Бар был разбит и разгромлен. В прорехи в крыше проглядывали звезды и сливались тонкими ручейками струи воды - недавно в полумертвом мире прошел дождь. Дождь - это хорошо, иногда это признак перемен к лучшему, однако Вилли это не радовало. С этим миром его ничего не связывало, почти ничего.
Под ногами хрустел битый винил и стекло. Автомат больше никогда не изрыгнет тяжелый рок, никто не будет петь и танцевать на сцене, ведь от нее осталась лишь дыра в полу.
Единственно, что осталось целым - небольшой кусочек барной стойки, да пара столиков рядом.Столики были пусты, однако на одном из них стояла пепельница, в которой дымила тонкая сигарилла... Эта зона казалась защищенной от всех неприятностей и, даже, кажется, светилась особым светом. Однако это была всего лишь игра воображения, которая, впрочем не помешала бывшему демону пройтись до стойки и коснуться ее ладонью.
Грохот отодвигаемого стола заставил его обернуться.
- Бармен... двойной бурбон, - ее голос все так же сочился ехидцей, одежда была столь же вызывающей, а взгляд так и сочился насмешкой. Однако выражение лица стало иным, что заставило Вилли насторожиться. Исчезла та самая внутренняя надломленность, жесткость во взгляде.
- Ты глухой? - смеется она, поблескивая зеленью из-под ресниц, сигарилла между ее пальцами совершает пируэты, чертя алым огоньком линии в воздухе, - Двойной бурбон, Уильям!
- Детка... - губы сами собой растягиваются в ухмылке.
Движениями, отточенными до автоматизма, он подкидывает в воздух единственную бутылку, оставшуюся целой. Естественно это был бурбон.
Наполнив два бокала он смотрит на Алекс.
- Чем обязан? Помниться последний раз мы немного повздорили.
Вилли внимательно рассматривает девушку и его эмоции отражаются в глазах. Цвет меняется от изумрудно-зелёного до пурпурного, от грязно-жёлтого до фиолетового.
- Чем занималась всё это время?
- Лечилась, - улыбается девушка, протягивая руку и принимая стакан, которым медленно раскачивает в воздухе, заставляя янтарную жидкость колыхаться, и только потом делает глоток, - Твои выкрутасы, знаешь ли, не всем идут на пользу.
Она опирается о стол, подаваясь вперед, и чуть наклоняет голову, так что длинные, куда длиннее, чем раньше, волосы, ниспадают на плечо. Густые, темные, чуть вьющиеся и на первый взгляд безумно мягкие. По помещению проносится прохладный ветерок, запутывается в локонах и, всколыхнув их, пролетает мимо, неся приятный пряный аромат.
- Я слышала, ты продолжаешь ломать чужие игрушки, - усмехается Алекс.
Их разделяет стол, однако это расстояние так мизерно, стоит лишь откинуть в сторону этот ненужный предмет мебели.
- Не могу отказать себе в этой маленькой слабости, - Вилли скользит взглядом по её шее и плечам.
Краем сознания он понимает, то происходящее всего лишь сон, но это не мешает ему вдыхать её одуряющий аромат.
Он пленён этим запахом. Он помнит этот вкус. Алая капля в бокале.
Вилли подаётся вперёд и прикасается к щеке Алекс.
Резкая боль в ноге заставляет его мышцы сжаться в тугой узел. Он делает усилие, чтобы подавить стон.
Глоток бурбона и он снова улыбается, не смотря на ощущение ржавой иглы в ноге.
Прикосновение к щеке обжигает как огнем, словно разряд проскакивает между его пальцами и ее смуглой кожей. Однако Алекс отстраняется - нет, не делает шаг назад, всего лишь выпрямляется, и вновь касается губами бокала. Бурбон плещет, ударяясь о ее верхнюю губу, и девушка медленно проводит языком по ней, заставляя демона сглотнуть. Но ее взгляд уже не так весел, как раньше. Он становится колючим, он скользит по его лицу, считывая каждое изменение, срывая наклеенную улыбку и вынужденные эмоции, обнажая истинное лицо.
- Слабость? Кажется, это не единственная твоя слабость теперь... - наконец, выносит она вердикт, - Как давно, Уильям?
Она ждет... ждет, неспешно потягивая спиртное, а ее взгляд продолжает сверлить его.
- Около полугода, детка, - говорит он.
А потом его глаза темнеют.
- Это моя проблема. Я сам с ней справлюсь. Ты мне кто? Мамочка?
Он замолкает,будто устыдившись того,что вспылил. Допивает остатки бурбона и горько улыбается.
- Ты пришла для того, чтобы рассказать мне какое я унылое говно? Или есть другие планы?
Алекс качает головой и что-то в ее глазах, в выражении ее лица заставляет Вилли почувствовать вину. Словно он и впрямь не оправдал чьих-то надежд.
- Ты большой мальчик, Уильям... и я тебе... не мамочка, - последние слова она выплевывает с усмешкой, - И, может быть я бы стала говорить о том, насколько ты пал, но ты это и так знаешь... вот тут...
Она наклоняется и стучит пальцем по его лбу.
- Единственно, что я хочу тебе напомнить - ты не для того снял с шеи одно ярмо, чтобы посадить себе на шею Эдди, - ее глаза сверкают.
- Я справлюсь, - Шут смотрит ей прямо в глаза. Его радужка вспыхивает ультрамарином, потом блекнет. Его тяжёлая ладонь накрывает её запястье.
- Я скучал, детка.
В наступившей тишине слышно как скрежещет музыкальный автомат. Диск с глухим шипением втискивается между осколками стекла и покорёженным металлом. Сама пластинка оплавлена с одной сторон, но аппарат извлекает из своих недр чистый звук.
Он приближается совсем близко. Горячее дыхание на губах.
- Как в старые добрые времена, - тихо говорит он.
Она отвлекается только на мгновение, чтобы взглянуть на автомат, чуть изгибает бровь - видимо ее это удивляет. В этот момент Вилли кажется странными, что плод его воображения удивляется тому, что происходит во сне, частью которого детка и является.
Потом их взгляды вновь пересекаются и Алекс произносит:
- Нет, Уильям. Теперь все куда серьезнее... - и последние крохи беззаботного настроения улетучиваются окончательно,уступая нехорошему предчувствию приближающейся беды, - Все куда серьезнее и опаснее...
Девушка не отстраняется, не отталкивает его. Все еще стоя на том самом интимном расстоянии, когда время уступить разговор телам, она произносит:
- Ты не справишься, - и это звучит как приговор.
- Детка, ты же знаешь: я не ищу лёгкий путей. И давно хожу по самой кромке. Всегда ходил.
Он пробует её губы на вкус. Потом отстраняется и откидывает стол в сторону.
Время вокруг них замедляется. Только музыка и они сами продолжают существовать в обычном пространственно-временном континууме.
От удара стол разлетается в щепки. Очень медленно летящие щепки.
Бар вокруг рушится. Куски камня медленно летят в замысловатом танце, осколки стекла расцветают блестящими брызгами.
Он обхватывает её талию,прижимает к себе и кусает мочку уха.
- Пока я жив... Пох** - танцуем!
Алекс смеется, запрокидывая голову назад, и открывая ему шею со столь притягательно пульсирующей жилкой на ней. Они кружатся, кружатся в одном им понятном танце, и мир кружится им вослед.
От нее пахнет так, что внутри все сжимается в один тугой ком, распутать который можно только попробовав ее на вкус. Футболка чуть приспадает, обнажая плечо девушки и шрам на нем, белый, бугристый шрам от укуса, словно кто-то вырвал кусок плоти из плеча, заставляет Вилли очнуться от наваждения. Однако ее глаза... все так же изумрудная зелень под слегка запотевшим стеклом, ее губы, тепло ее тела, которое столь мягко и податливо прижимается к нему, не делая попыток отстраниться, все это вновь спускает желание с поводка. И теперь уже ничего не имеет значения, ничего... даже тихое:
- Значит ты погибнешь, Уильям, - теряет свой смысл.
Их тела сплетаются. Одежда просто исчезает, как это бывает в некоторых снах. Пьянящий аромат бьётся вместе с пульсом.
Его руки скользят по обнажённому телу.
Его губ исследуют её шею и грудь.
Пальцы касаются самых потаённых мест.
Ритм, танец, пульсация.
Он рычит, обхватывая упругие ягодицы, остро ощущая каждое сокращение её мышц.
- Значит я погибну, Алекс, - шепчет он как мантру.
Девушка стонет, извиваясь в его объятьях, и эти стоны звучат куда прекраснее ласкающей их тела музыки. Ее прикосновения нежны и мягки, как никогда раньше, ее поцелуи безумно сладкие, от них невозможно оторваться, ее движения... каждое из них приносит блаженство, неотвратимо приближая его к вершине удовольствия.
И нет никакого пламени, как это было раньше, исчезают смеющиеся голоса вокруг, бесконечно преследующие его. Нет голода и желания уничтожить друг друга... только музыка, только ритм, только танец.
Она порывисто прижимается к нему, растворяясь в его объятьях, их глаза на мгновение встречаются, губы сливаются в поцелуе и...