– Присаживайтесь, детишки. Расскажу я вам сказку. Эх… Ешки-матрешки! Конечно, как вы и любите, Андрюша, страшную. На ночь, так сказать, чтобы спалось хорошо, хе-хе. Мне-то уже не спится так, как вам… В мои-то семьдесят с хвостиком… Ну да ладно. Начну…
Не так давно это было. Ехала по дороге машина, быстро ехала… Что, Сережа? Нет, легковушка обычная. «Москвич». Так вот. Ехала она быстро, а в ней ехал пьяный вдрызг водитель. Виталием его звали. Нельзя вот ездить пьяным, а он ехал. Водка забила голову, так он и гнал что дурной. Проехал он деревушку какую-то, вот тогда все и случилось. Ночь это была, вот он и не увидел тех, кто на дороге был. А были там дети. Четверо: трое мальчиков и девочка. Ага, как и вас. Хе-хе… Не заметил их водитель – и на всей скорости в них врезался. Насмерть всех, ага. Так и не увидел их, только ощутил, что машину тряхнуло и в сторону повело. И мало что пьяный был. Понял, что что-то не так. Остановил машину на обочине и вышел.
Увидел он возле дороги четыре окровавленных тела. И через пьяный дух все-таки понял, что сделал что-то страшное – людей жизни лишил. И так ему страшно стало, что не знал, где себе места найти. По уму-то ему в милицию нужно сразу сдаваться, но кому в тюрьме сидеть хочется? Вот пьяный разум ему и подсказал, что сделать. Вытащил он из багажника саперную лопатку, которую с собой всегда возил – а вдруг, пригодится? Вот и пригодилась. Ага, Сашуня, это такая военная лопата. Окопы чтобы рыть. Ну, и мины выкапывать тоже. Не зря ж саперной называется… Эх… Так вот, взял он эту лопатку, стащил детишек сбитых в кювет – и присыпал землей. Чтоб, значится, никто с дороги их не увидел. Еще и сверху травы накидал, чтоб не заметно было, что холм-то новый. Нехорошо поступил, да…
В общем, приехал он домой и лег спать на диване, чтоб жену не будить – водка сделала свое дело. Никто в доме и не услышал, как он пришел: ни жена, ни дети. А утром рано он проснулся, чтобы воды попить – нехорошо ему было после выпитого. Да, поэтому, Сережа, пить нехорошо. Вон Настенька тоже со мной соглашается. Так вот, на чем я остановился? Ага… Как-то смутно он все помнил, что произошло ночью. Решил, что все приснилось ему. Выглянул на улицу – а там машина его стоит. А на капоте – ешки-матрешки! – красные следы от крови. Тут понял Виталий, что не приснилось ему ничего, и он на самом деле сбил детей и похоронил их там же, возле дороги. Совесть у него проснулась. Но все-таки никак ему не хотелось в тюрьму. Да и кто их найдет, этих детей? Вот он и решил никому ничего не рассказывать, а сбегал на кухню – куда и немощь после пьянки делась – схватил тряпку и отмыл машину от уже присохшей крови.
После этого случая он, конечно, ходил весь будто побитый. Жена все спрашивала, что с ним, но он все сваливал на проблемы на работе. Виталий каждый день искал по газетам объявления о пропавших детях, но ничего не находил. И вот где-то через месяц тот случай на дороге стал потихоньку забываться. Ешки-матрешки! Ну как забываться? Начал тускнеть в памяти. Забудешь такое …
Так вот, начал Виталий снова вести более-менее спокойную жизнь. Неделю где-то все нормально было, пока не стали ему сны страшные сниться. А приходили к нему в снах те дети, которых он сбил: три мальчика и девочка. И не такими, как при жизни он их видел, а уже подпорченные – месяц же пролежали в земле. Во сне они просто стояли на той же дороге, где были сбиты, и смотрели на него, ничего не говоря. Просто молча стояли – и смотрели. И, что странно, не успел-то тогда Виталий разглядеть лиц детей. Но во снах он их явно видел.
Снова он стал сам не свой. Замкнулся в себе, ни с кем не разговаривал, на вопросы жены о самочувствии хмыкал что-то в ответ – и все. Ешки-матрешки, я б тоже себя так вел, наверное. Почему они снились, Сережа? Слушай дальше.
Виталий стал мало спать – боялся снов. Ведь каждую ночь он видел все тех же трех мальчиков и девочку. Стояли и смотрели, стояли и смотрели… И даже если он днем засыпал, то все так же видел убитых детей. На работе начались проблемы из-за того, что каждый день чуть ли не носом клевал. Дома тоже не все было спокойно: жена не понимала, что творится с ним, дети сторонились.
Виталию казалось, что он уже даже наяву видит ту дорогу и тех детей. Он боялся, что сходит с ума. Да, наверное, так оно и было. Ешки-матрешки, не спать-то столько! Конечно, крыша поедет. Не, Настенька, никуда крыша с его дома не делась. Фигура речи такая, хех…
Сны повторялись с завидной постоянностью. Дорога, дети… Дорога, дети… И так всю ночь. Только он закрывал глаза, как перед ним возникала эта картина, не меняясь. Хотя нет, кое-что в ней было другое: дети становились все страшнее со временем. Все-таки все дольше и дольше они лежали в земле. Виталий уже хотел поехать откопать их и признаться во всем милиции, но не запомнил он, по какой дороге ехал – сильно пьяный тогда был. Ездил он на своей машине по окрестным деревням, но ничего похожего на дорогу, которую видел во сне, не нашел.
Вот так он и видел эту почти что неизменную картину, пока не уснул за телевизором как-то. И увидел уже не дорогу… Нет, дети остались. Но стояли они уже не на дороге. Нет… Они стояли на пороге его дома и через открытую дверь смотрели на него.
Виталий проснулся в холодном поту и рванул к двери. Она была закрыта. Виталий с ужасом посмотрел в глазок – на пороге никого не было. Он приоткрыл дверь, но и так никого не увидел. Но тревога и ужас не хотели уходить из его сердца. Как раз занимался рассвет, он схватил ключи от машины и выбежал на улицу. Сел в машину и поехал искать то место, где сбил детей.
Колесил он долго, очень долго. И уехал он от дома намного дальше, чем отъезжал во время предыдущих своих поисков. Облазил многие обочины. А дождь как раз накануне был, так что Виталий вывозился в грязи, что твой поросенок, хе. И вот в какой-то деревне он остановился, чтобы купить воды в ларьке – и увидел на столбе объявление. Разыскивались пропавшие дети: три мальчика и девочка, три брата и сестра. Виталий сорвался с места и поехал по адресу, который был указан в объявлении. Зачем, Андрюша? Не знаю, зачем. Может, хотел покаяться. Не знаю. Никто не открыл по тому адресу и Виталий, решив приехать назавтра сюда, вернулся домой.
Было уже поздно – около полуночи, – когда он вернулся домой. В окнах не горел свет и Виталий решил, что все уже спят. Он разделся и зашел в спальню. Тихонько, чтобы не разбудить жену, лег рядом и закрыл глаза. Но что-то не давало ему уснуть. Что-то было не так. И тут Виталий понял, что. Дыхание! Он не слышал дыхания жены, а она всегда посапывала во сне!
Виталий вскочил с кровати, метнулся к выключателю и нажал на него. И не смог даже закричать, а только захрипел: его жена лежала бездыханная с окровавленной головой, а тело ее было присыпано землей. Виталий понял, что слышал запах земли, но свалил все на грязь, в которой извозился в поисках могилы, устроенной им для сбитых детей.
В ужасе он побежал в комнату детей и, распахнув дверь, сразу же включил свет. И тут уже он закричал: покореженные тела детей лежали в кроватях, так же присыпанные землей, как и тело жены. Виталий не мог поверить своим глазам. Он ущипнул себя – но – ешки-матрешки! – это был не сон.
В панике он побежал в прихожую, чтобы позвонить в милицию. Холодок пробежал по ногам. Виталий посмотрел в сторону входной двери…
На пороге стояли сбитые дети. Стояли и смотрели… Стояли и смотрели…
***
Игорь ступил на кладбище. Он никогда не любил такие места: подавляющая атмосфера, подавляющие эмоции, подавляющее настроение. Но все равно нужно было прийти – проведать умерших родственников, приглядеть за могилами. И так нечасто в деревню выбирался, так хоть пару раз за год почтить память нужно.
Могилы бабушки с дедушкой находились в дальнем конце кладбища. Из каких соображений их там похоронили – не понятно. Ведь умерли они не так давно…
Проходя по дорожке, Игорь рассматривал надгробия. Большие и маленькие, старые покосившиеся деревянные кресты и новенькие блестящие на солнце памятники – последний почет людям, которые некогда жили. Где-то на середине пути его заинтересовали четыре маленьких памятника, которые стояли за одной оградкой. Он подошел поближе. На могилках стояли цветы, земля взрыхлена, вокруг обсыпано песком. Видно, что за ними приглядывали, не в пример тому, как это делал сам Игорь. Ему стало стыдно.
– Доброго дня вам. – Игорь обернулся. Возле соседней могилки стоял старик, волосы и борода полностью седые, лицо покрыто морщинами.
– Здравствуйте, – выдавил Игорь – слишком неожиданно появился старик.
– К родственникам пришли? – кивнул головой старик на четыре могилки, возле которых стоял Игорь.
– А, – парень перевел взгляд, куда указывал старик. – Нет. Мои бабушка с дедушкой дальше. А здесь… Просто стало интересно – не видел такого еще. Маленькие памятники, маленькие могилки…
– Да… – Старик подошел поближе и оперся на лопату, которую держал в руках. – Нечасто вы заглядываете к нам. Дальше, – он махнул рукой куда-то вглубь кладбища, – там могилки неухоженные совсем стоят. – И будто что-то объясняя. – Смотритель я кладбища этого. На добровольных началах.
– Извините, – Игорь покраснел.
– Да чего уж там. – Старик вздохнул. – А здесь, – он снова кивнул на четыре могилки, – лежат дети. Четверо. Три мальчика и девочка, три брата и сестра. Андрей, Сергей, Александр и Анастасия Березовы. Год назад ночью, когда они домой возвращались с огорода, их машина сбила. А потом и закопали их на обочине. Только через три месяца тела нашли. Страшно… – И, вздохнув, добавил: – Ешки-матрешки…