Скрытый текст - 2.16: Казанова 09: 37 11 августа 2006 года
- Итак, товарищи курсанты,- Атаман, он же капитан Казанцев, расхаживал туда-сюда между партами,- Запомните одну простую вещь: война – это не обособленная часть жизни, это сама жизнь. Война с фашистами, с китайцами, с моджахедами, с надоедливыми комарами или с самим собой. Вы уже выиграли первые компании своей маленькой личной войны за честь носить погоны ОШП . Вы считаете, что это был самый трудный год, отрыв от родных и близких, перемена привычного уклада вашей жизни, прошедшие КМБ и первые семестры обучения… Но вы ошибаетесь. Решив стать офицером широкого профиля, вы свернули с более прямой дороги, вы подписались на полные суровых испытаний и смертельных опасностей четыре года, но… Таков выбор настоящих мужчин, парни. И вы его сделали. Добро пожаловать в ад, джентльмены!
Капитан Казанцев нажал кнопку на пульте управления и свет в аудитории тут же стал более приглушенным, зато на столе преподавателя загудел мультимедийный проектор, ставший чередовать на белом экране разные фотографии. Черно-белые и цветные, хорошего качества и жутко смазанные, разные. Но на всех было одно и тоже. Война. Избранная нами профессия.
- Страна,- продолжал Атаман, расхаживая между рядами,- должна платить за свое существование жизнями своих мужчин…
На экране менялись кадры: гора трупов в гимнастерках времен Великой Отечественной войны, подбитая тридцатьчетверка, с лежащими на ее броне трупами в форме танковых войск тех лет, разбитое артиллерийское орудие с телами расчета вокруг…
-…та же страна, что отказывается оплачивать свое существование жизнями своих мужчин, страна, где мужчины приучены прятаться под юбку, за справку из психушки и черт знает за что еще, скоро начинает платить сторицей…
Разбитые дома, плачущая женщина, ухмыляющийся солдат фашистского вермахта со «шмайсером» в руках, «тигр», то есть panzerkämpfwagen-6, конечно, с лыбящимися с его брони немецким автоматчиками…
-… и уже не только убитыми мужчинами, но и изнасилованными женщинами, зарезанными стариками, порабощенными детьми…
Горящая хата, свернувшаяся комочком на земле молодая девушка, прячущая лицо и пытающаяся прикрыться остатками разорванной одежды в окружении хохочущих немецких пехотинцев, тонущий объятый огнем пассажирский теплоход, лежащие на земле трупики детей, прижимающие к себе плюшевые игрушки, трупы в гражданской одежде, плавающие в окрашенной кровью воде, распростертое тело на полу разгромленной кухни, закопченные печи с трубами, торчащими, как надгробные памятники сожженной деревне, припавшая к земле женщина перед лежащим вьетнамским стариком и стоящий рядом американский рейнджер, скособоченный граммофон с кучей лежащих рядом с ним пластинок, танковое орудие, торчащее из окна…
- … и мы, не только рожденные, но и живущие мужчинами, всегда будем против такого размена. Да, нас назовут убийцами, те, кто дороги нам, отвернутся от нас в сторону тех, кто будет всегда рад спрятаться к ним под юбку…
Фигура в маске, держащая ствол автомата у головы стоящего на коленях бородатого ваххабита, русские солдаты, стоящие рядом с выложенными в ряд телами чеченских террористов, солдат в каске, выглядывающий из-за бруствера рядом с табличкой «блокпост»…
- .. да. Будет так. Но, принося присягу Отечеству и клянясь в верности России, мы выражаем свою готовность к этому. Потому что мы – воины. Мы – демоны. Мы – проклятые и проклинаемые, но жизненно необходимые своей стране и ее народу. И мы знаем это.
Казанцев нажал на кнопку, и все вернулось на круги своя. В аудитории, кроме его голоса не было слышно ни звука и казалось, что даже муха, появись она здесь, пролетит с ревом реактивного истребителя-перехватчика.
- Через десять дней у вас начнется полевой выход. И там вы поймете, что я не зря поздравлял вас с прибытием в ад. Вы пройдете огонь и воду, вашими противниками станут земля и воздух… Вы сто раз пожалеете, что родились на этот свет и сто раз проклянете тот день, когда вы решили стать ОШП. Но те из вас, кто пройдет все это, никогда этого не забудут. Они никогда не забудут своего первого шага по этому истинно мужскому пути…
Скрытый текст - 2.17: Лиза 22:03 11 июля 2011 года
- Доброй ночи, доченька. Можно?
Мама приоткрыла дверь и смешно выглядывала из-за нее, словно боялась, что я не позволю ей войти.
- Конечно, заходи, мама!
Я пододвинулась на кровати, освобождая ей место и принялась дальше расчесывать свои непослушные волосы.
- Нам нужно серьезно поговорить с тобой, дочка…
- О чем, мам?- я даже приблизительно не могла этого предугадать.
- Не о чем. О ком,- поправила меня мама,- о том мальчике с твоей работы. Его ведь Дима зовут, верно?
Массажка застыла у меня в руке на полпути обратно к корням волос.
- Мы всего лишь друзья, мама!
- Этот друг уже почти два месяца каждый день возит тебя на работу и привозит с работы… Да и так, по-моему, он тоже был бы не против, почаще с тобой встречаться…
- Мама, мы просто друзья!!!
- А он очень красивый,- продолжала мама, словно не слыша мой реплики,- крепкий такой парень, он сумеет тебя защитить… Я несколько раз через лобовое стекло видела, поэтому и говорю. Только он сам чего-то никогда не выйдет и не поздоровается, боится он меня, что ли?
- Ну, ма-а-а-ам!
Мама замолчала и посмотрела на меня.
- Мама, между нами сложились очень теплые, но только лишь дружеские отношения! Да, мне очень приятно его общество, я не ожидаю от него зла, даже больше, мне очень спокойно, когда он рядом со мной, но… Но это все, мама, и большего между нами нет…
Мама уже открыла рот, что бы еще что-то сказать, но я ее перебила:
- Год – слишком небольшой срок, мама…
Мама опустила глаза:
- Я понимаю, доченька, но… нельзя же всю жизнь убиваться по этому… как его… ах, да, Михаилу… Все-таки, если бы он любил…
- Мама!!! Не начинай сначала!!! Я знаю, что он меня любил!!! И я его любила!!! И я сама все испортила!!! Вообще не надо было открывать тогда эту чертову дверь!!!
Я сорвалась на визг, а потом, почему-то расплакалась. Мама обняла меня за плечи.
- Ну, не плачь, доченька, не надо, не плачь… Сделанного уже не вернешь и пусть с ним. Тебе о сегодняшнем дне думать надобно, дочка… А что было, то… было и быльем поросло. Пусть с ним, доченька.
Мама отдалилась от меня, оставив на плечах руки, и посмотрела в глаза:
- Ведь ты молодая, красивая, умная, работа у тебя хорошая… Пора бы уж и о семье подумать, Лиз…
- Раз сейчас красивая, за год-другой уродливее точно не стану,- буркнула я,- семья подождет, раз уж ждала все это время. Не буду я торопиться, мама. Поторопилась уже разок, до сих пор расплачиваюсь за поспешность, все, хватит. Не хочу больше. Как придет время, сама решу.
Я говорила отчего-то враз ставшим холодным и колючим голосом. Словно укладывала кирпичи в нерушимую стену. Нет, мама, сейчас мне определенно никто не нужен. А Дима… Пусть Дима остается другом. Тем более он сам, кажется, не против такого разворота событий. А когда придет время забыть все, что было и попробовать все начать с чистого листа, так это я пойму. И начну. Может быть, даже и с Димой, если ему не надоест ожидание.
Мы с мамой еще некоторое время сидели на кровати обнявшись и тихим шепотом разговаривали о своем, о женском, о самом сокровенном, что вообще когда-то обретало звук на этой планете. О Мише, о папе, о Косте, о Максиме, о Юнг Ху, о Диме, потом снова о Мише и снова о Диме с папой и…
Пара достаточно тяжелых отрывков, причем один за другим...
__________________
- Это они за Одессу ответили, а ты нам еще и за Севастополь ответишь! (с) кляты москали и великий укр, правда, пленный.
|