нуди. Когда ещё увидишь, чем развлекаются Боги в свободное от работы время. Всё под контролем, мы везде успеем. В царстве Тьмы торопиться некуда. Накинь лучше тряпку на ларец, чтоб случайно не привлечь внимание.
Когда свет был приглушен, Савка открыл глазок.
В комнате находились несколько божеств. Седой дед расположился в большом кресле рядом с камином, юноша со свирелью устроился рядом с ним на подлокотнике, тихонько насвистывая мелодию, под которую дед начал дремать. Два бородатых мужичка средних лет сидели напротив них и о чём-то вполголоса беседовали. Их Савка разглядел только со спины, но понял, что это они гоготали, когда они с Сиреной пробрались в замок. Справа от них сидел Морской царь. Его узнать можно было по чешуе, перепонкам между пальцев и рыбьему хвосту. Напротив Морского царя крепкий мужичок с большими лебедиными крыльями за спиной.
Посередине комнаты находился стол, покрытый зелёным сукном. На столе лежали маленькие плашечки с начерченными на них знаками, напоминавшие буквы. Когда в комнату вполз Наг, компания оживилась. Дедушка отрыл глаза, юноша перестал играть, соскочил с подлокотника и собрал со стола плашки.
- Ну-с, начнём. Сварожич, помоги. – Прошелестел Наг. Он достал толстую колоду карт. - Морской царь, прошу.
Морской царь провёл перепончатой рукой над столом, и на нём появилась карта мира. Теперь стол походил на большой экран. Большекрылый Сварожич кинул на карту искры, и она стала напоминать военную стратегию. Вроде той, которую Савелий много раз видел по телевизору, когда показывали успехи или просчёты военных операций.
- Напоминаю, - произнёс Наг. - Расстановка сил противника отмечена чёрными фигурами, ваши позиции отмечены красным. Нейтральные фигуры отмены белым.
Даже из-за спин участников было видно, что силы не в пользу игроков.

Наг, как более древнее божество выступал судьёй.
На живой карте разворачивалась битва. Боги выбирали подходящего человечка своей «масти», и начинали работать с ним. Когда они воздействовали на человечка плашкой с символами, он становился шире. И мог с легкостью преодолевать препятствия на своём уровне. Когда задача была выполнена, а человечек принимал обычные размеры, Наг вынимал из колоды четыре карты, которые заслуживала эта фигура и клал под ноги человечку с разных сторон. В какую сторону шёл человечек, той картой и сопровождался следующий этап. Человечек мог остаться на своём уровне, оказаться ниже по уровню. Ценилось, когда человечек становился на уровень выше. В этом случае он поднимался вверх по прозрачной лесенке. И работал уже в новых условиях. Каждый следующий уровень был уже предыдущего. Всего прозрачных этажей, построенных над полем было девять. Смыслом игры было вывести фигурки различными путями на вершину пирамиды. Чьих фигурок больше окажется на вершине, тот и победил.
Против кого они дрались, Савка не понял. Но это был кто-то могущественный. Он имел своих представителей в разных частях света. Мог менять фигуры, как перчатки. Если один чёрненький человечек погибал, на его место тут же становился другой.
Движением руки карту можно было увеличивать и уменьшать. Иногда на ней отражались целые континенты, иногда можно было рассмотреть только несколько фигурок-человечков, но зато в полный рост. Фигурки были как живые. Умели рождаться, расти, стариться и умирать. Им нужно было время для сна, еды и секса. Это всё учитывалось богами, когда они ставили перед человечком задачу.
У сидящих же в комнате игроков красных фигурок-человечков было мало. Часто приходилось выбирать из белых. Они считались сложными фигурами, не обученными и не надёжными. Приходилось тратить время на их обучение. Иногда человечек не выдерживал даже половины обучения, «срывался» и отказывался выполнять поставленные задачи. Тогда боги оставляли такую фигуру и искали другую подходящую.
Дополнительной сложностью игры была летающая над полем чёрная перевёрнутая пирамида. Она перемещалась хаотично, по только ей одной ведомому пути. Иногда с вершины пирамиды на поле падала чёрная капля. Тогда по полю шли круги, как на воде. Искажая существующие элементы. Если пирамида находилась низко, почти у самого поля, последствия от падения капли были минимальны. Они влияли на одного-двух человечков, раскачивая их, сбивая с ног.
Если пирамида находилась высоко над полем в момент выделения капли, тогда мощнее и многочисленней образовывались круги, искажающие пространство мира. В тот момент трясло всех. Многие человечки разных цветов падали. Некоторые слетали со своих высоких уровней, и им приходилось начинать сначала.
Игра захватывала. Савку вывела из состояния азарта Сирена. Она захлопнула глазок и поволокла его дальше по узкому коридору.
- С ума сошёл? Пока там все развлекаются, нам надо дело делать. Или ты не хочешь свою железяку обратно получить?
- Хочу, - согласился Савка.
Конечно, она была права. Но какая же интересная игра. Он бы не отказался увидеть это великолепие ближе, а не через глазок с ограниченной видимостью. Но сейчас надо найти покои Макоши и отыскать семя. По винтовой лестнице поднялись на третий этаж.
- Надо выбираться отсюда, – предложил Савка. - Вероятно, из потайного хода в комнату не попадём. Кругами ходить некогда. А здесь тихо, никого нет. Всё веселье снизу осталось.
Сирена согласилась. Выход нашёлся быстро. Возле лестницы находился ржавый рычаг, потянув который, открылся проход в просторный холл, спрятанный за двумя колоннами и мраморным постаментом с декоративной вазой.
Девушка выпустила ящерку с заданием найти нужную комнату.

Коридор на третьем этаже был отделан деревом. Если первый этаж напоминал феодальный европейский замок. Каменный и скупой. Второй этаж королевский дворец, то третий походил на древнерусский терем. Освещения здесь тоже не было. В окна скупо проникал свет небесного диска, всё больше напоминавшего Савке не луну, а фонарь.
Ящерица убежала в неизвестном ему направлении, и теперь он опасался, как бы сослепу не наступить на неё, поэтому предпочитал идти за Сиреной, лучше него ориентирующейся в темноте.
Коридор, как и предположил Савка был пустым. Они проходили дверь за дверью, когда наконец у одной их них девушка не остановилась.
- Ты моя умница.
- Я? - не понял Савка. С чего она решила рассыпаться комплиментами. – Да, я такой.
- Да ты тут при чём? Я про Генриетту говорю.
Сирена подобрала ящерицу и сунула запазуху. В темноте, Савка рептилию естественно не заметил.
- Это здесь, - уверенно указала девушка на закрытую дверь.
- Ты серьёзно доверяешь этой змеюке?
- Я её знаю всю жизнь. А тебя только вчера увидела. Так что из вашего общего уровня доверия она занимает девяносто девять процентов. А ты только один.
Не дожидаясь ответа, Сирена вошла в комнату. Дверь оказалась незапертой. Да и кого здесь опасаться богам?
Савка поджал губы. Показал бы он ей, что значит доверие. Был у него друг, которому он доверял полностью. Да и тот теперь оккупирован чудовищем. Так, злость откладываем в сторону, она плохой советчик. Ему сейчас надо найти семя, вернуться обратно по возможности живым, всучить находку дракону, а потом выгнать его из мотоцикла. За работу.
Закрыв плотно дверь, Савелий подоткнул коврик под дверь, чтоб снаружи не было заметно света. И вынул из тряпки ларчик с пером жар-птицы и зажмурился. Несколько секунд глаза привыкали к яркому свету.
Просторная комната Макоши была заставлена всевозможными сундучками, ларчиками, рундуками, корзиночками, мешочками. У окна большой стол, по периметру комнаты скамьи. Над окном полица, уставленная горшочками, мисками, кувшинами. Словом, искать они будут долго. Из украшений в комнате скатерть с цветочной вышивкой, много полотенец с изображениями птиц, на полу дорожки, на стене чёрный ковёр с золотым шитьём. Сюжет из старой сказки. Дуб, на нём сундук, в сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо. Рамка орнамента, луна, ветви дуба, крышка сундука, глаза зайца и утки выделаны бисером. Искусная работа, будто сама Василиса Премудрая из звёзд и лунного света соткала.
Пока Савка глазел, Сирена начала шарить по сундукам.
- Как хоть это семя выглядит? – в который раз спросила она.
- С картофелину величиной, чёрное. Похоже на большое подсолнечное с закруглённым верхним концом, - повторил Савелий описание дракона.
- Ничего подобного пока ещё не нашла. Может, подключишься к поискам?
Савелий нехотя подошёл к ближайшей корзине и стал вытаскивать оттуда мешочки. Мешочки оказались лёгкие. Развязав один, он увидел там сухую траву. Пряности. Ничего интересного. Бабьи штучки. Очень быстро ему это занятие надоело.
- Слушай, - осенило Савку. – А ты свою ящерицу можешь попросить семя отыскать.
- Уже попросила, - роясь в сундуке и вытаскивая один за другим оттуда наряды, ответила девушка.
– Ну и?
- Не получилось у неё. Побегала по комнате и замерла возле того шитого ковра. На вопросы больше не отвечает. Устала, наверное. Или комната заколдована.
- Думаешь, такое может быть?
- Здесь всё может быть. Ни я, ни ты это место не знаем. Ни правила, ни порядки, ни обычаи.
- А чем нам это колдовство грозить может? Мы можем уйти отсюда и сразу умереть от какой-нибудь заразы наверху.
- Можем. Тебя это смущает?
Савка неопределённо пожал плечами.
- Выбора-то всё равно уже нет, - уточнил он.
- Макоша – хранительница семейного очага. – Продолжала рассуждать девушка. - Навряд ли она будет убивать всякого, кто хочет помочь её другу. Если, конечно, дракон не обманывает нас.

Сирена выдвинула странное предположение. Савка опешил. И почему он об этом сразу не подумал? Растерянность и злость, плохие советчики. Хотя, опять же, какие у него варианты. Только выкарабкиваться из этой ситуации. Проскользнула досада, что он вообще попал в эту историю и под тот дождь. Прокрутил вариант, а что дальше? Ничего путного в голову не приходило, кроме того, что надо продолжать начатое. Он подошёл к ковру, аккуратно отодвинул его в сторону. Может там есть тайник, о котором хотела рассказать ящерица? Но потрогав, а потом простучав деревянную стену, ничего подозрительно не нашёл. Ничего не оставалась, как повесить ковёр на место и продолжить поиски в другом месте. Он решил залезть на скамью и снять с полицы миски и горшочки. Может повезёт там семя обнаружить.
Тем временем, закончив перетряхивать один сундук, и не сложив содержимое обратно, Сирена перешла к следующему. В комнате уже образовался приличный беспорядок. Вывешенные наряды на крышки сундуков, разложенная на столе посуда, рассыпавшиеся по полу мешочки с травами, перевёрнутые на бок корзины.
Шум в коридоре застал их врасплох. Сначала они не обратили внимание, но шум приближался, сформировываясь в шаги. Когда поняли, что возможно кто-то направляется сюда, было поздно складывать всё по местам, поэтому они просто спрятались, где могли. Сирена присела за открытый сундук, а Савка встал за печку и накинул на светящийся ларчик платок. Комната погрузилась во тьму.
Им очень хотелось, чтоб тревога оказалась ложной, и можно было продолжить поиски, но дверь открылась. С масляной лампой в руках в комнату вошла женщина. На вид лет тридцать. Высокая, фигуристая. Одета в белую рубаху и красную юбку. Поверх юбки белый передник. Рубаха и передник вышиты красной ниткой, юбка – белой. На голове рогатая кичка украшенная полевыми цветами. Мигающее оранжевое пламя придавало женщине дополнительной округлости и миловидности.
Она закрыла за собой дверь и только потом заметила беспорядок. Плавно прошла по комнате, рассматривая разгром. Подойдя к столу, поставила на узорную скатерть лампу. Сама села на скамью.
У Савки душа ушла в пятки. Сейчас она позовёт здешнего охранника Морену и у взломщиков настанет последний час жизни. Дракон предупредил, что Морена высасывает жизнь быстро. Савке оставалось надеяться, что и безболезненно тоже.
- Ну что же. Выходи, кто бы ты ни был. Время подходит, я тебя ждала. – В голосе хозяйки не было ни злости, ни обиды. Казалось, она вообще не удивилась, что сюда ввалились чужаки.
Названные гости нехотя покинули свои убежища, создавая в комнате длинные тени.
- Ах, вас даже двое, - сказала она, - поверните-ка. Дайте вас разглядеть.
- Кто это? – пока они вертелись вокруг себя, чуть слышно спросил Савка.
- Макоша, – пролепетала Сирена.
- Дракон же сказал, что все боги должны спать. Вот влипли.
- Ты из мира развития машин, - богиня указала на Савку, когда он оказался к ней лицом. Потом перевела взгляд на Сирену, - а ты из мира развития животных. Странная компания. И что же вы здесь ищите?
- Семя дракона. – После раздумья ответил Савка. Сказать правду ему показалось самым безопасным. Если не отдаст, так может, хоть и не уничтожит.
- Водолей приближается, - медленно произнесла Макоша. - Вражда Юпитера с Ураном достигла пика.
Вот тебе и раз, приехали. Пока Савка раздумывал, что сказать в ответ, Сирена выпалила:
- Это значит, что вы нам отдадите его?
Савка обречённо вздохнул. Ну кто эту девицу за язык тянет? Здесь же нужна дипломатия.
- Кто вас послал? – в голосе Макоши зазвенели стальные нотки.
- Дракон.
- Змей Горыныч что ли?
- Нет, вроде он так себя не называл, - Савка растерялся.
- А как выглядит?
- Знаете, он сейчас немного не в форме… Но если в общих чертах, то большой, зелёный, с двумя рогами.
- Велес, значит. – Ну что ж. Подарю я вам семя, а чем отдариваться будете?

Савка с Сиреной переглянулись, девушка довольно ухмыльнулась. Она чувствовала себя победительницей. Ничего, сейчас ложка дёгтя исправят положение.
- Можно, мы подумаем? – дождавшись утвердительно ответа Макоши, Савка утянул растерявшуюся Сирену за печку. От неожиданности манёвра, она даже пару споткнулась о разбросанные мешочки с травами.
- Что дарить будем? - съязвил он. - Может, твою ящерицу подарим?
- С ума сошёл? – глаза у девушки стали с плошки. – Я лучше твою голову ей подарю, чем с Генриеттой расстанусь. Слышала, старые боги не прочь были человеческие жертвы получать.
- А что ты предлагаешь? Выбирать подарки, девчачьи заботы, - блеснул он знанием. - У меня ничего нет.
- А волшебный клубочек? Дорогу мы знаем, обратную найдём. Я найду, - поправилась она, - а ты, если не отстанешь.
- Точно. – Савка похлопал по карманам, нашёл моток серебряных ниток. - У нас же есть клубок ниток.
Он победно вышел из-за печки и протянул подарок богине. Та ухмыльнулась, взяла одну из шкатулок с резной крышкой и открыла. При слабом освещении Савка увидел, что точно таких же клубочков у неё с десяток. И медных, и золотых, и серебряных. И это только в одной шкатулке.
- Не пойдёт, - подытожила Макоша. - Думайте ещё. Я этот клубок сама Велесу подарила. Ему и вернёте.
Обескураженный Савка подошёл к Сирене.
- Какие варианты ещё? Чем можно отдариться? - От растерянности он в кармане теребил платок, одновременно перечисляя содержимое карманов и рюкзака. - Документы, деньги, фляга, сигареты. Всё не то. Даже близко не лежало.
В один момент платок с ларчика соскочил и комнату осветил лучик света.
- Свет? – удивилась Макоша. – Откуда?
Ответ пришёл сам собой. Не задумываясь о последствиях, Савелий вынул из кармана хрустальную диковинку и снял с неё платок. Как они будут выбираться из замка без этой вещицы, было уже неважно. Он на ощупь отсюда выберется, но семя достанет.
- Ларчик света в мире тьмы, - Макоша, с удовольствием рассматривая освещённую комнату. – Добро.
Она вынула из шкатулки иголку с золотой ниткой, подошла к чёрному шитому ковру, висящему на стене, и сделала несколько стежков на яйце. В какой-то момент Савке показалось, что яйцо стало объёмным. Потом, что оно увеличилось в размерах. Когда чёрное яйцо размером с большую картофелину выпало из ковра прямо в руки мастерицы, Савелий понял, что это не галлюцинации. А ещё он понял, что без помощи Макоши, они никогда бы его не нашли.
- Держите. Только аккуратно. – Богиня отдала Савке яйцо. И отстранённо добавила, - смерть его на конце иглы.
- Чья смерть?
- Кощея Бессмертного.
Да, богов понять трудно. И можно даже не спрашивать. Говорят загадками. А он не Василиса Премудрая, чтоб отгадывать. Он завернул семя-яйцо в тряпку, которую использовал, чтоб заворачивать ларец и уложил в специально для этого приготовленную коробочку. После того, как оно скрылось в недрах рюкзака, можно было отправляться в обратный путь.
- Ну и как без освещения выберемся отсюда? – Спросила его Сирена, когда они уже собрались покидать комнату. – В потайном проходе даже щёлки для света нет.
Макоша хлопнула в ладоши. В воздухе материализовались две девушки. Блондинка и брюнетка, улыбающаяся и грустная, в кремовом сарафане и такой лентой в волосах и тёмно-синих. Полные противоположности друг другу.
- Доля и Недоля, мои помощницы. Они проводят вас до выхода, а я отвлеку Морену. Но моё время недолгое. Скоро она заметит, что вы здесь были. Ваша мазь почти уже не действует. Очень скоро запах живого тела привлечёт её. Постарайтесь добраться до колодца к тому моменту, как она кинется в погоню.
Доля первая вышла из комнаты в тёмный коридор и поманила путников за собой.

Савка с Сиреной не обернувшись вышли из комнаты. Недоля шла следом. Они слышали, как Макоша вышла из комнаты и пошла в другую сторону. Коридор пуст и прохладен. В окна пробивается тусклый свет.
- А чем обычно занимается ваша хозяйка? – поинтересовалась Сирена.
- Ткёт, - ответила Доля. Казалось, даже голос её был тёплым и сияющим, как солнышко. Несмотря на сложность ситуации, стало понятно, что всё закончится хорошо.
- А что она ткёт? – не унималась Сирена.
- Мироздание, события, судьбу. Нитки разные. Мы с Недолей распределяем их, чтоб каждому доставалось и того, и другого в меру.
- А можно, чтоб только ты в этом участвовала?
- Нельзя, - улыбнулась Доля.
- Нарушится равновесие мира, - глухо и печально подтвердила Недоля.
От её голоса повеяло тоской и безнадёжностью, внутри всё сжалось. И Савка подумал, что лучше бы она помолчала. Им очень нужно выбраться отсюда, а с таким настроением это будет невозможно. А вот позволить себя убить, запросто.
Когда подошли к лестнице, стали слышны голоса игроков. В них проскакивал, то азарт, то разочарование. Где-то снизу должна быть и Морена. Очень хотелось верить, что Макоша уже нашла её и отвлекла от главного входа.
Доля, как ни в чём не бывало, стала спускаться по лестнице, показывая, что путь свободен. Снизу лестницы стоял лёгкий туман. Он клубился, но не рассеивался, размывая пространство. Когда Савка проходил его, он почувствовал резкое дыхание ветра. Это сопротивление пришлось преодолеть рывком. Только тогда он оказался на втором этаже. Каменные стены, грубая кладка. Это был средневековый замок. Теперь понятно, почему именно на этом этаже был потайной ход, а на остальных нет.
В игровой комнате горел свет. И теперь помощницы Макоши поменялись местами. Первой перед открытой дверью прошла Недоля. В комнате послышались возгласы разочарования. Недоля поманила рукой, давая понять, что путь свободен. Проходя мимо двери, Савка увидел, что чёрная пирамида зависла высоко над игровым полем и сейчас выделит каплю. После такого землетрясения, наверняка многие фигуры потеряют свои позиции, поэтому всё внимание богов было приковано к красным человечкам, а не к открытой двери.
- Твоя заслуга? – спросил Савка Недолю, когда они отошли на безопасное расстояние.
- Моя, - подтвердила грустная девушка. Она опять шла позади, поэтому пришлось чуть-чуть отстать от Доли. – Ты ведь, подумал, что я только мешать буду?
Возразить было нечего.
- Все так думают, - философски продолжила она. – Но счастье нельзя оценить, не почувствовав горечь потери.
- Знаю, знаю. «Не было бы счастья, да несчастье помогло», «что имеем, не храним, потерявши, плачем».
- Да, это про нас, - согласилась Недоля.
- А тебе не обидно, что её любят, а тебя нет? – Савка сам не понял, зачем задал этот вопрос, но тоска, которая охватывала, когда он находился рядом с ней, требовала выхода.
- Обида имеет значение только для людей. Для нас важны возложенные на нас обязанности. Моя – распределять несчастья. Но несчастье понятие относительное. Скоро ты обо мне вспомнишь.
- Когда?
- В живом мире, – а после паузы добавила, - если выберетесь. Иди вперёд. Я следом.
Они дошли до лестницы, ведущей на первый этаж. Осталось только спуститься и почти свободны. Только до колодца добраться. Лес с потусторонними зверями пугал меньше, чем возможность встреться с Мореной в замке.
Доля шла первая. Но преодолев туманный ветер, ступила на белый мраморный пол первого этажа и пропала.
- Где она? – растерялась Сирена.
Недоля побледнела.
- Макоша опять спит. Доля ушла спать вместе с ней.
- А ты почему до сих пор здесь?
- Плохое люди помнят дольше, чем хорошее, поэтому я ухожу позднее. Морена в зале Мертвецов, он направо. А выход налево. Я пойду в зал, отвлеку её, а вы торопитесь.

КНИГА СТИХИЙ

Мастерица судеб

Я вижу картинки, давних лет.
Я вижу жемчуг времён.
Я вижу событий яркий след
Кометой пронесшихся вон.

Подвластны мне невзгоды судьбы
Стирающих души в пыль.
Из ниток я создаю их следы,
Из сказки делаю быль.

Сошью лоскутки и звёзды зажгу,
С туманом сплету рассвет.
По сфере неба солнце пущу,
Построю парад планет.

Хочу распущу, снова создам
Далёких миров полотно.
Но до сих пор нет храбреца,
Чтоб сердце похитил моё.



Откровение

Боги ко мне милосердны,
Я словно птица лечу.
Строчки скользят небрежно,
Зреть каждый день их хочу.

В мечте блокнот открываю,
Что спустится вдруг в тишине
Пугливая чёрная стая
Птиц-предложений ко мне.

Сядут на лист не слышно,
Рифмой сравняют изъян.
Строчки теперь посвящаю
Древним и мудрым Богам.

Мазь перестала действовать, а путники не успели ещё покинуть первый этаж странного трёхуровнего здания. Зеленоватый отблеск, не дающий просочиться запаху жизни в темноту, исчез, а они только подбирались к импровизированному выходу. Морена наверняка почувствует чужаков, когда пойдёт по этой части коридора, но сейчас её не было, а значит, есть время убраться как можно дальше. До портала час ходьбы, если поторопятся, минут через сорок смогут убраться из этого мира.
Недоля махнула им платком на прощанье и исчезла в темноте, предоставив шанс самим проложить путь к спасению.
Почти не цепляясь за верёвку, сначала Сирена, потом Савка спрыгнули с тёмную воду и побежали к лесу, где среди искорёженных деревьев стоял колодец. Ориентиром служил тусклый диск на небе. Вязкое дно не давало оттолкнуться, сопротивление воды мешало набирать скорость. Стараясь быстрее преодолеть открытое пространство, двигались неуклюжими перебежками, с усилием, спотыкаясь. В лесу оказались почти мгновенно. Он давал призрачное ощущение защищённости, но легче двигаться от этого не стало. Уродливые сучья царапали, норовили попасть в глаза. Змеевидные черви свисали лианами, были по лицу. Страх подстёгивал. Сирена более гибкая и тренированная, постоянно вырывалась вперёд, но также постоянно следила, чтоб напарник оставался в поле зрения. Савка знал это, но было не гордости. Он уже изрядно запыхался, проклиная копчености на ночь и пиво, и прислонился к дереву отдышаться. Бег по затопленному лесу, давался тяжело.
Пробирающий до костей вой позади, оповестил о начале погони. Вместе с воем по лесу просвистел порыв морозного ветра. Черви поджались и уплотнились, стали похожи на гигантские коконы. Савка же оттолкнулся от дерева и побежал за Сиреной. По его расчетам до колодца оставалось метров пятьсот, надо успеть.
Испуганный голос девушки заставил обернуться. Из-за низкорослых деревьев было видно, что Морена росла. Скоро самые высокие ветви оказались ей по колено. По расчетам Савки, ростом она стала метров десять. Она хлопнула в ладоши и в её синюшных руках, появился волк или большая собака. На таком расстоянии было не разглядеть. Он спрыгнул в замерзающий лес. Савелий с Сиреной замерли, в надежде, что ручная зверушка собьётся. Но он повёл хозяйку прямиком к беглецам. Морена неторопливо пошла в их сторону. Дальше беглецы смотреть не стали. Ну конечно, рассуждал Савка, смерть не привыкла торопиться. От неё никто не уходит, но не в этот раз.
Злость открыла резерв организма, дала сил, заставила расчетливей находить путь сквозь коряги и свисающие ветки. Сердце стучало ритмично, дыхание выровнялось. Каждый шаг богини приближал холод. Вода под ногами стала подёргиваться льдом, трещали от мороза деревья. Но страшнее приближающийся хруст ломких от мороза веток. Савка спиной ощущал дыхание адского пса.

МЁРТВАЯ КНИГА

Небо

Я забываю, что я одна,
Соперников больше нет.
Последний индеец сказал: "Прощай",
Рукой махнула в ответ.

В дали горизонт безбрежных лет,
И вряд ли сейчас дано,
Понять, смогу ли оставить след,
Иль сгнить в земле суждено.

Но мне сдаваться претит сейчас,
Пока жива и дышу.
Могу душой нараспашку стать
И в вечность пустить стрелу.

Но так ли нужен такой конец,
Чтоб ярко закончить жизнь?
Возможно, нужно позволить стереть
Из памяти вечную синь.

Сирена ждала возле колодца, готовясь в любой момент прыгнуть в него. Но Савка, понимал, что не успевает. Ещё пара секунд и он станет растерзанной добычей. В последний момент он вспомнил наставления бабушки, что убегать от собак нельзя. И заставил себя обернуться. На него несся огромный чёрный, с красными горящими глазами пёс. Савка нащупал в воде под ногами поддающуюся корягу, с усилиями вынул её. Коряга, как и всё в этом месте, была кривой уродливой, но зато размашистой. Да ещё и с налипшими на ветках тушками червей. Увидев перед собой невиданное чудо-юдо, пёс рыча остановился, обнажая белые зубы. И попытался кругом обойти добычу. Савка на манёвр не поддавался, поворачивался вслед за ним, чтоб быть лицом к опасности.
Пока они вертелись, Морена вырастая, подходила ближе. Ломая деревья, сковывая льдом пространство, посыпая сверху снегом. Надо бежать. А то скоро придётся уворачиваться, чтоб ещё и не раздавили. Раздался лёгкий свист и пёс завизжал, начал выкусывать из лапы вонзившуюся металлическую звёздочку Сирены.
- Ты с ума сошёл? – прокричала девушка. – Я здесь оставаться не собираюсь. Беги!
Изловчившись, Савка набросил на пса корягу и помчался к колодцу. Пёс остался позади. Повизгивая, он выкарабкивался из под мокрых ветвей, с электрическими червями.
Запыхавшись, Савка добрался до колодца.
- Прыгай, - скомандовал он, я следом.
- Только без геройства, за мной! - Сирена перемахнула через кирпичный край и скрылась в темноте.
Савка уже занёс ногу, чтоб тоже провалиться в тёмную глубину, как почувствовал, что огромная холодная рука тащит его наверх. Всё же надеясь, что выберется, побарахтался в воздухе, как большая мошка, схваченная за крылышки. Бесполезно. Он видел, как полупрозрачная Сирена, преодолевшая петлю времени, летит вверх к тусклому диску на небе. Для Морены она уже недоступна. Но сам уже готовился проститься с жизнью. Так нелепо, случайно и… и что обидно, каких-то секунд не хватило. Вдруг поднимать вверх его перестало. Наоборот, Морена поднесла его к колодцу. Всё, наверное, сейчас расшибёт его об эти камни. Савка сгруппировался, стараясь защитить, на сколько это возможно, важные органы. Мелькнул яркий свет, порыв ледяного ветра, толчок. И он полетел вниз, в колодец.
Вот уже преодолена петля времени и он тоже несётся вверх, как до этого летела Сирена. Вокруг всё видно, как на ладони. Чёрный пёс выбрался из под коряги, озирался в поисках хозяйки. Но её не было. Следы, обрывались возле колодца.

Голубое небо и горячее солнце над головой, весенняя нежная трава под ногами. По правую руку горы, свежий ветер с моря. Савка сидел на земле, обхватив колени руками и уткнувшись в них головой, оперевшись спиной на такой же колодец, через который они полчаса телепортировались сюда.
- Что случилось? – спросил он Сирену, терпеливо ожидающую, пока он придёт в себя.
- Она просто пропала. Сначала она держала тебя за рюкзак, а потом сжалась в воздухе до искры и с взрывом пропала. А ты свалился в колодец. Яйцо на месте?
Савка нащупал в рюкзаке тряпичный свёрток.
- Да, на месте. Но, всё же, что это было?
- Какая разница. Мы живы и с товаром. Со всем остальным, потом разберёмся.

Всю ночь по крыше барабанил дождь. С вечера тучи ходили. Хорошо, догадался перед сном накрыть палатку полиэтиленом. Сейчас бы прыгал, как дурак вокруг неё, чтоб нигде не протекало. Не мальчик, поди уж, в такие игры играть.
Погода шепчет. Савелий приоткрыл глаз и посмотрел на часы. Полседьмого утра. Дождь распугал всяких идиотов заводить мотоцикл под ухом в это время. И ладно те, что по делам собрались и уехали. Так есть больные на всю голову. Лагерь спит, а они заводят, газуют, гарцуют, пока всех не перебудят. А потом сами спать заваливаются. Убил бы. Но, что поделать, молодёжь. Пока мозг на место сам не встанет, вправлять бесполезно. Пусть между собой разбираются. Там Леший и Кабан, если нужно, порядок поддержат.
Покряхтывая, Савелий повернулся на другой бок, поправил под головой скомканный свитер, что сейчас служил подушкой, откинул в сторону край спальника - жарко под ним. Пусть тело подышит прохладным воздухом. Потом сунул подмышки руки и задремал. В полудрёме приходили образы прошлых жизней и, уступая место другим, уплывали вдаль.
Вот он мальчишкой, прыгает рядом с отцом вокруг старой Явы. Подносит ключи, задаёт по-детски много вопросов. У отца не получается выставить кулачковое зажигание, он сердится, нервничает, много курит. Через несколько дней бросает разобранный мотоцикл в гараже и больше к нему не подходит. Через месяц остывает к технике, через год начисто забывает о ней.
Подошёл к Яве уже сам Савелий, когда юношеский азарт и горячее желание катать подружек за нежный поцелуй, пересиливает страх напрасно потраченного времени. Он вытащил у отца из стеллажа все книги по ремонту старого мотоцикла и сидел ночами в гараже, пытаясь разобраться, почему же не идёт искра. Искра пошла, вереница девчонок тоже. Были и поцелуи при луне, и озорные компании, где каждая парочка разбредалась под своё дерево и давала клятвы в вечной любви, а если повезёт, то давала не только их. Но все подружки растворились, когда пришла повестка из военкомата. Савелий застал конец афганской войны. Его Алисой Селезнёвой во время боевых вылазок стала Ява. Уж она-то дождётся наверняка. Боевые действия велись уже не так ожесточённо. Но их хватило, чтоб привести на память паническую атаку. Проявилась она внезапно после праздничного домашнего застолья в честь возвращения. Он валялся на полу, корчился, задыхался. Тело покрылось испариной, и родители решили, что у него сердце. Унизительные походы по врачам показали, что с сердцем всё в порядке, а вот с нервами нет. С тех пор двадцатилетний Савка пил осторожно. Тщательно вымеряя свою позволительную «дозу». И если понимал, что она подходит к концу, садился на мотоцикл и ехал, не смотря на все протесты друзей. Ветер помогал окончательно протрезветь и купировать приступ. Страх оказаться скованным спазмами, заставлял мозг работать чётко, без ошибок, быть предельно внимательным. Поэтому, он ни разу не попал в аварию. Многие не понимали этого трюка, считали, что эта мёртвая петля когда-нибудь его затянет, и прозвали Пилотом. Некоторые старались повторить, но их быстро выносили на кладбище.
После армии была Лидочка, страстно влюблённая в него и мотоциклы, а потом охладевшая и к тому, и к другому. Дети и домашние заботы делают своё дело. Через пять лет после свадьбы она ещё вежливо поддерживала разговор. Через десять у неё появляются новые друзья и модные интересы. Через пятнадцать лет они чужие люди и их держат вместе только дети. Через двадцать дети вырастают и уже нечего делать рядом друг с другом. Прошлым летом, накануне годовщины свадьбы, они оформили развод. Осенью Савелий переехал в съёмную комнату, оставил Лидочке квартиру, старшему сыну ключи от машины, себе забрал отцовский гараж. Он практически там жил, туда приезжали байкеры, как на безотказную точку сбора.
Что друзья признавали за ним, так это умение быстро и качественно чинить технику. Услышав о проблеме, он уже знал методы диагностики и варианты решения. За своей техникой он ухаживал сам, за чужой за умеренное вознаграждение. На это и жил. Клиенты не переводились. Да и как им перевестись, если все мотоциклисты с ближних городишек к нему за помощью ездили. Когда-то он решил примкнуть к их движению, но один клуб быстро развалился, когда Савелию ещё и тридцати не было. Тогда как раз открылись все границы, и ветер перемен принёс это «тлетворное влияние запада». Стали зарождаться мото-клубы, на манер американских. Поиграть в эти игры хотелось всем, но через пару лет «наигравшийся» президент, просто собрал вещи и сказал, что клуб закрывается.
Савелий на этом не успокоился. Тяга к мотоциклам и желание быть рядом с людьми с такими же интересами, подвигло вступить его в «Лётчики». Погоняло Пилот, пришлось как нельзя кстати. Был он там дорожным капитаном, пользовался авторитетом, решал организационные вопросы движения. На этой должности он отрастил бороду и волосы, от пивных ночных посиделок погрузнел, обзавёлся животиком. Зато он знал, каким маршрутом поедут, где надо перекрыть движение, чтоб остолопы автолюбители не разбивали колонну, как правильно на парковке расставить ведущие мотоциклы, и им потом было удобно выехать, чтоб оставаться первыми.
Когда это делаешь год, ты в восторге и упиваешься новизной впечатлений от больших компаний. Знакомишься с новыми людьми, рассматриваешь невиданные до сель мотоциклы, созданные разноплановыми Кулибиными. Когда пять - это знакомая рутина, когда десять, понимаешь, что ничего не меняется. Проблемы остаются теми же, меняются только люди. А ты сам как в заспиртованной банке, связанный по рукам и ногам обязательствами, а на деле за драйвом больших компаний, перестаёшь ощущать ветер свободы, ради которого всё и затевалось.
Тогда Савелий передал полномочия молодому поколению и остался при клубе внештатным механиком.
К нему также ездили за починкой и покраской, приезжали поговорить по душам. Он был рад видеть всех, не навешивая ярлыков и умея смотреть на вещи шире. Кто кому помог, кто кого предал – его это теперь не касалось. Он поможет каждому, кто попросит о помощи. А кто его предаст, это проблема предателя, а не его. К тому же, нельзя предать не предаваемое. В свои пятьдесят он был предан только мотоциклам. Старушка Ява стояла ухоженная в дальнем углу гаража. Он выезжал на ней иногда, но не дальше ста километров от дома, берёг. Его ездовой лошадкой на протяжении последних пятнадцати лет был Интрудер. Горделивый, комфортный, вместительный. Едешь на нём на дальняк, как в кресле перед телевизором сидишь. Не устаёшь, нигде не затекаешь. Что говорить, комфорт для его возраста уже не на последнем месте. После того, как он ушёл из клуба, каждый год взял за правило ездить на мотоцикле всё дальше и дальше. Закрывал все заказы, сгребал накопленные сбережения и отправлялся в путь. Один на один с дорогой. Он ощущал себя старым мудрым индейцем, которые когда-то были властителями прерий, а сейчас этим властителем был он сам и с ним двухколёсный железный друг.
Сегодня был как раз такой день. Он приехал на праздник к «Лётчикам», попрощаться перед выездом. Дождь закончился, на часах десять. Но торопиться некуда, вся жизнь, что осталась, впереди. Можно отоспаться.
- Пилот, тут это… - в палатку, без стука и спроса сунулся Студент. - Колесо у меня клинит, а скоро ехать надо. Поможешь?