Когда все стихло, она внимательно осмотрела ладони. Крови не было. По лицу тоже не бежали щекотные капли. Хорошо. Эсси доводилось видеть, как после таких залпов у бывалых канониров из ушей и носа идет кровь, которую черта с два остановишь. И живут они после этого недолго и прескверно. Повезло, даже слух остался при ней.
Девушка осторожно выглянула на палубу. Мачты устояли и даже реи не повреждены - по крайней мере, с палубы было не видно. Наблюдения прервала оплеуха - несильная, чтоб только дать понять совершенный проступок - и гортанный окрик:
- Тебе что, приглашение с геральтом и медными трубами надо, сопляк? Марш наверх!
Потирая затылок перевязанной рукой, девушка вскарабкалась на ванты фок-мачты, где было меньше всего людей - убирать стаксель. Потом ее послали вниз, приводить в порядок палубу. Черт бы побрал эту лоханку и тряпку! Эсси оттирала кровь, пока доски не посветлели. Везде, кроме подножия грот мачты, где сидел парусный мастер, смешной, похожий на лепрекона толстячок. Поймав взгляд девушки, он ухмыльнулся, блеснув отсутствием половины зубов:
- Свезло им, что до рукопашной не дошло. - Мастер поманил ее и указал себе за спину. Откуда растекалась темная лужица. Пять относительно целых тел, и одно... или не одно... вообще не не похожее на человека. -
Инче покидали бы парней кха..кха.. за борт, и вся недолга. Чтоб, значить, боевой дух не ронять. У еще не ... кха-кха... зажмуренных... Короткие волосатые пальца балагура сновали по ветхой парусине как хороший ткацкий челнок.
[1]
-
Добрая одежа будет.
Еле стряхнув оцепенение, Эсси бросилась прочь. Вслед несся хохот довольного толстяка.
*Поделом никто парусных не любит... поделом!*
***
Время до заката пролетело незаметно. Девушку гоняли с поручениями как восьминогого жеребца древнего Отца Богов. Судно понемногу обретало прежний вид - не только она, вся команда трудилась, словно проклятая. Пассажиры не показывались на палубе, оно и к лучшему. Эсси не хотелось еще когда-нибудь повстречать кого-то из тех, с кем судьба свела утром. Кроме, может быть...
*К черту!* И нужно забрать у синьоры честно заработанный кошель с монетами. Этого должно хватить на новую кузню в любом месте Авалона, Марок или Инисмора. В том, что вернется к наковальне и крицам, дочь кузнеца не сомневалась ни мгновения: она мечтала стать лучшим оружейником Островов, когда инисморская история забудется.
После заката ее, прикорнувшую на груде парусины, разбудил Ланниган. Десятник, баюкая перевязанную руку, хитро улыбнулся и позвал вечерять. Потягиваясь, девушка побрела за ним к камбузу. Причина веселья не нуждалась в представлении - хмурый айзенец стоял возле здоровенного бочонка с черпаком в руках, а к нему тянулась колонна страждущих.
-
Иди, набери пока ghrafadh*, а я на тебя огненной водицы возьму, deartháir**!
Ланниган подмигнул и вклинился сразу в середину хвоста, усмиряя несогласных ударами двух кружек, которые держал здоровой рукой.
Когда Эсси выбралась из камбуза, он подозвал ее к кружку матросов у грот-мачты, где днем лежали тела. За упокой душ товарищей все семеро, а за ними и девушка плеснули понемногу рома за борт. Выпили молча.
-
Дженкинс и Мерфи сегодня ушли кормить рыб. - Голос Ланнигана звучал хрипло. -
И будь я проклят, если мы их позабудем и не проводим, как положено, верно парни?!
Он затянул старую шэнти Островов, которой авалонцы искони отдавали последний долг погибшим товарищам. Собравшиеся один за другим подхватывали мотив. Матросы из других десяток стали подтягиваться поближе.
-
Слышь, Лэнни, а ведь парни ни в жисть не простили бы, если б мы только сырость разводили, если.. ну, ты понял... - нарушил молчание один из бородачей, лысеющий верзила со свежей повязкой на глазу. -
Мы ж даже дома поминки проводим так, чтоб было, что вспомнить потом. Верно говорю, братцы?
И как прорвало.
Бородач спел о долгих похоронах редкого урода Падди Мерфи; кряжистый мужик в окровавленной робе вспомнил про легендарного Инисморского Бродягу, потом мрачный истатуированный по древним гэльским обычаям тип прогорланил про Парня из Марок и сразу двух девчонок... Зрители, даром, что не понимали ни слова, отстукивали ритм и пытались подпевать.
Вдруг Эсси вытолкнули в круг.
-
Наш новичок тоже спеть не дурак. - Словно между делом сообщил Ланниган. -
Верно, сынок?
- Спой что-нибудь о зеленых холмах, парнишка!
- Верно, пусть малыш тоже споет!
*Что же... что же...* Девушка несколько мгновений размышляла. Петь скабрезности не хотелось. Петь о героях она не любила. О
сидхе тем более.
- Я
тоскую по Инисмору, парни. Простите, если что не так...
Закончив песню, она коротко поклонилась, как заезжий менестрель в таверне Финнегана, и молча пошла прочь мимо товарищей и зрителей.
Ее никто не остановил.
Дойдя до облюбованной груды парусов, она забилась между фальшбортом и пряно пахнущей смолой и порохом тканью. Эсси не плакала со дня смерти матери. Не то напряжение прошедшего дня давало себя знать, не то что-то иное, но тело ее сотрясалось от рыданий.
*харчей (гаэльск.)
** братишка (гаэльск.)
[1] Парусные мастера не только штопали поврежденные и шили новые паруса. В их обязанности входил еще и пошив саванов для мертвых моряков. Т.е. своего рода гробовщики в открытом море. Их действительно сторонились и недолюбливали - а вы бы хотели общаться со своим потенциальным могильщиком?