[Illuzia]

Привет всем) Рискну выложить свое произведение на ваш суд, а то не могу объективно оценить сама)) правда, буду выкладывать по частям, все не помещается..

Скрытый текст - <Текст>:

<

ПРОШЛОЕ ЦВЕТА МАРЕНГО

- Марочка, ну прости меня… Я сука последняя, знаю! Ну что ты хочешь, все сделаю, клянусь! Хочешь, морду мне набей, хочешь? Хуже все равно уже не будет. Мар… Марусь… Ну Марусь…
И так – уже полдня. Я сделала себе очередную самокрутку. Табак заканчивался, что очень плохо. А тут еще это нытье. Но рано или поздно она должна была меня найти. Я достала из кармана последний коробок спичек.
- Мар…
Пламя вспыхнуло ярко, с какой-то голодной жадностью. Голод – теперь постоянная спутница практически каждого. Я поднесла спичку к самодельной сигарете и блаженно затянулась. Вот оно счастье. Если бы только еще Ада куда-нибудь делась…
- Мара… – ее голос упал почти до шепота.
Что хочу сделает, говорит?
- Ада.
Сразу вскинулась, словно в пустыне воду почуяла. Смешная.
Я снова глубоко затянулась, неторопливо выпустила колечки дыма, облокотилась поудобнее о булыжник и только потом продолжила:
- Прощу тебя. При одном условии.
- Каком, Марочка? – и вся вперед подалась, думает легко отделается.
- Будешь звать меня мамой.
Я буквально услышала, как ее нижняя челюсть от удивления отвалилась до самой земли, шлепнувшись в дорожную пыль.
- Ну это ты загнула.
Ада отползла от меня и обиженно надула губы.
- Совесть имей.
И эта стерва мне еще о совести говорит. Вот тварь неблагодарная. В конце концов, почему бы и нет. Она появилась на этот свет благодаря мне, значит я ее мать!
Ну, говоря откровенно, это не так. Я, слава Богу, ей не мать, но в ее рождении виновата только я. Мне так захотелось – и на свет появилась Ада. Мой клон. Абсолютно идентичный. Ничем не отличающийся от оригинала. А кто меня осудит? Мне было восемь. И мне было одиноко. Росла я в детском доме. Очень милое местечко, должна вам сказать. Государство заботилось о своих сиротах. Не обо всех, конечно, но мне повезло. Наш дом был на хорошем счету. Видимо, потому, что курировала его жена губернатора. Сироты по выходе из приюта могли надеяться на комнату в общежитии, на постоянные рабочие места. И я оказалась в числе этих счастливцев. Но сироты – они и в Африке сироты. Им хочется семьи, родных, людей, которые бы их любили просто так, за то, что они есть. И вот с благотворительной программой (которая на самом деле являлась самой обычной рекламной компанией) к нам приехали столичные врачи-кудесники. Клоны тогда были не в новинку, но удовольствие это было дорогое. Все, кто мог себе позволить, заводили двойников. Цели у всех были разные, конечно: кому-то нужен был партнер по бизнесу, которому можно доверять как себе, кому-то просто помощник по дому, кому-то хотелось похвастаться перед друзьями новой игрушкой… Мне же всего-навсего был нужен друг. Нам сказали написать сочинение «Зачем мне нужен мой двойник?». Автору лучшего обещали подарить клона. Уж я постаралась тогда. Накатала, помню, на восемь страниц. Их даже на слезу прошибло. Бедной одинокой сиротинке решено было подарить подругу. Если б я тогда знала, какой это геморрой…
Имена им давали какие-то странные всегда, будто ураганам (знали же, сволочи): Изабелла, Маргарита, Вениамин… Моя вот Адель.
Но если честно, кому в это мире я нужна? Только вот ей, этой глисте прямоходящей. И сидит же, честными глазами на меня смотрит, прощение вымаливает. И ведь прощу, куда я денусь. Хотя из-за нее три месяца в колонии просидела. Пока не сбежала неделю назад. Но «колония» громко сказано. Такого беспредела даже в уцелевших городах нет. А ведь их создавали для поддержания видимости порядка.
Там не то что бы отбросы общества собрались, нет. Потому что, чтобы быть отбросом общества, нужно для начала частью этого общества быть… Эти же выродки никогда ей не были. Вот и представьте себе, какого это – три месяца существовать с этими животными. Камеры, может, у женщин и мужчин и отдельные, но работаем-то мы все вместе. И охрану не сильно волнуют события, происходящие во время работы. Для них главное, чтобы план был выполнен. А нападения на женщин там не редкость. Так что охрана там под стать преступникам. Чуть что – мгновенный расстрел за попытку бегства или нападение на сотрудников охраны. В общем, причину нетрудно придумать. Особо с заключенными не церемонятся. Хотя бесплатная рабочая сила государству нужна, поэтому было дано распоряжение расстреливать в крайних случаях. Кто бы это распоряжение выполнял…
Меня распределили на работу на железной дороге. Мы восстанавливали железнодорожные пути. И вот в таких условиях приходилось просто выживать. Либо ты, либо тебя. Правда, мне не привыкать. Я так всю жизнь просуществовала. Вообще, если честно, не знаю, как нам с этой крысой болотной по имени Ада до сих пор удается выжить… Заговоренные мы, что ли? Когда началась Третья мировая, нам по девять стукнуло. Что происходит, мы не понимали. Спасались, как могли. Впервые со смертью столкнулись. Да не просто со смертью, а с жестокой, бесчеловечной, мучительной… Именно тогда Ада себе шрам через все лицо заработала: высунулась не вовремя, осколками в рожу и получила. По кусочкам лицо сшивали. Я думала тогда, что потеряю ее, но ничего – выкарабкалась. Живее всех живых сейчас, гадюка! Хорошо еще зрения не лишилась, а то таскалась бы с ней. И так, как привязанная… У клонов нюх на своих «родителей». Где хочешь их найдут. Хрен отвяжешься потом. Моя меня через шесть дней нашла после того, как я из колонии сбежала. Три месяца меня не видела и не слышала…
Как я сбегала это вообще отдельная история. Мне тогда чудом повезло. Сыграло роль, что я невысокая и худая. От меня неожиданностей не ждут. Да еще лесок небольшой помог… Вот и рискнула. Второго шанса могло не представится. Если честно, не думала, что получится. Но мне после Четвертой мировой уже ничего не страшно. Третья всего три года длилась. Потом было затишье пять лет. Города потихоньку восстанавливались, люди тоже… Но потом началась Четвертая. И все рухнуло. Шесть безумно долгих лет не оставили на планете живого места. Сегодня нет ни одного нетронутого мегаполиса. Про мелкие города я вообще молчу: их либо уже нет, либо это просто полуразрушенные города-призраки. Большая часть населения земного шара стерта с лица земли: его травили ядовитыми газами, выжигали огнем и радиацией, топили в кислоте… Остались немногие, и эти немногие пытаются выжить кто как может. Убийство сейчас – это то единственное, что помогает решить все проблемы. Мы с Адой уже сбились, подсчитывая свои жертвы. Как раз во время Четвертой мировой я лишилась мизинца на левой руке, заработала шрамы на ногах от язв и парочку на теле от шальных пуль и, собственно, научилась убивать. В общем, еще легко отделалась.
И вот теперь, спустя год и пять месяцев после окончания войны, я сижу на вывороченном асфальте бывшей трассы, без еды, воды, теплой одежды, спичек и табака, с настырной девицей-клоном с изуродованным лицом по имени Ада, из-за которой я собственно в колонию и попала, и думаю, что же мне теперь делать.
Докурив, я нехотя поднялась с холодной земли и отряхнулась. Ада подняла на меня обиженно-оскорбленный взгляд.
- Уходим?
- Уходим, – я покрутила корпусом, разминая затекшую поясницу. Телогрейка, доставшаяся мне со времен колонии, могла бы защитить от холода, если б не была на пару размеров больше. Адке в этом смысле повезло больше – на ней была собственноручно сшитая меховая жилетка, надетая под бушлат, подогнанный по размеру. Причем материалом для жилетки служили бродячие собаки, пойманные нами еще во время войны. Мою жилетку отобрали в колонии. Поэтому сейчас все тело ныло, а мышцы болели. – Я впереди что-то похожее на домики разглядела вчера. Хотя с этим биноклем ни в чем нельзя быть уверенным.
Ада послушно поднялась:
- Ну пойдем, раз разглядела.
Мы неторопливо двинулись в путь. Если верить биноклю, идти нам предстояло еще часа два, может, чуть больше.
- Воды не хочешь? У меня бутылка есть, – спросил мой клон.
- Давай. А пожрать ничего нет?
- Сухарей много, батончиков протеиновых, картошка вареная есть, лапша, но ее развести надо, банка тушенки, яблочек немного…
- И чего ты молчала, олух?? Ты раньше сказать не могла? – я безнадежно закатила глаза. – За что мне такая напасть?.. Ладно, дойдем до поселка, сядим поедим…

Спустя почти три часа мы наконец вышли к увиденной мной в бинокль деревеньке.
- Маруська, глянь! Дом почти целый, видишь?! – завизжала от радости Адель и тут же понеслась к нему, словно у нее в заднице моторчик был встроенный. Подойдя ближе к полуразрушенному зданию (раньше это, я уверена, был уютный, милый частный домик с цветущим садом), я услышала Адкино фальшивое пение. Эта садистка никогда не стеснялась демонстрировать мне свое полное невладение голосом.
Я вошла в дверной проем (самих дверей там, естественно, не было) и увидела Аду, взобравшуюся на каким-то чудом уцелевший деревянный стол, почерневший от огня и дождей, и выкидывающую невообразимые коленца. Над головой она потрясала автоматом и горланила какую-то похабную солдатскую песенку. Совсем с ума сошла.
- Марочка, сегодня МЫ хозяева этой вселенной, – засмеялась эта безумная.
- Клоун ты, Адка, – улыбнулась я. А Ада лишь еще громче засмеялась и снова заголосила свою дурацкую песенку, корча презабавные рожи на покалеченном лице, отчего я тоже не смогла удержаться от смеха.
Мы хохотали и прыгали, и кричали, и голосили песни, потом Адка спрыгнула со стола, подхватила меня под локоток и с подскоками закружила на месте. Наконец от смеха у меня заболели мышцы живота, и я, согнувшись пополам, рухнула на землю, потянув за собой все еще орущую песни Адель.
- Дурная ты, ей богу!.. – еле живая от хохота простонала я.
- А сама-то!.. – парировала эта девица.
Мы валялись на холодной земле, пытаясь отдышаться, с застывшими улыбками и пялились в мертвенное небо, ибо от крыши в этом домике остались одни воспоминания. Хотя в данном случае правильнее было бы сказать «одни предположения». Потому что вспоминать о ней было некому…
- Ну что, может, поедим? – спустя какое-то время подала голос Адель, вернув меня в бренную действительность. Я повалялась еще немного, в задумчивости кусая нижнюю губу, и затем, почувствовав, что мой бритый затылок начинает замерзать на безжизненной земле, приподнялась на локтях. Ада уже распаковывала рюкзак и доставала оттуда основные составляющие сегодняшнего ужина: продукты, бутылку воды, две погнутые вилки, допотопную открывалку и – о боже, где она их откопала? – салфетки.
- Охренеть можно! Боюсь спросить, где ты все это взяла, – внимательно следя за ее манипуляциями, произнесла я.
- Места знать надо, – усмехнулась Ада.
Я стала устраиваться поудобнее, когда услышала какие-то звуки за стеной. И Ада их услышала. Мы застыли одновременно, глядя друг другу в глаза, ведя мгновенный мысленный диалог. Судя по звукам и по скорости их приближения, это была стая бродячих псов. ОЧЕНЬ голодных псов. За секунду Ада закидала все обратно в рюкзак, а я подскочила в поисках автоматов. Увидела я их в то мгновение, когда в дверном проеме показались обезумевшие от голода морды диких псов. Их утробное рычание, оскаленные пасти и стекающая слюна подсказывали, что так просто нам не уйти. Псов я успела насчитать семь. К счастью, они были небольшие и к тому же страшно худые. Псины проворно заполняли собой пространство комнаты, наступая спереди и заходя сбоку – слева и справа от нас. Они не сводили с нас выкаченных глаз, скалили зубы до самых десен, щетинили свалявшуюся шерсть. Я поняла, что прежде чем схвачу автомат, они разорвут меня на лоскутки. Значит, приходится надеяться только на собственную силу.
Неожиданно я услышала окрик Ады:
- Мара!
Я молниеносно развернулась и успела поймать огромный армейский нож как раз в тот момент, когда собаки решили атаковать. Дальше происходило все так стремительно, что я плохо запомнила детали. Действовала я без остановки, механически, быстро, на раздумья не было ни секунды. В каждый удар я вкладывала всю мощь своих мышц. Кончик носа, ребра, солнечное сплетение, горло… – кулак врезался в наиболее уязвимые зоны, открытые во время прыжка, нож распарывал одно брюхо за другим. Псы с визгом отлетали и падали на землю, чтоб тут же вскочить и снова ринутся в бой. Какую-то не очень большую псину я схватила за шкуру на позвоночнике и шваркнула о землю. Они нападали одновременно, поэтому приходилось подключать все конечности. Визг стоял невообразимый, шерсть летела клочьями, и нестерпимо воняло собачиной. Когда я уже начала выдыхаться, очередь из автомата уложила оставшихся псов: Ада добралась до оружия.
- Цела? – услышала я.
- Вроде… – я оглядела себя: в пылу битвы могла не заметить укуса, но вроде все цело. Правда, руки все были в кровище, а одежда – во внутренностях этих проклятых животных. А вокруг нас образовалось кладбище их этих адских тварей. Кто-то еще поскуливал или подергивал лапами.
Я повернулась к Аде. Та мстительным демоном с автоматом наперевес стояла посреди всего этого беспредела и внимательно оглядывала туши:
- Ну че, может, шашлычок организуем?

Спустя минут двадцать мы, кое-как ополоснув руки оставшейся водой, устроились во дворе перед домом, жадно поедая найденные в рюкзаках продукты. Собак есть было рискованно, они могли быть заражены бешенством, поэтому мы не стали трогать трупы. Слопав все, что было, мы закурили одну закрутку на двоих, размышляя о создавшемся положении. Я глядела на развалины, слушая как сыто урчит желудок.
Ада вытащила из моих зажатых пальцев самокрутку и жадно затянулась.
- Надо город искать, – нехотя призналась я. Города я не люблю. Оставшиеся в живых люди имеют привычку кучковаться именно там. Я же стараюсь держаться от людей подальше. Нет у меня потребности в постоянном общении. Мне Адки с головой хватает. Если же приходится контактировать с окружающими, то только по мере необходимости. Вот как сейчас, например. Отсутствие первоочередных вещей вынуждает нас пускаться на поиски городских поселений, так как признаки цивилизации есть только в городах, где мы с Адой периодически и затариваемся. Иногда нам везет, и жизнь сталкивает нас с кочующими торговцами. Но не в этот раз, как это не прискорбно.
Ада согласно промычала, и, закатив глаза, снова наполнила свои легкие вонючим дымом.
- Знаешь, Марочка, – спустя время продолжила она, возвращая мне самокрутку, – город искать необязательно. Тут неподалеку одно местечко есть… Там меня все знают уже…
Мои пальцы с цигаркой замерли на полдороги ко рту. Я не отрываясь смотрела на Аду, а в душе назревала буря. И она это знала.
- И как скоро ты собиралась сообщить мне об этом, – как можно вежливей поинтересовалась я, не сводя нее глаз.
Ада заерзала.
- Марусь, ты вправе злиться… Я понимаю… Но я знала… что ты скоро вернешься… и вот… решила… ну… подготовиться, что ли… ждала тебя… связи налаживала…
- Переживала, небось, – подсказала я.
- Ну конечно!
- Так извелась, бедняжка, что со всей деревней передружиться успела, да? – мой ласковый тон почему-то пришелся ей не по душе.
- Ну, не со всей еще…
- Ах ты крыса покоцанная!! – наконец левая рука нащупала небольшую каменюку, и я с удовольствием запустила ее точно ей в башку. Но реакция у этой стервы была реактивной, и камень полетел мимо цели.
- Марусь, ты сейчас успокойся и меня послушай, – пыталась облагоразумить разбушевавшегося во мне Халка эта полоумная.
- Ах «успокойся»?? Я тебе, сука, щас так успокоюсь!!! Я три месяца – ТРИ МЕСЯЦА!!! – в колонии гнила, а она тут связи, видите ли, налаживала, харчами хозяйскими питалась, в тепле и сухости жила, мразота!!! – я тщетно пыталась схватить и придушить эту тварюгу, но она, словно кусок мокрого мыла, постоянно выскальзывала из моих пальцев.
- Нет-нет, Марусечка, ну послушай!..
Ага, хрен ты теперь до меня докричишься, шалава, подумала я и вновь предприняла тщетную попытку цапануть ее за глотку.
- А напомни-ка мне, как это я в колонии оказалась, – тяжело дыша, но все так же не спуская с нее глаз, готовая к прыжку, осведомилась я.
- Марусь, ну я же извинилась!
- Ну да, точно, извинилась. Как я забыла. Это ж все меняет. Что такое три мужика размером с бегемота каждый, решающие что лучше: сначала тебя оттрахать, а потом конечности поотрывать, или сначала поотрывать, а потом оттрахать, – когда Ада ИЗВИНИЛАСЬ. Спроси: трудно тебе пришлось, Марочка? Ах, да пустяки, Адуль, не бери в голову, ТЫ ЖЕ УЖЕ ИЗВИНИЛАСЬ!!!
Ада истерично захихикала:
- Подумаешь, три мужика, мы и не с таким сталкивались, Мар…
Но я ее не слышала, и еще минут двадцать с воплями гоняла по разрушенному поселку, пару раз даже схватила, но отлупить как следует не получилось – слишком уж она юркая.
Наконец я без сил повалилась на землю, Ада, видя, что опасность ей больше не угрожает, рухнула неподалеку.
- Ненавижу тебя!.. – прохрипела я.
- Да знаю, – отмахнулось это чудовище. Она тоже запыхалась, но все еще держалась настороженно. – Ну теперь ты готова к конструктивному диалогу?
Камней под рукой больше не оказалось, и я запустила в нее горстью земли, но уже без особого энтузиазма, скорее, в поучительных целях.
- Сволочуга! – я решила, что еще не все ей сказала. – Бросить меня! А я-то, наивная, думаю, как там Адка без меня, все ли в порядке, ну ладно, допустим, сдала она меня, но у нее же план, наверняка, какой-то хитрый, а вдруг не получилось что-то, вдруг ее уже в живых нет! А она… она даже… – тут я просто захлебнулась от возмущения. Злости прям не хватает! Ну нет в этом мире справедливости!
- Мара, вот веришь, я просто пошутить над этими уродами хотела. Кто ж знал, что эти дебилы шуток не понимают! Смотрю: тебя уже скрутили и к машинам тащат. Я за тобой кинулась, клянусь. Ору, пидары, отпустите, шуток не понимаете, а они меня прикладом по затылку – я и отрубилась. Очухалась, а рядом вообще никого…
Да уж, это в Адкином духе. Пошутить она хотела. Нашла перед кем чувство юмора демонстрировать.
- Дура, – уже достаточно беззлобно резюмировала я и полезла в карман за остатками табака. Кризис миновал.

Вот уже почти сутки как Ада вела меня к поселку. Обещала, что нас там накормят, оденут, обеспечат всем необходимым. С чего бы это вдруг. Но оснований ей не верить у меня пока нет. Что ж, посмотрим.
- Долго еще? – спросила я, наблюдая, как солнце катится к выжженному горизонту.
- Да нет, немного осталось. К утру будем.

Поселок я увидела сразу, как только мы вывернули из-за пригорка. Он находился чуть в низине и был обнесен забором, сделанным из сетки рабицы. Но по мере приближения к воротам сетку сменил профнастил. Кое-где вообще были прибиты листы шифера.
Мы подошли к огромным ржавым воротам, и Ада со всей дури по ним заколотила.
- Паша, свои!!!
Я стояла, сложив руки на автомате: ну мало ли что, надо быть ко всему готовой. Откровенно говоря, я не видела большого смысла в этих неустойчивых стенах и хлипких воротах, потому что в случае нападения они едва ли защитят жителей поселка, скорее раззадорят нападающих. Видимо, они были поставлены с психологической целью – дарить людям чувство пусть ложной, но защищенности.
Спустя секунду небольшая калитка в воротах с мерзким скрипом несмазанных петель приоткрылась и в ней показалась щербатая рожа какого-то юнца. За костлявым плечом, обтянутым грязным свитером, болтался автомат.
- Адка, че орешь? Поди не глухие.
Да уж. Охрана у них под стать ограждению.
- Я вернулась, как обещала, – она кивнула в мою сторону. – Не одна.
- Ну заходьте, гости дорогие, – буркнул паренек, отступая в сторону, чтоб пропустить нас.
- А что, Павел, у вас тут везде так с охраной серьезно? – не смогла удержаться я от сарказма. Ада тут же озабоченно зыркнула на меня.
- Я Виктор вообще-то, – обиделся пацан.
- Он Павлов просто, отсюда и Паша, – поспешила разъяснить Адель. – Как-то повелось так.
- Ну да, Витей меня уже давно не кличут, – кивнул серьезный Витя-Паша, запирая калитку. – Да я на Витю и не отзываюся.
Потом подумал немного и добавил:
- И на Павел тоже не отзываюся.
Я обреченно вздохнула: жопой чую, мы тут надолго застряли…
- Ну проходите, че стоите, – и Паша махнул рукой в направлении каких-то построек. – А у меня там кино идет, – и исчез в своей будке, в которой, видимо, бдительно нес службу.
Мы потопали в указанную сторону. По дороге я рассматривала окружающий пейзаж, закинув автомат за плечо: инстинкт подсказывал мне, что опасность пока не угрожает. Видимо, люди заселили этот поселок уже давно: когда мы зашли на жилую территорию, я поняла, что народу тут больше, чем я представляла себе изначально. Маленькие домики, больше напоминающие сараи, явно восстанавливались по мере заселения. И хоть они были небольшими по размеру, но довольно добротно сделанными. Из труб некоторых даже вился дымок. Кроме того, здесь было электричество: я заметила несколько столбов с протянутым поверху кабелем. Большая часть земли использовалась под огороды: стояли небольшие, но вполне симпатичные теплички. На большинстве огородов кто-то возился. Откуда-то доносился стук молотков, видимо, чинили очередную избу. По дороге нам встречались люди с тачками, ведрами, арматурой. Все были чем-то заняты, даже дети. Многие улыбались нам и махали рукой. Какая-то девчушка с обстриженными светлыми кучеряшками даже отвлеклась от развешивания белья с мамой и активно замахала ладошками, крича:
- Адочка, привет!! Ты вернулась!
Адка тоже ей замахала в припадке радости и послала воздушный поцелуй.
- А я смотрю, ты тут своя в доску, да, Адуль, – ядовито произнесла я.
Улыбочка тут же сползла с ее лица, а в глазах снова появилось виноватое выражение. Ничего-ничего, пусть ее совесть загрызет.
- Ну, Мар, тебе тут понравится, вот увидишь!
- Да я уже в восторге.

Спустя пару минут мы свернули с главной дороги влево и направились по тропинке к приземистому щитовому домику. Сбоку от него тоже располагался огород и возвышалась парочка высохших деревьев. Дверь была распахнута, а из дома доносилась какая-то дурацкая музыка.
- Карина!! – завопила Адка в дверной проем, и уже мне: – Проверенный человек!
Откуда-то из глубины домишки раздался радостный взвизг:
- Адка!!!! – и спустя мгновение на Адель налетело нечто маленькое, но, судя по тому, как Ада еле устояла, крайне сильное. И боже, что за визгливый голосок!
- Ты вернулась, солнце! А я уж начала переживать!
Ада прям расплылась, растаяла, замямлила что-то. Значит, подружку себе тут нашла. Я херею просто.
Наконец, эта девица от нее отцепилась и переключилась на меня.
- А ты, наверное, Мара, да? Я так рада, что ты пришла, – девица схватила меня за руку и в порыве чувств стала трясти, как ненормальная. Я с трудом вырвала ладонь из ее цепких пальчиков.
- Она самая, – успела произнести я, прежде чем лавина новостей обрушилась на нас с Адой.
- Я уже испугалась, что вы не вернетесь! Думала, наверное, Мара не согласилась. Меня Адель предупреждала, что может ничего не получится из этой затеи. И я так рада, что ей удалось тебя уговорить. Тебе тут понравится, обещаю! Знаешь, Ад, тут дети о тебе только и спрашивают. Лёля тебе целую программу подготовила. Ждет тебя, ждет… Даже Санчо уже спрашивал пару раз. Представляешь?! Санчо! А Вероника согласилась все-таки преподавать. Я ее уговорила в конце концов. Ты знаешь, мы и Маре место подберем!
- ТАК, СТОП!
Это было уже слишком. Они совсем охренели, что ли?
- Значит, так! Карина, если не ошибаюсь? Я не знаю, какие у вас тут планы относительно меня и Ады, но предупреждаю сразу, мы тут надолго не задержимся. Поэтому все эти ваши вероники, ляли и дон кихоты… или как их там… к черту… не важно… надежд не питают, короче! Я ясно выражаюсь?? – последнее предложение было адресовано Аде, так как все это происходило явно с ее подачи. Господи, о чем она вообще думала?!
Я резко развернулась и зашагала… не знаю куда… лишь бы от них подальше. Заодно ознакомлюсь с окрестностями.
Тут же я услышала топот Адкиных берц за спиной. Ну ни минуты покоя…
- Марууся!
- Держись от меня сейчас подальше, Адель, поняла? – рявкнула я. – Твой лимит доведения меня до бешенства на сегодня исчерпан! Приблизишься – убью.
Шаги немного поотстали. Несколько минут мы шли молча – я и в нескольких метрах за мной эта крыса Адка. Наконец я не выдержала:
- О чем ты думала, ты мне можешь сказать?! Что ты затеяла? Что ты, черт возьми, затеяла без моего ведома?! Какие, к черту, дети? Какие занятия? Ты что делаешь? Ты какого лешего вообще сюда приперлась?? Я НЕ ЖИВУ В КОЛЛЕКТИВЕ! МЫ, Ада, не живем в коллективе, помнишь? Чем больше людей, тем больше проблем, забыла? Или тебе напомнить, чем заканчивались все наши встречи? Я не хочу проблем, ясно? Мне не нужны лишние заботы и лишняя головная боль! И вбей в свою тупую башку раз и навсегда: МЫ САМИ ПО СЕБЕ! УСЕКЛА!
Ада стояла, потупившись, втянув голову в плечи, всей позой признавая свою вину. Но засунутые в карманы армейских брюк кулаки давали мне понять, что разговор будет долгим и непродуктивным.
- Мар, мы уйдем, обещаю, и, если захочешь, больше никогда сюда не вернемся. Все будет, как скажешь. Только позволь мне… Понимаешь… Дело в том, что я обещала помочь ребятам… И если ты позволишь остаться здесь… Только на недельку – и все. Слово даю, – произнесла она полушепотом.
Я устало прикрыла глаза рукой.
- Что ты им обещала? – спросила я спустя минуту размышлений.
Ада молчала.
- Ада? – я подняла взгляд на свою глупую копию. – Что ты им обещала?
- Ты будешь ругаться…
Я резко выдохнула, изо всех сил стараясь не взорваться.
- В чем ты обещала им помочь, Ада, ты можешь сказать или нет?
- У них через недельку соревнования среди детишек по танцам, а я вроде как их руководитель…
Впервые в жизни я впала в ступор. По всей видимости, у меня произошел сбой программы из-за перегрузок эмоций.
- Маруся? – через пару минут, поняв, что я никак не реагирую на окружающую действительность, предельно осторожно проговорила Адель.
- Может, давай я с ней поговорю? – выглянула из-за ее плеча подошедшая на помощь Карина и, не дожидаясь ответа, схватила меня за руки и потащила мое несопротивляющееся тело к своему дому, беспрерывно тараторя:
- Значит, так. Во-первых, вы уставшие с дороги и голодные, поэтому на ночь останетесь у меня в любом случае, покушаете, искупаетесь, отдохнете, запасы пополните. Ну а потом видно будет, что дальше делать. Как говорится, утро вечера мудренее. Вас отсюда никто не гонит и силой не держит. Захотите уйти – уходите, решите остаться – добро пожаловать. Во-вторых, тебе, Мара, возможно, захочется узнать о наших ближайших соседях, об окрестностях, опасностях, что где купить-продать можно, карту изучить, ну, ты понимаешь направление моей мысли. Поэтому давай-ка ты не артачься, а послушай, что тебе умные люди советуют. Договорились?
Карина затолкала меня в свою избушку и усадила на деревянный табурет.
- Все слышала? – спросила она, глядя мне в глаза.
Я поморщилась и отвернулась, но против предложения поделиться информацией устоять было трудно.
- Щас я самогончику достану, я его для особых случаев держу, вот повод и нашелся, – и выбежала куда-то за дверь.
Я недвижимо сидела, отрешенно пялясь на мутно-голубые стены домика. На Аду, мнущуюся в уголке, подальше от меня, смотреть не было никакого желания.
- А вот и огненная вода! – вбежала Карина, булькая бутылкой. Тут она остановилась около Ады, что-то ей шепнула и та понуро исчезла за дверью.
- Марочка, ну что, боевые сто грамм? – подмигнула мне эта неумолкающая девица.
Ну что ж, выпить мне сейчас не помешает. Хуже все равно уже не будет. Просто некуда.
Карина полезла в старый небольшой сервант, наверное, еще времен первой мировой, и загремела посудой.
- Вот! – радостно провозгласила она, выныривая оттуда с двумя рюмками.
Через минуту на столе уже стояли кривенькие соленые огурчики на пластмассовой тарелке, квашеная капуста, сыр, по виду брынза, немного зелени, ржаные лепешки, чеснок, вареная картошка и соль. Прям праздник какой-то.
Наконец Карина плюхнулась сбоку от меня, быстренько разлила самогонку по рюмкам и подтолкнула меня под ребра:
- Ну, будем, – и со словами «Не прими, Господи, за пьянство» бодро опрокинула самогонку в себя.
Через секунду я последовала ее примеру. А еще через четверть часа мы уже были лучшими подружками. И пусть Адка лопнет от ревности.

- Эта деревенька тут стояла, не поверишь. Немного потрепанная, частично разрушенная, но вполне себе пригодная для проживания. Видимо, она совершенно не представляла интереса для налетчиков. Да и что особенно она могла предложить. Стоит на отшибе, в сотнях километрах от крупных городов. Домов тут немного, школа небольшая, больничка, ну это разрушено было. А вот домики выстояли многие, постройки какие-то. Мы их сейчас и используем. Школу частично восстановили. Потихоньку все в норму приведем. Мужчин здоровых конечно не хватает. Но у нас девки покрепче некоторых мужиков будут. Да и детишки у нас будь здоров. Две войны прошли как-никак.
- Скоро водопровод восстановим. Недалеко здесь пруд есть. Поэтому пока из него воду используем. Колодцы роем. Благодаря Валерчику власти нам электричество подвели. Как ему удается, ума не приложу…
- Еще черемша растет. Чернику и землянику иногда находим, ягоды, правда, мелкие и уродливые, но детям нравится. А в поле неподалеку даже корнеплоды нашли – картошку, свеклу. Представляешь? Еще крапиву готовить научились. Но это все мелочи. С едой все равно туго.
- Эмма с Валеркой ездят, ищут, чего полезного найдут, сюда тащат. Строительные материалы из разрушенных домов берем в ближайших городках, селах… Вы наверное проходили полууничтоженную деревеньку. Там тоже мы бывали, много полезного нашли. Ближайший крупный населенный город отсюда очень далеко. Почти трое суток ехать надо. Мы туда редко ездим, раз в месяц где-то. Там опасно, мародеров, банд много. Туда только хорошо вооруженными ехать надо. Хотя полицаи наши и пытаются порядки там навести. Бесполезно. Но помощь там оказывают: медикаменты выдают, химию бытовую, семена, еды немного… правда все строго… да ну их… Если б не сильная нужда, вообще бы туда не ездили! В общем, рассказывать можно долго. Если останетесь, сами все увидите, разберетесь. Нам лишние руки не помешают.
- А вообще небольшие поселки поблизости есть. Вот, к примеру, чуть южнее, часах в четырех от нас деревенька одна есть, там около пятидесяти человек живет. Мы с ними частенько общаемся, у нас с ними бартерные отношения, так сказать. Хорошие люди. Но к нам не хотят, говорят, там земля лучше. Мы с ними по видеорациям связь держим. Валерка где-то откопал несколько штук. А Валерка у нас знаешь какой! Ты только, если его увидишь, не пугайся: это он с виду уголовник, а на самом деле он бывший врач, терапевт кажется… Нам без него трудно бы пришлось, все на нем держится, он такой молодец, – расчувствовалась Карина и опрокинула в себя очередную рюмку самогона.
- И Адик твоя молодец, зря ты так на нее! Мы тут пашем как проклятые, понимаешь, и иногда нужно расслабиться, особенно детям. Развлечений почти никаких… А я между прочим бывший хореограф, у меня школа своя была. Вот я и придумала по вечерам танцами заниматься с детьми. Не каждый день конечно. Сил не всегда хватает, я ведь уже не девочка. Я их движениям учила, ритм чувствовать, ну знаешь там… – Карина пьяно повела плечами. – Я много танцев знаю. Потом стали устраивать соревнования среди своих. Узнали из соседской деревни… Как узнали, черте знает?.. Ну так потихоньку слава о наших конкурсах дошла до всех наших ближайших соседей… Теперь вот мы частенько их устраиваем. А Ада… Она знаешь… рождена для того, чтобы с детишками общаться, учить их… В смысле клонирована… Ты бы видела, как она светится… Удивительная девочка. Все на лету схватывает. У нее талант. И она мне стала помогать. Дети ее боготворят, понимаешь? И она им обещала, что они лучше всех станцуют. У нас соревнования через недельку уже. И знаешь кто у них любимый руководитель?
Тут Карина замолчала, пытаясь зафиксировать на мне многозначительный взгляд. Я кивнула, попыталась сказать, что вполне даже догадываюсь, но язык отказывался ворочаться и складывать буквы в нужные слова. Но Каринка меня и без слов поняла.
- Точно! А-ДУ-ЛЯ! Ее здоровье! – и очередная порция самогона исчезла в ее горле.
Дальнейшие события я запомнила рвано и непоследовательно. Помню, как Карина показывала свои ожоги и рассказывала, как пыталась вытащить сына из огня. Потом мы плакали, смотрели его фото, снова пили, опять плакали.
Еще я, кажется, спрашивала о мародерах и кочующих бандитах, на что Каринка заорала, что они тоже не пальцем деланные, и пыталась мне продемонстрировать свое умение стрелять из пистолета.
В общем, чем все закончилось, я не помню, очнулась только утром, лежа на матрасе (причем ортопедическом!) на полу под окном. Вся верхняя одежда и оружие были аккуратно сложены рядышком. Чувствовала я себя преотвратно, просто жить не хотелось, но я заставила себя подняться и прошлепать на кухню. Я опустошила наверное полграфина с водой, который обнаружила на столе. И только после этого направилась в ванну. Выглядела я еще хуже, чем чувствовала себя. Все лицо было опухшим, помятым и землисто-серым. Я включила кран. Трубы загробно молчали, а из крана не капнуло даже грамма водички. Свинство. Тут я заметила ведро, полное воды с плавающим в ней ковшиком. На безрыбье, как говорится…

После ополаскивания я почувствовала себя гораздо лучше. Моей новой подружки в доме не было, поэтому, накинув телогрейку, я вышла на улицу. Было как всегда пасмурно и зябко. Карина сидела на узкой лавочке и чистила картошку над помойным ведром. Выглядела она так, словно это я одна бухала вчера до потери сознания.
- С добрым утречком! – радостно приветствовала она меня. – Садись, – гостеприимно подвинулась она. – Сегодня суббота, Ада на занятиях, дети по ней очень соскучились. Скоро я ее сменю, а вы тогда обед приготовите, хорошо? Продукты Ада знает где. Как себя чувствуешь?
- Хреново, – честно призналась я.
- Там рассол в холодильнике из-под огурцов, да и позавтракать тебе не помешало бы.
Я поморщилась: от одной только мысли о еде мне становилось нехорошо.
- Мар, можно вопрос? – Карина бросила на меня быстрый взгляд.
Чуя подвох, я не успела отрицательно мотнуть головой, во-первых, из-за жуткого гула в своем черепе, во-вторых, потому что Карина ответа и не думала дожидаться.
- Ты долго еще по миру шататься будешь? Почему ты не хочешь осесть где-нибудь, заняться хозяйством, возможно, завести семью? Что толкает тебя на вечное путешествие?
- Это три вопроса, – вяло возмутилась я.
- И Адку с собой тянешь. Хоть бы о ней подумала.
Нет, ну что за люди! С утра пораньше, с бодуна, разве можно??
- Я Аду с собой не тяну. Хочет, пусть остается, где ей нравится. У меня из-за нее одни проблемы, ясно?
- Не обижайся, пожалуйста, но ты не ответила: как долго еще ты собираешься маяться по миру?
- Сколько надо, столько и буду. Меня ничего не держит. Я свободный человек.
- Но это же неразумно. И опасно.
- Меня мой образ жизни вполне устраивает.
- А Аду он устраивает, ты спрашивала?
- Ада взрослый человек и в состоянии сама определить, какой образ жизни для нее лучше, – отрезала я и поднялась. – У тебя таблеточки от головы не будет?
Карина вздохнула:
- В комнате посмотри, в коробке с надписью «Лекарства».
Я прошествовала в избушку, проклиная все на свете, и Карину с Адкой в первую очередь. Почему-то вспомнилась песня некой альтернативной группы, кажется, «Клетки», которую Адка заслушивала до дыр, пока не села зарядка (аминь!) в маленьком плеере, подобранном нами в очередном городишке. Слова не абы какие, но в голове засели надолго и крутились там до рези в висках:
«Когда мы падаем, нам не суждено подняться –
Мы проклятое поколение в оставленном Богом мире.
Наша жизнь растушевана, и устали мы даже бояться.
Наши души потерянно бродят по дорогам из пепла и пыли».
«Мы проклятое поколение в оставленном Богом мире», – бормотала я, роясь в Каринкинах залежах. Среди небогатого выбора потрепанных лекарств не первой свежести я умудрилась нарыть пару сильнодействующих обезболивающих. Как раз то, что надо – и я закинула в рот сразу две. То, что меня после них будет клонить в сон, я как-то не учла. Поэтому на момент прихода Адель я была в слегка сомнамбулическом состоянии.
Естественно, она потащила меня делать обед, стоило только проводить Карину. Но терзаясь чувством вины, позволила мне ничего не делать, а просто сидеть рядом.
- Спасибо тебе, Мар, для меня это очень важно. Пойдем как-нибудь со мной – ты не останешься равнодушной. Эти дети заряжают энергией на целый день. Ты поймешь, как только пообщаешься с ними.
- Избавьте меня от такой радости, – пробурчала я.
- Зря ты, Маруська… Дети наше будущее, – философски изрекла Адель, нарезая картошку.
- У нас нет будущего, – сонно обронила я, подпирая подбородок рукой.
Ада наградила меня осуждающим взглядом.
- Ну хорошо, у тебя нет, а у меня и этих детишек есть, – и показала мне язык.
- И у вас нет, – стояла я на своем. – Люди сами лишили себя будущего.
- Глупые, глупые люди… – сокрушаясь, покачала головой Ада. – А мы построим новое. Не умеешь ты, Марочка, позитивно на мир смотреть.
Я фыркнула.
- Ну да, ну да, куда не ткнись – везде сплошной позитив.
- Вот странные вы существа все-таки, – Ада высыпала нарезанную картошку в чугунную сковороду без ручки, в которой шкворчало несколько кусочков жира. Жарила она на небольшой электроплитке, замызганной и перемотанной в нескольких местах скотчем.
- Знаешь, что заставляет вас уничтожать то, что на самом деле вас питает, благодаря чему вы живете. Жадность. Вам все мало: любви, денег, власти, жизни… Вы хотите владеть чужими душами, разумом, бессмертием… Вы берете на себя функции Бога, не до конца осознавая собственные. Вот меня уже давно волнуют вопросы. Ты можешь на них ответить?
О Господи, опять вопросы! Я застонала и уронила голову на скрещенные на столе руки. Но Ада и не думала сжалиться надо мной, поглощенная собственными мыслями.
- Что будет со мной после смерти? Куда попадет моя душа? Она у меня вообще есть? Господь, когда создавал человека, наделил его душой. А вы? Когда вы создавали нас, вы даровали нам душу? У меня есть душа?
Я не знала ответа ни на один из этих вопросов. И мне никогда и в голову не приходило, что Аду это так волнует.
- Не знаю, – приглушенно, уткнувшись носом в собственный локоть произнесла я. – Наверное, тебе досталась часть моей души…
- А я хочу иметь свою душу, не твою…
- Да чего ты завелась-то, поначиталась ереси всякой, вот и несешь чушь! – начала раздражаться я. – Может, нас вообще не Господь создал!
- Ну меня-то уж точно…
Я молчала. Не то чтобы я не верила в божественное происхождение мира, просто я вообще никогда не размышляла на эту тему. У меня были проблемы понасущнее.
- Ты ведь знаешь, что я не вижу снов.
- Да, мне объясняли перед тем, как тебя клонировать, брошюрку давали… там было про это написано…
- Ну да… Я к чему… Просто иногда я думаю, какого это – видеть сны… иногда… понимаешь…
- Да ничего интересного, поверь мне. Бредятина сплошная, – попыталась отмахнуться я, но получилось неуклюже. Я почесала переносицу: иногда мне казалось, что смысла в ней побольше, чем в реальной жизни…
- Я не о том. Просто я вам очень завидую. Вы, люди, такие счастливые и такие глупые. Вы не понимаете, насколько вам повезло. Вы – венец творения… А я… всего лишь жалкий эрзац… И когда я думаю об этом… Иногда я закрываю глаза и пытаюсь представить свое прошлое. То прошлое, которого у меня нет. Я пытаюсь придумать его. Ну или надеюсь поймать хотя бы кусочек твоих воспоминаний… Ты не представляешь, что такое жить без прошлого… Когда я дохожу в своих воспоминаниях до момента своего появления и пытаюсь проникнуть дальше, я попадаю в густой и вязкий туман, такой мутный, что я перестаю ощущать реальность. Меня не было до этого, потом я появилась и началось мое существование, а через некоторое время меня снова не станет. Пришла из ниоткуда, уйду в никуда. Напоминаю себе тех собак, что мы пристрелили. Ведь не бывает собачьего рая. Вот и рая для клонов нет. Но я вот она, стою здесь, говорю, чувствую, переживаю, картошку мешаю, я ведь существую, я не животное… и не человек… Так на что мне рассчитывать?..
- А ты думаешь, я на что-то рассчитываю после смерти? Меня тоже не было и не станет в какой-то момент, почему ты думаешь, что моя смерть будет отличаться от твоей?
- Может быть, потому, что ты – настоящая…
Какой сегодня философско-мировоззренческий день. И это после вчерашней попойки! Жестоко. Наверное, они мне мстят.
- Я девочка-иллюзия, – похоже, не найдя понимания у меня, Ада решила поговорить сама с собой. Ведь всегда приятно поговорить с умным человеком. – Здравствуйте, меня зовут Ада. Я девочка-иллюзия. Я как бы есть, но меня как бы нет.
- Ада…
- Я девочка без прошлого и будущего. О, не пугайтесь: это всего лишь означает, что я здесь и сейчас. А через мгновение меня не станет.
- Ада, перестань.
- И вы забудете вообще, что я была. А была ли я? И я ли это была? И что есть я?
- Господи, Ада, прекрати, у меня сейчас мозг взорвется.
- Ладно, не обращай внимания, Мар, просто я думала, ты сможешь мне объяснить…
- Прости, Ад, но точно не сегодня.
Больше мы к этому разговору не возвращались…>