Темнота… По всюду была давящая на тело темнота. Казалось, словно он висел в воздухе, беспорядочно раскинув руки и ноги. Но эту версию опровергало страшное давление сверху, словно его пытались вдавить в землю, в нематериальную землю, которой не было вообще. Затылок Мейсона очень сильно болел, из-за чего мысли путались, уводя его сознание его от действительности. Мозг отказывался думать напрочь, или же просто эта боль не позволяла ему сосредоточиться. «Где я?» Казалось, вокруг ничего не существовало.
«Из живущих невозможно выбрать истинного, а не живущих на эту задачу нельзя направить. Мы нарушим заповедь»
Эти слова появились из неоткуда и вбивали, словно эхо в голову Мейсона, свои необычайно мягкие волны в его уши. Слушать эти тихие и спокойные слова было невозможно, словно их не говорили, а выжигали в коре головного мозга. После того как голос закончил говорить свое предложение, резкая боль в голове Мейса утихла. Мейсон и сам не заметил, как свернулся в комочек, и зажмурил глаза. В голове резко что-то обрушилось, образовав страшную сумятицу. Мысли проносились в ней как метеоры по безграничному космосу, не позволяя собраться вместе.
Неожиданно, какая-то секундная жестокая боль в голове, заставила Мейса закричать. Боль прекратилась почти сразу, но Мейс резко понял, что его мысли словно встали на свои места. Мейс наконец попытался оглядеться. Вокруг была чернота, просто черная чернота, как будто он попал в черную дыру. Ни малейшего признака на источник света в этой кипевшей вокруг него темноте. Неожиданно тело начал пронизывать непонятный холод, закрадывающийся под рубашку, в волосы. Источник холода не был не ветер, а видимо эта чернота. Что-то как в тумане подсказало Мейсону что он уже не в том месте, где висел до этого. Теперь вокруг была не просто черная чернота, а клубившийся дым, сменяясь то менее черным, то черным. Мейстон продолжал ощущать собой, что он, куда-то движется. В голове ничего не носилось, мысли просто стояли на одном месте, не позволяя ему думать, и жить только тем, что видели глаза. Из-за царившего вокруг холода Мейс снова сжался в комок, потому что, выносить его не было сил. «Что… Что..» продолжения мыслей Мейс не смог добиться. Словно кто-то держал их, не позволяя думать, и осознать, наконец, что же происходит вокруг. Мейс схватился за голову. Не помогло. Это безболезненное ощущение было похоже на укол ультракаина в зуб. В голове все занемело, и ничего не ощущалось, только от этого становилось очень и очень неприятно. Все что понимал Мейс что он по-прежнему двигался, не приводя тело в движение. Неожиданно клубящаяся темнота медленно начала сменяться на какой-то более коричнево-падальный цвет, как будто тут кто-то сгнил и теперь горит в собственном соку. Понемногу туман сменялся на все более красноватый цвет, переходя в оранжево-темный, и затем в светло-оранжевый цвет. Неожиданно Мейс понял, что он теперь больше не двигается. Туман перестал клубиться и теперь равномерно тек вперед, образуя вокруг оранжевые клубы, медленно растворяющиеся в воздухе. Тем не мене холод совсем не пропал, а только усилился. В голове тикал пульс, отбивая его ритмы сердца, его ритмы жизни, словно заменяя время.
Что-то щелкнуло в голове и у Мейсона расширились глаза. Мысли потекли своей чередой, постепенно собираясь в кучу. «Где я? Что происходит?». Мейс попытался оглядеться вокруг снова. Казалось, что гравитация вокруг не позволяла это сделать. «Что происходит?!». В голове начали возникать образы, и Мейс наконец вспомнил что случилось. Это принесло ему небольшую долю облегчения, поскольку он вдруг понял, что, скорее всего без сознания.
-Это не так.
Пустой голос неожиданно возник из неоткуда. Если бы не гравитация или непонятное замедление времени, Мейс закричал бы от испуга, но успело только слегка приоткрыть рот.
-Такой молодой… - казалось, голос говорил очень и очень тихо, но он был невероятно громким и сильным, а главное объемным. Он словно катился в уши со всех сторон, как будто говорящий был везде, а не в какой-то определенной точке. Словно пытаясь успокоится, Мейсон попытался закрыть глаза и сильно зажмурив их открыть, видимо надеясь что все исчезнет - весь этот непонятный бред. К сожалению открыв глаза, Мейс понял, что ничего не исчезло. «Не может быть, не может быть! Это бред, я в коме, или без сознания, этого ничего нет… Черт как холодно! Может я в морге в морозилке!?».
-Такой слабый… Ты, наверное, задаешься вопросом, где ты? – этот голос привел Мейса просто в бессознательный ужас.
-Успокойся, я не хочу влиять на тебя ещё снова.
-К…к – звуки которые издал Мейсон ничего не значили, просто ему надо было что-то сказать, хоть что нибудь. Пронизывающий холод казалось, заморозил все его внутренности, но как, ни странно, боль от него не пропала.
-Времени совсем мало. Послушай. Твоя участь была избрана заранее, и она была страшна. Тебе стоило сказать спасибо спасшему тебя. – в голосе словно ощущалась какая то ложь, как будто с ним говорил человек притворно стараясь быть мягким. Казалось, голос понял, что думает Мейс.
-Нет, я не лгу. Я не лжец. – Это было произнесено с новой и необычной интонацией. –Ты должен понять, не вынуждай меня заставлять тебя.
-Ч… что понять? – с величайшим трудом Мейсону удалось произнести хоть что-то. Казалось в голосе появились довольные ноты, как будто говорящий смягчился к нему.
-Пожалуй, я отвечу на твой вопрос Незначимый. Когда то я был одним из могущественных властелинов, властелинов Оно, тебе этого не понять. Но, как и у всех у меня был создатель, тот, кто создал меня для определенной цели, что бы я что-то значил и делал. По сей день, я зовусь Темный Упырь, или Раздиратель Душ. Я был хорошим учеником, и старался понять все истины содержащие в себе Оно. Однако тогдашние Единые были слишком требовательны и давали слишком мало власти. Я не мог делать того что делали они. По прошествии небольшого времени, измеряемого твоим на многие миллиарды лет, Единые сменились другими. Неизменным на Единую власть Оно, остался Первый Единый, самый первый и главный, а так же могущественный Агорн Экласардиа. Он мог все, и имел общую власть. Многие почитали за честь служить столь могущественному и единственному правителю, как называют это в твоем мире, но я считал это тюрьмой. Однако был в Перовом Едином один изъян. Как лучшего и любимого его создания, он ценил меня, и не замечал, или старался не замечать изменения в моих делах, просьбах. Он сделал меня своим первым приближенным, единственным кто мог стоять рядом с ним, и не воздавать Мегу как другие при встрече с ним. Я имел наибольшую власть среди других подобных мне, но по сравнению с доступной властью Агорна, я не имел ничего. Тогда я решил стать им, вторым Первым Единым, и свергнуть с власти Агорна Экласардиа. Многое время я строил свой план, и наконец, когда час пробил, и я решил повернуться против него, этот глупец, наконец, понял, что, нет, Кого именно держал все время при себе. Да, да Незначимый, он держал при себе предателя и изменника. Я забрал его главное оружие, содержащее в себе его большую силу - Эхо. Увидев это, Агорн попытался воззвать ко всем Единым, но все из них были уже подкуплены мною, и уверены в победе увидев Эхо у меня. Агорн открыл свой взгляд и увидел у всех его приближенных черную язву в душе и его скорбь была весьма велика, как я и задумал. Эта скорбь ослабила его, высосала его силу почти до конца, но он был весьма и весьма силен, даже один против многих нас. Даже с Эхом в руке я и все Единые не могли уничтожить его. Война длилась очень долго, но однажды Эхо нанесло ему поражение. Добитый он добрался до Ронеголна. Увидев все это, мы поняли, что настал истинный час, и решили уничтожить, добить его, однако он был слишком умен. В то время когда мы уже хотели испепелить его, он сделал заклятье Ключ Агорна, и заключил в вечный плен всех Единых, пожертвовав собой ради всех вас презренных человекоподобных, которых я бы с удовольствием искоренил как ошибку природы. Пожертвовал собой ради так называемого мира среди вас... Агорн был глупец и никто иной! Как один из Единых я тоже почти попал в вечный плен, но я знал не полностью, но знал, как можно уберечься от вечного плена. Если бы я знал что тогда, видимо заподозрив меня в этом, он недорасказал мне о полном выходе из этого вечного плена. Большая часть моей силы и возможности были заперты в вечном плене. Как почти добитый лев я опять многие времена ждал и собирал силы, и изучал выходы из вечного плена. И теперь я понял, как нужно освободить всех Единых, и как тем самым освободить свою большую силу из этого вечного плена. Скоро я уничтожу Землю и начну с Великой Земли. Но мне не интересно убивать и мучить всех в неизвестности. Я дам им время подготовиться к моей войне, подготовиться, что бы насладиться в полной мере поражением Магистров. Но я потерял много времени, говоря с тобой. Передай Магистрам Цитадели, что не пройдет и два Круга новолуния как я начну войну, и уничтожу их всех до единого. Передай им что я намерен снять печать правды, или вечный плен.
Разум Мейсона по-прежнему находился в шоковом состоянии, он не знал, что сказать взамен этим ужасным словам, и не понимал все эти имена и названия. Но царивший вокруг холод заставлял его дрожать всем телом и желать поскорее избавиться от этого мучения.
-Слушай меня Незначимый. Ты должен все это передать им, не позднее истечения одного полукруга, иначе у них не будет времени подготовиться, а ждать я устал.
Казалось что сейчас Мейс просто умрет от этого ужасного холода. Слушать было невозможно, единственное желание было, что бы этот туман и голос вокруг исчез.
-У-уйди, о-о-оставь м-меня!
Казалось, голос немного сжалился над мучениями Мейсона.
-Как скажешь Незначимый. Но помни, время нет…
Раздался непонятный звук не похожий не на что, что раньше бы слышал Мейсон. Звук был настолько силен, что казалось он, расколет его череп на две половины. Из гортани раздался хриплый крик, похожий скорее на детский хриплый писк боли. Звук становился все сильнее и могучей, и когда Мейс понял, что сейчас он умрет, звук прекратился. Царивший вокруг ужасный холод, пробирающий его до самой последней нити, исчез. Постепенно окончания рук и ног приходили в себя после долгого простоя, и начали покалывать, словно он отлежал все тело сразу. В голове появилась новая тупая боль, и в память сразу же вернулись обрывки воспоминаний. Но это было не главное! Сейчас на всем на чем была основана его жизнь, это было тепло, которое лилось со всех сторон. Правда усиливающаяся боль в голове не давала ему покоя, но облегчение, которое проносилось как освежающий ураган по рукам, ногам, доставляло удовольствие, какое он не ощущал никогда. Оставаясь лежать в такой же позиции, и подметив, что теперь он чувствует под руками землю, и вообще твердость, Мейс попытался улыбнуться, что доставило мучительную боль в затылке. Постепенно «удовольствие» проходило, и взамен сильно засаднил нос, бок, рука, почувствовалось боль в груди, будто у него было сломано ребро. Попытавшись шевельнуться, Мейс понял, что руки и ноги его пока не слушаются, словно они были чужие, не его. Все что смог он сейчас, это просто открыть глаза…