[Линолеум]

Еще один отрывок из мертворожденного рассказа "Перекресток". Начало егоhttp://forum.mirf.ru/showpost.php?p=...postcount=1892
Концовку уже придумал, но еще не написал.)

Скрытый текст - Перекресток прода:

Перекресток…
…Самурай встретил нападающих Тюдан-но-Камаэ - стандартной стойкой для атаки и защиты. Двое, особо азартных, вырвались из общей когорты на несколько шагов вперед, стремясь побыстрее расправиться с одиночкой. Один из спартиатов замахнулся, метя лезвием в лицо. Самурай лишь шагнул, подаваясь навстречу удару. Миг – и короткий меч спартиата, блестя, кувыркается навстречу траве, а изогнутое лезвие катаны уже торчит у того в шее. Второй юноша кричит – зло, надрывно – кричит за двоих, ведь первому остается только хрипеть, пуская кровавые пузыри; бьет со всей силой и быстротой, на которую способен. Не будь самурай тем, кем он есть – лететь бы его голове вслед за мечом. А так, изогнутая махейра со звоном налетает на подставленную цубу – гарду . Брызжут осколки – медь не выдерживает встречи со сталью – а затем и второй «торопыга» валится на колени, гиматий на животе ухмыляется кровавой раной, из которой тут же начинают лезть внутренности. Спартиат, тут же забыв о противнике, судорожно хватает склизлые кольца кишечника, пытаясь запихнуть их обратно. Самурай не мешает, он всецело занят остальными тремя. Звонко кричат встречающиеся мечи, яростно кричат живые, тоскливо кричат умирающие…

…Волчатам не хватало опыта. Набрасываясь втроем, они только мешали друг другу. Он бил на автомате, приемы, всосавшиеся, за годы тренировок и битв, в кровь были стремительны и смертоносны. Тобикоми-до: один из юношей замахивается мечом над головой; он делает то же самое, якобы навстречу, и, резко разворачивая запястье влево, бьет под углом вниз, разрубывая печень.
Текущим и скользящим, как вода, суриагэ, парирует выпад следующего, уводя клинок в сторону, обрушивает катану на голову в ударе семэн, раскраивая череп противника надвое. Последний оставшийся в живых замер в нерешительности – видимо, первый запал прошел, и кровь товарищей отрезвила его.
- Ну же, смелей! - Он улыбается, подбадривает. Юноша глухо рычит, в этом горловом звуке смешались ненависть и страх. Пятится назад, держа меч перед собой. Он неторопливо идет следом, оставляя дистанцию между ними неизменной. И тут же вскрикивает от боли, пронзающей левую икру. Мальчишка, с волочащимися по земле потрохами, извернувшись, намертво вцепился зубами в ногу. Хакама пропитывается, набухает мокрым. Он бьет Шуто ками-учи – ребром ладони по шее – бьет, не сдерживая силы, и короткостриженная голова мальчишки с хрустом обвисает на изувеченных позвонках. Обвисает, но не разжимает челюстей.
А пятый, с торжествующим кличем, уже стремительно прядает вперед – чтобы добить, пока не опомнился. Поступок, недостойный настоящего буси – но он знает, что в схватке все средства хороши. Не обращая внимания на рану, взмахивает катаной. Резко вскрикивают встречающиеся мечи, яростно вскрикивает живой, тоскливо вскрикивает умирающий…

…Я был почти уверен, что чужак победит, и все же оказался поражен. Такой скорости, такой техники, я не встречал даже у «бессмертных» Ксеркса. Будь он спартанцем, сражаться с ним в одной фаланге было бы для меня честью. А так, честью будет сразиться с ним, и, возможно, честью умереть. Ведь чужак, несмотря на жаркое утро, на битву с пятерыми, даже не запыхался, даже капли пота не проступило на смуглой коже. И теперь, я сомневаюсь – стоит передо мною смертный или полубог. Лишь только, когда Донат, из последних сил, укусил чужака за ногу, и по ноге того заструилась кровь, я облегченно вздохнул – значит его можно убить.
Жара стоит невыносимая, но я уже не кутаюсь в плащ. Последний из моей агелы пал наземь, грудь его украшает рана, после которой не выживают. Значит, не от кого больше прятаться, некого больше стыдиться - чужак и илот с семьей не в счет. Затихли резкие крики встречающихся мечей, молчат живые, и только тоскливо стонет умирающий…