Глава 1
Тени
Мысленно перебрав в уме все скверные случаи, которые когда-либо происходили с ним, Лотт решил быть честным и признать, что сегодня выдался самый паршивый день из всей его никчемной жизни. Собственно только с собой он и оставался честным, что хоть как-то позволяло сохранить те крохи достоинства, которые Лотт еще не променял на «блажь грешника».
Так же он вполне осознавал, как дошел до поворотной точки своей жизни и никакие молитвы Гэллосу не помогут исправить положение. Боги имеют свойство игнорировать грешников.
Ушастый Рик расшевелил палкой костер. Наблюдая за тем, как быстро разгорается пламя, Лотт стал более разговорчивым.
- Ребята, это вы? Я сразу и не признал. Мортэйн, отлично выглядишь. Наверно от женщин отбоя нет?
Мортэйн вытер свисавшую с заячьей губы слюну и громко высморкался.
- Можно я его разок ткну в бок, а?
Он потянулся к голенищу сапога и наполовину вытянул припрятанный нож.
- Заткнись, Мор. За труп мы не выручим ни гроша, - рассудительно произнес Чума. – Где наши деньги, Лотт?
- Деньги? Какие деньги?
- Не помнишь?
- Запамятовал, простите ребята, атура странные вещи творит с сознанием человека.
Чума почесал росшую клоками бороду и кивнул.
- Да, что правда, то правда. Но, знаешь Лотт, нам ли с тобой, двум любителям «блажи грешника», не знать, что поможет тебе припомнить, где ты припрятал наши денежки?
- У тебя есть порошок? – удивился Лотт. Он расплылся в улыбке и с готовностью произнес, – думаю, одна добротная понюшка поможет осветить все темные уголки моей памяти.
- О нет, мой друг, - осклабился Чума. – Один раз я уже допустил такую оплошность. Дважды меня еще не обманывали.
Он подбросил в костер еще веток. Дерево сухо затрещало, первые языки пламени лизнули пятки Лотта. Он закричал и попытался освободиться, но веревка держала крепко.
- Ну как, припоминаешь? – осведомился Мортэйн.
- Деньги у меня дома, - выпалил извивающийся Лотт. – Десять полновесных имперских крон. Клянусь честью бывшего оруженосца сира Томаса Кэнсли.
- Лотт, у бывших оруженосцев лордов не ходит в достоинствах честь, иначе их не называли бы бывшими, - заметил Чума.
Он беззаботно шевелил палкой угли в костре, заставляя пламя вздыматься все выше, а Лотта изгибаться все больше.
Даже не знакомый с основами пыточного ремесла человек сразу догадался бы, что за него взялись всерьез. Лотту связали руки, продели петлю в лебедке, что крепила бельевую веревку, и подвесили в одном из темных проулков улицы Тудэса Блаженного – давно облюбованной разным сбродом, состоящим в основном из попрошаек и законченных головорезов.
Впрочем, остальные жители городка Гэстхолла, находящегося на самой границе владений лорда Кэнсли, по мнению Лотта, не слишком уж отличались от его теперешних собеседников. Пиво здесь разбавляли, за долги пускали кровь, ну а женщины все до одной были малахольными.
Город вырос на руинах то ли селения, то ли капища желтоглазых. Остатки древнего народа жили в Землях Тринадцати задолго до прихода сюда людей. Когда церковь закрепилась в этих местах, около трех веков назад, их семьи были сосланы в Темноводье.
Люди построили жилища из камней покосившихся строений древнего народа.
Мелкие деревянные хибары теснились поверх каменных идолов желтоглазых. Некоторые родовые поместья имели одну или две стены, состоящие из странных, вертикально стоящих камней.
Даже здесь, в самой клоаке города, Лотт имел возможность видеть странные символы, украшавшие осколок плиты на которой сидел Ушастый Рик.
Рик хмуро взглянул на него, встал, расстегнул штаны и помочился на древнюю стелу.
- Таких как мы, Лотт, не держат при себе благородные, - продолжал тем временем Чума. – В нас достаточно наглости, чтобы попытаться обворовать своего сеньора…
- …или убить собственного брата, чтобы продвинуться дальше по службе, - закончил Мортэйн.
- Я. Не убивал. Брата. Мразь, – выдавил Лотт.
Он и не знал, что слухи распространились так далеко. Жутко захотелось вдохнуть порошок, но Лотт знал, что «блажь грешника» закончилась еще неделю назад. Так же он знал, что задолжал круглую сумму единственному в городе поставщику наркотика. И, как бы ему не хотелось, он не мог не догадываться о том, что Чума рано или поздно узнает, что денег, чтобы расплатиться с долгом, у него нет. И тогда Мор с огромным удовольствием воткнет ему в бок заточку.
- Может быть и так, - медленно протянул Мортэйн. Он пожевал выпирающую вперед губу и продолжил. – Где же деньги, Лотт?
- Я снял комнату у старухи Васты. Деньги там.
- Мы знаем, где ты снял комнату, - улыбнулся Чума, и рытвины от оспы на его лице превратились в кратеры. – Мало того, старуха, мир ее праху, сама впустила нас в твою комнату. Представь, как мы огорчились, не найдя наших денег. Но Гэллос смилостивился над нами, и мы нашли тебя, бывшего оруженосца и любителя дурманящего порошка. Ребята хотели сразу выпустить тебе кишки, но я не упускаю любую возможность вернуть свои деньги. И я сказал им: ребята - у этого Лотта за душою ни гроша и, видят боги, он скоро отправится на тот свет, но это не значит, что мы должны из-за него голодать. Он - бывший оруженосец барона, а оруженосцам положен меч. Оружие в наше время ценный товар, за который платят неплохие деньги, и мы просто обязаны взять его в уплату долга.
Младший сын купца, Чума имел отличную деловую хватку; вот только очень плохо разбирался в людях.
Он должен был понять, что раз Лотт не нанялся в городе в охранники и тем более не носил при себе меч, то, само собой разумеется, что оружия при себе он не имел. Клинок он продал еще полгода назад, получив при этом солидную порцию атуры.
Лотт решил воспользоваться шансом и с надрывом произнес:
- О, не забирайте Пламя Веры. Название этому клинку дал сам лорд Кэнсли.
Мортэйн ощерился и ударил его палкой.
- Говори, где спрятал меч, или я с тебя лоскутами сниму кожу.
Лотт весьма убедительно зашмыгал носом. Если бы его, словно тушку кабана, не подвесили за руки коптиться под огнем, он наверняка заломил бы от отчаяния руки.
Мортэйн с остервенением принялся бить его палкой. После десятого удара Лотт решил, что будь у него меч, это был бы как раз тот момент, когда бы он сдался.
- Хорошо, - он шмыгнул носом. – Вы получите его. Но предупреждаю, на нем фамильное проклятие.
- А нам им и не владеть, – хмыкнул Чума. – Говори, стервец, куда спрятал Пламя, а не то Мор спустит тебя пониже к костру.
- Хорошо, хорошо. Я готов своими руками передать вам меч, - заикаясь выговорил Лотт, - вот только они маленько связаны.
- Э-э нет парень, - ты не проведешь меня еще раз, - хохотнул Чума. – Ты скажешь мне место и повисишь тут, пока я схожу и возьму причитающееся мне барахло.
- Нам, - рявкнул Мортэйн.
- Нам, - поспешно поправился Чума.
- Сверток с мечом я спрятал в тайнике возле городского колодца, того, что возле церкви на паперти. Руки ужасно затекли. Спустите меня, ребята.
- Очень хорошо, - казалось, что Лотт для Чумы уже перестал существовать. – Я за мечом, а вы сторожите этого ублюдка. Если он солгал насчет тайника, я не хочу опять гоняться за ним по всему городу.
- Никто не может поручиться, что вместо этого копченного балыка мы также не станем гоняться за тобой, - прогнусавил Рик.
Он взял горящую головню и поднес ее к ногам Лотта. Тот взвыл и попытался забраться повыше. Получилось у него неважно.
Чума сплюнул мокроту и почесал затылок.
- Ладно, - наконец решил он. – Пойдем все вместе.
- А окорок? – хохотнул Рик, забавляясь с головней и пятками Лотта.
- А что с ним станется? Крысы разве что маленько покусают и все.
- Эй, вы чего, - запротестовал Лотт. – Смилуйтесь. Давайте я пойду с вами!
- Чтобы ты окликнул своих дружков стражей? – сказал торопящийся к несуществующему тайнику Чума.
Он достал из-за пазухи кисет, зачерпнул щепотку наркотической пыльцы и одним махом втянул ее ноздрей. После этого Чума почесал покрасневший нос и, махнув своим подельникам, скрылся.
- Не скучай, - рассмеялся Мортэйн и подбросил остатки веток в костер.
- Сволочи! – завопил Лотт.
Но бандиты его уже не слышали.
Небо потемнело, подворотня погрузилась во мрак.
Если начнется дождь, он погасит костер, веревки размокнут, и он сможет выбраться из западни.
Лотт усмехнулся. У него было примерно полчаса на спасение. Хоть все прошло и не так как задумывалось, но он еще жив, а это главное.
Вдалеке раздались крики. В выходные обычное дело – люди имели свойство напиваться и искать неприятностей.
Время шло, проулок окончательно погрузился в полумрак. Костер потихоньку угасал. Пятки немного болели, но Лотт знал, что легко отделался. Ему могли поломать пальцы или выжечь глаз. Хорошо, что Чума до этого не додумался.
Лотт попробовал раскачаться, но веревка еще больнее впилась в запястья и он прекратил попытки высвободиться. Вместо этого Лотт закричал.
Конечно, в этом квартале мало кто мог подать руку помощи, но упускать даже такой ничтожный шанс не хотелось.
Он огляделся. Маленькие покосившиеся дома с надстроенными эркерами напоминали фамильные мавзолеи на кладбище, в крышах виднелись целые проемы отсутствующей черепицы. До поддерживающих крошащиеся стены балок не дотянуться. Похоже, он обречен висеть здесь и дожидаться, когда его живьем зажарят на медленном огне.
Краем глаза он уловил едва заметное движение. Тонкая тень проплыла вдоль приобретших оранжевый оттенок глиняных стен.
В груди екнуло, на мгновение ему почудились огромные факелы в руках очень расстроенных бандитов.
Но вот из-за угла показалась маленькая фигура, облаченная в потертый плащ с перекинутой через плечо дорожной сумой.
- А-а мой спаситель, - пролепетал Лотт. – Я твой должник на всю жизнь, не знаю как тебя…
Скрытое капюшоном лицо повернулось к нему, изучая висящего Лотта, словно тот был дивным заморским зверем.
- Заткнись, – донеслось из-под капюшона.
Голос принадлежал девушке. В нем чувствовалась некоторая доля высокомерия, что было вполне понятно – ведь Лотт висел перед ней и, как он надеялся, имел очень жалкий вид. Девушка говорила со странным акцентом. Возможно, она прибыла из южных стран или же ее родиной был север – Лотт еще не встречал людей из других королевств Священной Империи.
Он мысленно вознес молитву Гэллосу и попросил его, чтобы это оказалась южанка. Варвары северных земель были кем угодно, только не милосердными. С них станется бросить нуждающегося в беде.
Между тем девушка обошла его и склонилась над стелой. Нежно провела ладонью по замшелому камню, очищая его от грязи и мха.
До слуха Лотта донеслись гортанные звуки. Девушка водила пальцем по полустертым символам и несла какую-то околесицу. Лотт понял, что его не собираются спасать.
- Послушай, если спустишь меня, я дам тебе много денег, - неуверенно начал он. – Ну, или меч. Хороший добротный меч, я называю его э-э… - он замялся, пытаясь вспомнить какое же имя он назвал Чуме.
Не отрываясь от чтения, девушка нашарила рукой старую знакомую Лотта – полуистлевшую палку и кинула нею в связанного.
- О-у, - выдохнул Лотт. – С ума сошла?!
Девушка хлопнула в ладоши и звонко рассмеялась.
- М-да, - резюмировал Лотт. Перспектива освободиться теперь казалась довольно туманной. Из всех блаженных этого мира ему попалась именно та, которая была не в состоянии понять, что он от нее хочет.
Девушка откинула капюшон, дотронулась до камня рукой и провозгласила:
- Гебу!
Символы на камне зажглись так ярко, что Лотт на миг ослеп. Из камня вытянулась раскаленная добела фигура в молочно-белом саванне и взяла руку девушки в призрачные ладони. Облаченная в плащ девушка дернулась, но неведомая сила держала крепко, пульсируя все сильнее. Фигура обхватила ее тело, сорвала капюшон и приподняла над землей. Камень треснул, во все стороны полетели обломки. Лот закрыл глаза, пытаясь защитить их от брызнувших во все стороны осколков.
Раздался треск молнии и тонкий девичий писк.
Он открыл глаза. Камень раскололся надвое, неведомая ипостась исчезла, девушка сидела на коленях, голова безвольно склонилась набок. На коже выжженным клеймом запечатлелся шрам в виде буквы «х».
Только сейчас он заметил на шее и руках странные татуировки – витые линии, спирали, завитки, сливающиеся в один безумный рисунок. Лотт понял, кто стоит перед ним. Как любому другому ребенку, в детстве ему каждый вечер рассказывали про них разные небылицы.
- Чахоточная – выдохнул он.
Только тогда она повернулась к нему лицом.
Коротко остриженные, иссиня темные волосы, лицо, будто высеченный лик мраморной статуи и глаза. Желтые, как золотая марка, жгучие, будто летнее солнце, глаза.
- Так нас называете вы, люди, - в повисшей тишине раздался ее звонкий насмешливый голос. – Чахоточные, желтоглазые, болотные выродки. Но если хочешь, чтобы я вытащила твое худосочное тело из этой петли – зови меня Кэт.
До этого дня Лотт ни разу не встречал желтоглазых. Говорили, некоторые лорды держали их при дворе в качестве слуг, иногда, в селения заезжал балаган, где среди уродцев можно было встретить одного-двух представителей вымирающего народа. Но в Землях Тринадцати балаганы – редкое явление. Места здесь неспокойные, Край Мира постоянно угрожает если не нашествием диких племен так язычниками. Мирным людям здесь делать нечего.
В землях лорда Тауса у него когда-то была дальняя родня. То ли троюродный брат, то ли двоюродный дядя Зэйдер Снайге, в детстве навещавший Лотта и его брата, Сторма, говорил, что древний народ умеет общаться с духами и при необходимости натравливать неспокойные души на того, кто ему неугоден.
Впрочем, словам Зэйдера не было веры, ведь он говорил, что желтоглазые ростом чуть больше трех футов и имеют ужасно большие глаза.
На Лотта смотрела молодая девушка лет шестнадцати на вид, немного худощавая, но уж точно не маленькая карлица с глазами как у филина.
Лотт знал, что люди сторонились желтоглазых не из-за их (если они конечно это умели) способности разговаривать с духами, а из-за того, что древний народ жил в основном в Дальноводье, рассаднике всяческих болезней. Туда ссылали заключенных со всей империи, где они до конца своих дней добывали синелист, использующийся медиками в мазях. Худшего места, чем Дальноводье не сыщешь во всей империи.
- Кэт, будь добра, освободи меня, - спокойно проговорил Лотт.
Будь перед ним хоть дикарь из племени вестготов, Лоту все равно. Главное, что его могут спасти. Все остальное подождет.
И даже то, что он увидел колдовство, не было самым важным. Ведь больше всего Лотт боялся не магии чахоточных, а того, что с ним сделает Чума когда вернется с пустыми руками.
Кэт с задумчивым видом осмотрела веревку.
- Тебя освободить сразу или потерпишь еще чуть-чуть?
- Сразу, конечно же, - опешил Лотт.
- Как скажешь.
Девушка достала из-за пояса кинжал и одним резким движением перерезала прикрепленный к крюку в кирпичной стене край веревки.
Лотт с глухим шлепком упал в тлеющие уголья.
Он закричал, катаясь по полу и стряхивая с себя кусочки золы.
- Проклятье, зачем ты это сделала?!
- Ты же просил освободить тебя сразу, - желтоглазая пожала плечами. Может Лотту это и показалось, но в уголках ее золотых зрачков на миг мелькнула веселая искорка. – Вот я тебе и помогла.
В штанах, и без того изрядно потрепанных, появилась дыра, Лотт получил несколько ушибов, но в основном не пострадал. Могло быть намного хуже.
- Советую не задерживаться, - бросил он Кэт. – Скоро здесь появятся очень плохие люди. Если не успеем исчезнуть, меня опять вздернут. И тебя, кстати, тоже.
Они углубились в узкие переулки города. На стенах домов густо рос мох и лишайник. Под ногами противно хлюпало – даже летом здесь было сыро и промозгло.
Когда они вышли на перекресток Четыре Руки, Кэт поравнялась с ним и спросила:
- Если тебя подвесили плохие люди, стало быть, ты еще хуже?
- С чего ты решила, - удивился Лотт.
- Хорошие с плохими не водятся. А ты сумел изрядно насолить плохим. Так кто же ты?
- Странные вы, желтоглазые, - буркнул Лотт.
Перекресток Четыре Руки славился игорными заведениями. Здесь монеты переходили из рук в руки целыми телегами. Лотт не раз видел как богачи теряли свои состояния, а бедняки… Хм, а бедняки теряли свободу.
Лотт еще плохо знал город. До этого момента он думал, что выйдет прямо к Торговым воротам. Вероятно, он где-то неправильно свернул.
- Кажется, мы здесь уже были, - пробормотала Кэт.
Она осматривалась по сторонам, будто в первый раз заметила, что находится в городе.
- Было приятно познакомиться, Кэт, - не слушая девушку, сказал Лотт. Ему нужно отделаться от желтоглазой побыстрее. Они двое – слишком заметны, да и в ее услугах он больше не нуждался.
Кэт не ответила. Она смотрела на окно одного из шести домов зажиточных горожан, расположенных чуть в стороне от игорных заведений.
Лотт поспешил скрыться в темном проходе. Лучше не высовываться, Чума и его парни наверняка уже обнаружили, что их жертва ускользнула. Необходимо покинуть Гэстхолл в самое ближайшее время.
Петляя между улочками, прячась за хилыми заборами и деревянными пристройками, он вышел к проулку Трех Пьяниц. Здесь воняло перекисшим вином. Виноделы сливали сусло прямо на улицы города. Местный сброд бывало неделями праздновал это событие, дожидаясь, когда откупорят еще одну бочку и им дадут забродивший осадок. Когда же и они уставали от такого пойла, сусло просто выливали в пыль.
Отсюда Лотт двинулся к скверу Пэйта – небольшие ухоженные деревья сира Пэйта окружили ряд беседок, обвитых плющом и огороженных кустами роз. Пэйт, градоправитель Гэстхолла, очень гордился тем, что его город – единственный, где вольно растут деревья, и каждый горожанин может посетить его сквер. Сюда, конечно, не пускали кого попало. В основном здесь находились приезжие торговцы, заключающие важные для города сделки, благородные господа и священники церкви. Обычные горожане, такие как Лотт, могли только наблюдать за тем, как остальные веселятся в беседках только со стороны.
Но сегодня Пэйт сделал исключение. Стражники, обычно охранявшие вход в сквер, отсутствовали. В сгустившейся темноте трудно было что-либо различить, но Лотт мог бы поклясться, что видит множество теней, мелькающих в редких проемах поросли.
Он прошел мимо, даже не глядя на то, что творится в сквере. Улицы стали шире, именно по этим городским каналам тек людской поток селян продающих овощи и фрукты, выращенные на своей земле, и путников, желающих отдохнуть от тянущегося бесконечно Имперского Тракта.
Лотт перебежал улицу, обошел задний двор трактира «Веселый мельник». Когда он только-только приехал в город, то остановился здесь. Но денег, вырученных за меч, надолго не хватило и ему пришлось тайком улизнуть отсюда, чтобы не отдавать долг хозяину.
Главные ворота находились от трактира не далее чем в одном полете стрелы. Городские стены в сгустившихся сумерках казались выше, чем были на самом деле. Редкие кустарники и лачуги бедняков тесно прижимались к каменной кладке защитных стен. Вдали уже можно было заметить узкие бойницы и острые углы зубцов.
Лотт быстро прошмыгнул мимо них, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Перелез через ограду чьего-то огорода и…
Он снова оказался на перекрестке Четырех Рук. На него пустыми глазницами пялились распахнутые окна шести дорогих домов, а темная фигурка Кэт, завернутая в плащ все так же стояла посреди пересекающихся улиц.
Лотт громко выругался и пошел к ней.
- Чахоточная ведьма, что ты со мной сделала, - крикнул он, намереваясь взять ее под локоть и повернуть лицом к себе.