[Cos125]

Скрытый текст - Глава 8 (продолжение):

Ещё один пернатый падальщик уселся на голую ветвь мёртвого дерева. Он известил о себе громким криком. Карканье зловещим звуком разнеслось по кладбищу. Ну вот, теперь их ровно дюжина. «Нет, твари, не дождётесь. Полакомиться мной у вас не выйдет. Я вырою себе глубокую могилу. Не доберётесь», - подумал охотник и с силой вонзил лопату в землю. Рыть ямы он не привык, не его ремесло. Ведьмы и колдуны покоя не достойны. Никогда не обременял себя их погребеньем. Хотя, однажды хоронил проводника. Опасное это занятие – водить Манфреда на охоту. Бедняга угодил в ловушку чародея, умер на месте. У него осталась семья: жена, двое детей, трусливый брат. Охотник похоронил его в лесу Баварии. Тогда тоже стояла ранняя осень. Земля в это время года ещё податлива. Уже до середины бедра углубился.
Манфред, о чём вот ты думаешь? Неужто лечь в эту яму собрался?
Побрякивая ножнами, вернулись двое стражников. Командир отправлял их к смотрителю.
- Нет его, - сказал один из них.
- Куда этот пьяница запропастился? – поинтересовался не пойми у кого Герольд. Огляделся по сторонам, а потом уставился на Манфреда недобрым взором. – Что вылупился? Рой давай.
- Нажрался, поди, и спит где-нибудь на кладбище, - предположил всё тот же стражник.
- Да и хрен с ним. Сами там поищите гроб по размеру. К счастью их старый пень делать ещё не разучился.
Слыхал, Манфред? – Гроб! Похоронят как человека. Воронью не полакомиться, и звери не доберутся.
Двое вновь удалились, осталось пятеро. Арбалет только у одного. Лучшей возможности уже не будет. Отвлеки их разговором, всади нож в стрелка, отгони троих лопатой – благо стоят рядом – дай по башке командиру и беги отсюда со всей поспешностью. Ты налегке, не догонят.
- А гроб-то вам зачем, тревожитесь за мой покой? – полюбопытствовал охотник.
- Покой? – ехидно улыбнулся Герольд. – Ты думаешь, мы тебя убьём? Нет, смерть это избавление. Умер и всё, ни мук тебе, ни сожалений. Это живым есть, чем терзаться, а мёртвым уже до балды. Мы не хотим, чтобы ты просто умер. Раз и всё, отправился на вечный упокой. Это меня ни капли не порадует. Ты столько наших братьев погубил. Нет, смерть это слишком просто. Быстро забудется, а скорбь останется. Хочу, чтоб ты страдал. Это будет греть душу пару дней, а после останется сладкое воспоминание. Ты, мерзавец, получишь сполна.
- Ой, не дай бог выберусь из могилы. Тебя, злорадную сволочь, убью первым делом. Я же щедрый, мне не в тягость подарить избавление.
- Грозись сколько хочешь, я тебя не боюсь, - гордо заявил Герольд, выпрямился, втянул пузо и поправил складки, появившиеся на тунике в районе живота.
Манфред зачерпнул землю лопатой, а когда выбрасывал, заметил фигуру между надгробиями. Пригляделся – смотритель, гробовщик, пьяница. Пьян и сейчас, вон и штоф в руке. Да уж, изменился он не в лучшую сторону. Что ж его так подкосило? Был ведь уважаемым человеком. Брезгливый скряга, конечно, но зато работяга, на все руки мастер. Всегда подтянутый и опрятный. Для гробовщика большая редкость. А теперь: весь седой, будто старый дед, а самому нет и пятидесяти; сутулый, как горбун; морда опухшая, красная. Смотреть противно. Видно, пьет не переставая. Одет как бродяга: старый рваный плащ, грязная туника, коричневые штаны с заплатками. Откуда же взяться обновкам, если все деньги на пойло уходят? А как напьёшься, там и плевать. Во что одет? Что о тебе думают? На всё плевать! Лишь бы кувшин не пустел. Нет, от этого помощи не дождёшься.
Манфред с силой загнал лопату в землю, да вот незадача, рука соскользнула, он упал на одно колено.
- Вставай, чтоб тебя, не тяни. Мне ещё к герцогу на доклад. Он спать не ляжет, пока не узнает, как облава прошла, - пожаловался Герольд. Ну и негодяй же ты, Манфред, совсем о людях не думаешь!
Встал. Встал резко и до того неожиданно, что застал всех врасплох. Нож так и вовсе никто не увидел. Стражник с арбалетом вдруг взвыл, но, вот ведь зараза, пустил-таки болт. Угодил в бедро. Больно, конечно, но некогда плакаться. Потом поскулишь, Манфред. Не трать время зря.
Схватился за край черенка, словно за рукоять меча, и огрел с разворота сразу троих. Не сильно, да и не огрел вовсе, а так, отпугнул. Они отступили на пару шагов. Стоят сбоку. На противоположной стороне насыпь, туда охотник кидал землю. Можно бы, метнуться к изголовью могилы – там стоит стрелок – вот только это за спиной. Потеряешь время.
Поменял захват. Теперь лопата – копьё. Оттолкнулся здоровой ногой, выпрыгнул из могилы и оказался в полушаге от Герольда. Замах начал ещё в прыжке, а в окончании полёта широкий наконечник копья вонзился в упитанное пузо. Красивая туника разошлась и испачкалась кровью. Вот ведь досада. Тяжелый гад, поднять его в воздух было непросто, зато потом упал на землю, будто снаряд требушета [Требуше́т - средневековая метательная машина гравитационного действия для осады городов]. Нет, Манфред, копьё не для тебя. Не твоё это оружие, брось его. Лопата осталась в теле мертвеца. Словно огромный лысый дуб на небольшом холме. Налетай, воронье, кушать подано.
План был хорош, но чёртов стрелок всё испортил. Не мог вот он промазать, а? Поди, гордится собой. Быстро бежать со стрелой в ноге не получается, как не пытайся. Стражники чуть отстали, когда зачем-то вынимали мечи из ножен. Испугались, что втроём не одолеют раненного безоружного рыцаря? Это, конечно, льстит, но усложняет дело.
Чтобы уйти от погони, Манфред петлял, бежал по могилам – да не в обиде будут покойники. Он не со зла, всё ради выживания. Но нет, кто-то на небесах всё же обиделся. Луна скрылась за облаками. Сволочь, в самый подходящий момент! Темень такая, что ничего не разглядеть. Оно, может, и на руку (спрятаться проще), да только Манфред не заметил, как влетел в какую-то преграду. Не так хорошо он видит в ночи, как ему думалось.
Споткнулся и упал. Древко, торчавшее из бедра, сломалось. Как же всё-таки больно. И что это вообще между двумя могилами? Череп, кости. Алтарь ведьмы?! Да ладно? Бедняга смотритель, должно быть, жутко горевал. Избавился от напасти, а ей на смену пришла та же зараза. У кармы точно есть чувство юмора. И где эта карга шляется, когда так нужна? Видно, в трущобах. Поле сечи у себя под боком кладбищенская ведьма точно не пропустит. Ох и сулит это проблем, но что терять-то? Сунул кость с алтаря себе за пазуху.
Встать не успел, лишь приподнялся на руках и обернулся. Единственное, что увидел, набалдашник меча, а после темнота. Дважды за ночь. Это уж слишком.

***

Из-за дождя земля сделалась скользкой. Манфред хромает, идёт, опираясь на деревянный сук. Спешит изо всех сил, но всё же отстаёт. Делает широкий шаг, а после подволакивает больную ногу. На поясе висит меч-нож. Тяжёлое оружие из-за причудливой походки ударяет по бедру. Оно-то раньше не болело, а вот теперь и там синяк.
Здесь нет тропы, сёстры не ходят одной дорогой дважды. Он не заметил корень, выступающий из-под земли, споткнулся об него больной ногой и повалился в грязь. Ключица, рёбра, да все раны тут же напомнили о себе волной боли. Рано ты встал на ноги, Манфред. Но и валяться в кровати больше не мог, и так уж третья неделя.
- Ну что там опять? – прозвучал гневный голос кого-то из сестёр. Охотник, лёжа лицом в землю, не видит, кто говорит. Впрочем, догадался. – Зачем он здесь? Только задерживает нас. Пусть возвращается в лагерь.
- Хватит ворчать, Эда, - осадила спутницу сестра Рада. – Лучше помоги Манфреду встать.
- Давай, охотничек, подъём, - грубиянка подошла, бесцеремонно схватила раненного за плечо – ну, хоть не за то, где повреждённая ключица – и резко рванула вверх. От боли у Манфреда перед глазами потемнело, но он сдержался, не застонал. – Идти можешь или мне теперь тебя на себе нести?
- Я тебя чем-то обидел, Эда? Ты мне грубишь с первого дня, как я вернулся. Раньше мы ладили.
- Да, до того, как ты сбежал и пропал на пятнадцать лет. И вернулся ты лишь потому, что помер бы без нас или остался на всю жизнь калекой. Скажи, вот поставим мы тебя на ноги и что тогда, снова уйдёшь? Как удобно, заявиться, когда что-то нужно, а после уйти, ни слова не сказав.
- А что мне после делать в вашем лагере, еду готовить и шмотки стирать, как подчинённому? Или в город ходить, припасы покупать? Я не один из тех безвольных. Я воин! Я охотник! Я убиваю ведьм и колдунов, вампиров и сестёр тьмы, если придётся.
- И часто уже приходилось? Дай угадаю, ни разу?
- Трижды, убил одну во Франкфурте, одну в Форххайме и одну в Нетолице. Лишь за последнюю мне заплатили, и то в знак благодарности, а не по договору. Ты мнишь, что я корыстный и продажный гад, раз беру плату за свои услуги, тогда как вы ведёте свою войну с сёстрами тьмы бесплатно? Думаешь, я ушёл от вас, чтобы разбогатеть? Как видишь, за пятнадцать лет я заработал состояние. Да, я беру с людей деньги, мне надо на что-то жить. У меня нет сподвижников, мне не с кем разделить обязанности, никто обо мне не заботится.
- Ах, никто?! О тебе заботились, но ты от нас ушёл. Вот и не жалуйся теперь.
- Ваша война с сёстрами тьмы, но есть и другие твари в этом мире. Кто избавит людей от них?
- Не строй из себя образец благородства, твой меч продаётся. Вот твой отец не брал с людей денег и как-то жил.
- И к чему это привело? От людей не дождёшься благодарности.
- Бедняжечка, как можно жить без похвальбы, да? О нас люди даже не знают, но мы веками исполняем долг. Ни за «спасибо», ни за деньги, нет. Кто-то просто должен это делать. Ради справедливости, ради мира, ради добра, в конце концов. Иначе жить станет невыносимо. Худо будет всем, и тебе в том числе. Когда ты делаешь что-то хорошее для всех, то делаешь это и для себя.
- А ты часто с людьми общалась, Эда? Думаешь, раз они не колдуны, не сестры тьмы, то добрые? Ты погрязла в своей войне и уже не понимаешь, кого защищаешь? Люди и сами убивают, насилуют, грабят. Им жалко каждую монету, которую они мне отдают за то, что спас их никчёмные жизни. Любой из них сам с радостью стал бы колдуном, да только не всем дано. Зло и добро просто слова, не больше. Я видел, как приятные во всём люди ведут себя, будто последние мерзавцы, а негодяи поступают благородно. Всякому человеку своя шкура ближе, свои стремления важней, свои убеждения праведней, а всё чужое несущественно и ошибочно. Вот и ты злишься за то, что я ушёл, не простившись, но порицаешь мою продажность, эгоизм и лицемерие, потому что это постыдные грехи. Они звучат весомей, нежели личная обида.
- Довольно! – раздался громкий голос сестры Рады и пресёк спор. Манфред аж вздрогнул от неожиданности и ударился головой о крышку гроба. Ах да, совсем забыл. Вернуться бы назад в свой сон, но нет, нужно выбираться.
Нащупал рукой обломанный конец древка. Всё ещё торчит из бедра. Болт не стрела, зазубрин нет, вытащить просто. В тесном гробу это, конечно, неудобно, но Манфред справился. Достал, начал скрести. Острие всё в крови, в руке скользит, но хорошо заточено, дерево царапает отменно. Ещё чуть-чуть и можно просунуть палец. Только зачем? Нет, нужно подготовить отверстие побольше. Вряд ли он глубоко, дорыть-то не успел. Выскрести в крышке гроба контур, чтоб плечи поместились, выломать, вытолкнуть наружу.
Борозду поперёк почти закончил, когда сверху послышались странные звуки. Должно быть, смотритель решился-таки на благое дело. Звуки стали отчётливей и ближе. Откапывает руками. Не мог что ли за лопатой сходить? Совсем старый пьянчуга мозгов лишился. Звон наверху. Видно, пожитки Манфреда зарыли вместе с ним. Крышка гроба заскрипела, верхняя часть отломилась вдоль борозды.
Нет, это не смотритель. Даже он не так уродлив, как та тварь, что созерцает сверху. Упырь. Самая страшная и мерзкая из тварей. Лишь их можно создать из мертвецов. Не из любого человека, только из колдунов и ведьм. В их телах и после смерти какое-то время теплится магическая сила, но вот, воскреснув, они уже не могут колдовать. Впрочем, и так чертовски опасные твари: сильные, крепкие, злые. Питаются живой и мёртвой плотью. Часто их путают с вампирами. Днём они прячутся поспать, но свет для них не вреден. Самое гнусное в этих созданиях – они накапливают скверну. После смерти вся она вырывается наружу. Нельзя хоронить упыря близь водоёмов, пастбищ и городов; они разносчики болезней.
Он зарычал, изверг мерзкую вонь из глубин своей глотки. Манфред слегка зажмурился, чтобы в глаз не попало слюной – не хватало ещё лишиться зрения – а после схватил тварь за шею и вонзил ей в око наконечник. Мерзость завыла, будто раненный пёс. Пыталась отпрянуть, но хватка на шеи крепка. Упырь сильный, зараза. Упёрся в края могилы и давай оттягиваться назад. Помог охотнику вылезти из гроба. Рядом меч-нож, а значит к чёрту обломанный болт. Широкое лезвие разделило гнилое сердце пополам.
Вновь рёв. На этот раз не тварь, а ведьма. Стоит в паре шагов, старуха мерзкая. И сколько тебе, двадцать, тридцать? Стоила эта сила твоей красоты, гниль ты поганая? Манфред взял меч и вылез из могилы. Ведьма вскинула руки, и охотника отбросило назад. Он врезался в надгробную плиту, больно ударился затылком. Минувшей ночью ему доставалось и похуже. Дальше – больше. Старуха сжала пальцы в кулак, и Манфред ощутил, как незримая рука сдавила горло. «Красотка» взмахнула кистью, в воздухе возникло некое подобие копья, сложенное из костей. В этот момент хватка ослабла. Охотник не упустил возможности, рванул вбок, спрятался за надгробием. Сквозь плиту чарам не пробиться.
Отдышаться бы, да не успел, надгробие разлетелось на части, будто ветхая стена под натиском осадного оружия. Его откинуло назад и тут же над головой нависло острие копья. Похоже на сломанную голень, острое и, скорее всего, заразное. Ведьмы рядом нет, она всё там же, в десяти шагах. Копьё само парит в воздухе, разве что его призрак держит.
В Манфреда не попало, воткнулось в землю. Не откатись он, в животе была бы дырка. На этом не закончилось. Второй, третий, четвёртый удар. Безумный темп. Охотник перекатывался по земле, а потом резко встал на колено, и с полуоборота разрубил копьё, когда то в пятый раз вонзилось в землю. Кости рассыпались, словно держались лишь на честном слове.
Земля под ногами вдруг почернела. Манфред отпрыгнул и вновь оказался в собственной могиле. Чуть на упыря не приземлился. Над головой пронеслась тень. Чёрт его знает, что это такое было. Прежде подобного колдовства не встречал.
Меч? О чём ты, Манфред, думал, когда брал меч? Брось его – бесполезен.
В освободившуюся руку взял сразу два метательных ножа. Встал, кинул, снова лёг. Едва не угодил под… что-то… чем бы это ни было. Плевать. Не зацепило – это главное. Ведьма не даст соврать, она-то отразила только один нож. Второй врезался в грудь, пронзил истлевшую гнилую плоть, из раны засочилась чёрная вязкая кровь.
Не торопясь Манфред отряхнул куртку, просунул руки в рукава, затянул на поясе ремень, закрепил ножны на спине. Даже нож, которым он убил стрелка, стражники кинули в могилу. Молодцы. Сунул его в сапог. Извлёк своё оружие из ведьмы, протёр, задвинул в сумку. Там в ней пазы из ремешков. Специально, чтобы ножи не болтались. И доставать их так удобней.
Отрубить бы кочерыжку, да только куда её? К герцогу с ней не заявишься.
Ещё кто-то шевелится между могил. Никак старый пьянчуга. Точно, он.
- Ведьму можешь кинуть в мою могилу, а эту тварь, - Манфред указал на упыря, - зарой поглубже и где-нибудь подальше от города, только не у реки. Ты слышишь? Эй! – смотритель стоял со штофом в руках, шатался и глазел на мертвую старуху. Охотник хлопнул его по груди, чтобы привлечь внимание. – Не сделаешь, как я сказал, сдохнешь сам и людей погубишь. Понял, что делать? – тот в ответ кивнул. – За них с тебя денег не возьму, только это, - отнял у пьяницы вино, сделал большой глоток и пошёл прочь. На востоке из-за деревьев пробились первые лучи солнца. Тяжёлая выдалась ночь. Даже не верится, что она кончилась.

***

Во дворце сущий кавардак. Стражники прочёсывают каждый угол, ищут укрывшихся воров. Ни одного пока не нашли, но беспорядок навели изрядный. Придворные и знатные гости (несколько восточных купцов, сын свергнутого багдадского халифа, родичи западно-франкских и бургундских дворян, датский принц и послы из Византии, Ломбардии, Наварры, Леона и Кастилии) возмущаются пуще прежнего. Впрочем, это хоть ненадолго их сплотит. Обычно-то все ссорятся друг с другом. Испанцы грызутся с мусульманами. Те в свою очередь и сами спорят между собой. Прямо, гонения на власть. Купцы при каждой встрече поминают, каким деспотом был прежний халиф. Итальянцы арабов тоже недолюбливают, но больше всего недовольны присутствием датчан. Датский принц вообще попал в опал. Против него все франки и бургунды. О нём разве что византийцы не отзываются дурным словом – всё ж постоянно пользуются услугами варяжской гвардии – но и защищать его, не защищают. Боятся, не хотят конфликтовать с остальными. Их положение и без того шаткое. Того гляди, ещё кусок от империи оттяпают. Они всех просто тихо ненавидят.
Герцог Эбергард за ночь глаз не сомкнул, но выглядит довольно бодрым. Как видно, злость придаёт сил. С ним в кабинете были стражники. Когда Манфред вошёл, они что-то усердно обсуждали. Знакомых лиц среди собравшихся он не наблюдал, да и в пути недоброжелателей не встретилось. Оно и к лучшему, потом отыщет гадов и прихлопнет всех по-тихому, без шума.
- А-а, это вы, Сэр Манфред. Я уж забеспокоился, - поприветствовал герцог. Голос спокойный и ровный, сталью отдаёт. Словом, ни ноты беспокойства.
- Ваша Светлость, - слегка склонил голову рыцарь.
- Оставьте нас, - обратился к стражникам Эбергард.
Он наполнил два кубка, один протянул Манфреду. Охотник по дороге выпил полштофа, теперь и кислое вино герцога не кажется таким уж мерзким, точно не хуже того пойла, что пьёт кладбищенский смотритель. На столе вместо карты страны, как прежде, теперь развёрнута схема города со всеми улочками, рынками, церквями, мастерскими, тавернами и домам. Видно, сейчас правитель Франкфурта занят вопросами местного значения. Оно и ясно, события минувшей ночи нельзя оставить без внимания. На карте, где район трущоб, какие-то заметки.
- Уже знаете о том, что случилось ночью? – поинтересовался Эбергард.
- Слышал, в трущобах освободилось много домов, - ответил Манфред.
- Бросьте, вы ведь теперь рыцарь, присмотрите себе жилье в более приличном районе. Мы, конечно, вычистим этот гадюшник, но потребуется больше одной ночи. Облава прошло успешно, многих гадов перебили, но воры, эти крысы, забились в свои норы. Ничего, и до них доберёмся. Это ж надо, что удумали, залезть в мою сокровищницу.
- Украли что-то ценное? – этот вопрос не давал покоя Манфреду. Где же искать свой меч, в тоннелях у воров или в закромах герцога?
- Нет, не успели. Вылезли прямо из-под ног у моих стражников. Двоих убили сразу, остальные удрали. Отправил за ними отряд.
- В тоннели? А это не опасно?
- Мои люди могут за себя постоять, - гордо заявил Эбергард.
Рассказать ему про колдуна что ли? А что, это удачный повод задержаться, да и уважительная причина посетить сокровищницу. Всё складывается, как нельзя лучше. Если придумать убедительный ответ: почему вместо Мейсена отправился во Франкфурт, то и торопиться необязательно. Глядишь, Манфред, и меч вернёшь, и рыцарем останешься. Из гвардии, вероятно, придется уйти. Не хватало ещё, чтобы Генрих или Бернард случайно увидели Квинтилиум. Впрочем, что-то подсказывает, что рыцарю даже охотой на всякую мерзость заниматься проще и приятней. Мало кто отважится не заплатить благородному воину за труды, да и грубить будут разве что высокородные лорды. Плевать на них. Теперь Сэр Дерзкий вправе проявить характер.
Много мечтаешь, Манфред. Лучше спроси о главном, да так, чтобы тебя потом в пропаже не заподозрили.
- Хорошо, что воры ничего не украли. Полагаю, у вас там немало ценностей. Взять хотя бы меч – подарок принца. Изумительное оружие, - молодец, болван, очень ненавязчиво.
- За него не беспокойтесь, дар Генриха я держу в своих покоях. Подобные трофеи нельзя прятать в сокровищнице, да и для вора куда ценнее кубок, из которого вы пьете. Он лёгкий, его проще продать, а вот трофейное оружие, украденное у герцога, доставит больше хлопот, чем выгоды.
- Да, вы правы, - согласился Манфред, утопая в волнующих мыслях. Выходит, Квинтилиум всё время был в соседней комнате. Вот так ирония. И как теперь быть, Сэр Вдумчивый?
- А с вами-то что случилось? Судя по виду, пришлось вам несладко, - подметил герцог. Охотник и впрямь походил на жёваный сапог.
- Ничего страшного. Я жив, а культ почти уничтожен. С недобитками я разберусь.
- Что потом?
- Потом? – Потом меч подмышку и со всех ног отсюда, да подальше. – Потом я отправлюсь в Лотарингию, присоединюсь к войску. Я ведь гвардеец Генриха и должен защищать принца на поле боя.
А ты уверен в своём выборе, Манфред? Квинтилиум – родовой меч, семейная реликвия, память об отце, но он всего лишь серебряный клинок и нужен тебе, чтобы убивать вампиров. Ты можешь выплавить другой, ничуть не хуже, как оружие. Забудешь о нём, бросишь опасную затею – останешься рыцарем, а это почёт и уважение, высокое положение в обществе, дружба с самим королём. Ты мог мечтать когда-нибудь о подобном?
В дверь постучали, вошёл стражник.
- Ваша Светлость, прибыл архиепископ Фридрих, - объявил он. А это уже плохо, Манфред. Нельзя, чтоб он тебя увидел.
- Я встречу Его Высокопреосвященство внизу, - ответил Эбергард. Стражник поклонился и вышел прочь. – Прошу простить, церковная элита любит, когда им выказывают почести, - обратился он к рыцарю. – Мы обязательно поговорим ещё, и вы расскажите мне обо всём в деталях, но не сейчас. Отдохните, вам не повредит.
- Если вы не против, налью себе ещё вина.
- Конечно, - Эбергард вышел, оставив Манфреда с дурными мыслями наедине. Он взаправду наполнил кубок и даже выпил.
Ещё не поздно передумать. Уйди, вернись в свои покои. Вдруг там опять будет, кому развеять твои думы. Нет, лучше на пару дней затеряться в городе. Навестить Адалара, отыскать стражников из культа. Вернёшься, когда уедет Фридрих. А лучше – скачи к Генриху. Поведай ему обо всём раньше, чем он узнает сам. Совсем запутался…
- Куда ты, Манфред, чёрт тебя дери?! Что ты творишь? Остановись! Нет, будь ты проклят, только не в ту дверь!
- Заткнись.
Голос в голове стих.
В покоях Эбергарда, как и в кабинете, просторно, почти нет мебели. Ни зеркала, ни шкафа. Кровать с балдахином в тёмном углу комнаты, сундук, кресло у окна, кувшин на подоконнике, пара столов с трофеями. Сердце ударило как колокол, громко и звонко. Квинтилиум лежит посреди трофейного оружия на мягком венецианском бархате. Ткань удачно подобрана (бардовая с тонкой золотистой окантовкой), подчеркивает необычный цвет клинка. Он подошёл, провёл пальцами по латинской надписи. Рельеф знакомый с детства. Дрожь пробежала по спине. Взялся за рукоять, поднял и пару раз взмахнул. Всё тот же старый верный друг. Поди, истосковался. Нет, ты не для трусливых рыцарей, пьянчуг-наёмников, головорезов или гордых принцев, и уж тем более не должен собирать пыль в спальне герцога. Ты меч охотника, потомка древних воинов, и служишь лучшей цели.
Дорогущую тряпку Манфред взять не посмел, завернул оружие в половик. Вернулся в кабинет и поспешил к выходу, но тут из коридора послышался голос Эбергарда. Вот ведь незадача. В спешке метнулся в спальню и закрыл за собой дверь, но оставил небольшую щель, чтобы подслушивать. Подглядеть через неё никак, но голос Фридриха итак не спутаешь. Опять, поди, напялил церемониальную мантию.
- Что у вас здесь случилось, Эбергард? Почему городские ворота заперты в дневное время? К войне готовитесь? – забросал герцога вопросами архиепископ.
- Небольшие неприятности с ворами, да и только. Мои дела, впрочем, вас не касаются, вот и не лезьте, - жестко ответил тот. Правильно. Пусть знает, кто здесь главный. Похоже, Эбергарда не шибко радует новый союзник.
- Я ведь волнуюсь за наш успех и только, - взялись оправдываться Его Преосвященство. – В одной упряжке, как-никак. Ваши проблемы мне не безразличны. Может, я и помочь смогу. Всё же глава епархии, священная персона. Народ меня любит и почитает.
- Кто вам это сказал? – возмутился герцог. – Народ вас ненавидит. К вам прислушиваются лишь знатные дворяне, но во Франкфурте знать изрядно поредела этой ночью.
- Что вы хотите сказать, вы устранили всю городскую аристократию? – осторожно спросил священнослужитель.
- Не несите ересь, Фридрих. Я не дурак, чтобы марать руки в подобном деле. В культе крайне злопамятные и могущественные люди. Их помощь важна для меня. Без них мне не стать королём.
А это уже интересно. Выходит, Эбергард знал о сатанистах больше, чем рассказал. Манфред прильнул к двери, чтоб лучше слышать.
- Скажем так, - продолжал герцог, - я удачно воспользовался ситуацией. Нашёл того, кто сделал за меня грязную работу. – «Меня?», - удивился охотник. Вот ведь подонок. – Я здесь вне подозрений. Избавился от всех клопов, рвущихся к власти. Не будут больше лезть со своими указаниями, советами и требованиями. Оставил лишь тех, кто полезен и верен мне. Я властью делиться не привык. Вот увидите, архиепископ, культ подчинится мне всецело. После минувшей ночи я первый по старшинству во всей Франконии, а скоро и во всём королевстве, - Эбергард громко усмехнулся. – Оставшиеся члены культа мне даже благодарны, ведь я отомстил за павших братьев, а заодно избавился от нарыва на лице города. Давно хотел перебить всех королей трущоб, а главное этого жирдяя Вигарда. Наглец решил, меня шантажировать.
- Опасную игру ведете, Ваша Светлость. В шаткое положение себя ставите, - предостерёг Фридрих.
- Я в шатком положении? Не на меня озлобились морганиты за сожженье Пипина.
«Морганиты» (Общество колдунов Морганы) – могущественнейшая организация, объединяющая чародеев и волшебниц от Британии на севере, Пиренеев на западе, итальянских земель на юге и византийской империи на востоке. Именно они три века назад уничтожили Последний Оплот и перебили почти всех потомков.
- Это ведь вы меня вынудили! – вспылил архиепископ. – Я не хотел убивать мальчишку, я о нём заботился.
- Вы его использовали.
- Я спас сопляка от разъярённых фермеров и купил их молчание. После убийства отца он совсем умом тронулся. Я вернул ему душевное спокойствие.
- Да вы прям благодетель. Однако общество колдунов пришло за ним. Они хотели его забрать, но вы им не позволили. Покуда парень был цел и жил припеваючи у вас под крылом, они с вами не ссорились, но теперь вам от их гнева не спрятаться. Лишь мы вас может защитить. Так что без глупостей, Ваше Высокопреосвященство. И помните, кто в наших краях представляет культ. Вы мой со всеми потрохами. Если мне вдруг только почудится какая-либо пакость с вашей стороны, сам сдам вас морганитам. Уверен, для вас у них уже сложен костёр.
- Когда я вступал в культ, мне щедро раздавали обещания. А что в итоге? Лишь угрозы, - совсем поник Фридрих. Голос сделался жалобным и смиренным.
- Довольно ныть, архиепископ. В культе слюнтяев не любят. Превыше всего ценят ум и силу. Как прошла встреча с послом?
- Людовик нас не поддержит. У него и своих хлопот хватает. Как по мне, так оно и к лучшему. Ещё чего привлечём к себе внимание, сами знаете кого.
- Господи Боже, Фридрих, да вы просто тряпка. Даже имя его вслух произнести боитесь. Разве церковь не должна бросить вызов подобному врагу?
- Мы с вами, как члены культа, сами оскверняем все каноны церкви.
- Как членам культа, нам тем более не стоит бояться Сэра Роберта. Иначе, весь культ – просто фарс.
«Опять этот Сэр Роберт. Кто он такой?», - заинтересовался Манфред.
- Не беспокойтесь о Сэре Роберте, архиепископ. Гунтрам займется им, а он всегда доводит дело до конца. Мы оба знаем его репутацию.
- У Сэра Роберта репутация страшнее будет, - ничуть не успокоился глава епархии.
- Не важно, он не наша забота. Нам нужно выиграть войну и устранить Генриха, чтобы я беспрепятственно занял трон. К счастью, теперь он ослабит бдительность. Решит, что культ его более не побеспокоит. Нам это на руку. Я попрошу у культа целый отряд убийц.
- В прошлый раз они отказали. Боятся, если вдруг покушение провалится, и Генрих всё же взойдёт на трон, то станет им врагом.
- Всё изменилось этой ночью, когда человек Генриха с бандой наёмников перебил знатных членов культа.
Ох и балбес ты, Манфред. Вырыл-таки себе могилу.
- О ком вы?
- Манфред-охотник. Тот, кого культ упустил пятнадцать лет назад и долго этим сокрушался. Как кстати, что человек с подобной дурной славой оказался на службе у принца. Вдвойне радует, что Генрих сам поручил ему отыскать и уничтожить культ. Я не сдержал смех, когда понял, как всё удачно складывается.
- Не понимаю только, что он делает во Франкфурте. Я виделся с принцем два дня тому назад. Он убеждал меня отозвать награду и выпустить указ о его помиловании. Мы согласились, что перед церковью он чист. Пусть и вступил в сговор с колдуном, но делал это из благих побуждений, дабы избавить нас от узурпатора. Генрих упомянул, что Сэр Манфред взялся отыскать виновных в покушении на его жизнь, и с этим важным поручением отправился в Мейсен, а не во Франкфурт. Принц думает, что убийцу к нему подослал Геро Железный.
- Он бы никак не успел проделать путь из Франконского леса до Мейсена и во Франкфурт. Охотник прибыл в город на день позже меня, - впервые в голосе герцога прозвучала неуверенность. Возникла пауза.
- А что если Генрих знает, кто на самом деле хочет его смерти? – нарушил молчание Фридрих.
- И послал всего одного человека? Нет, это не он, это Сэр Манфред заподозрил нас. Потому и отправился во Франкфурт, а не в Мейсен, как заверил Генриху.
Как тут не поразиться своей проницательности? Ещё чуть-чуть и станется, что всё это, дабы лично взойти на трон. Сегодня уже ничего не удивит, запас волнения иссяк, а вот завтра мыслям не будет покоя.
- Где он сейчас? – спросил архиепископ.
- Спит. Ночка у него выдалась тяжёлая. Я вообще не думал, что он выживет.
- Что будем делать?
- Наведаемся к нему. Он-то и ответит на все вопросы. Отпускать его теперь всё равно нельзя.
Манфред Крепко сжал рукоять Квинтилиума. А вдруг в последний раз? Лишь бы стражники у дверей не предупредили, что он не покидал покоев.
Обошлось. Эбергард и Фридрих ушли и не вернулись. Нужно покинуть это змеиное пристанище, пока ещё возможно. Того глядишь, начнут искать. Поймают, снова темница и топор над головой. Довольно рисковать. Удача – вещь непостоянная. Сегодня она тебе благоволит, а завтра взъерепенится.
Сэр Ненавязчивый вышел за дверь. Стражники покосились на него, но ни слова не промолвили. Даже про свёрток не поинтересовались. Не привлекай внимание, Манфред. Иди спокойно, не торопясь. Да не ползи ты, как улитка.
На втором этаже стражи всегда мало. Его миновал без хлопот. Встретил только датского принца со свитой. Тот глянул недобро, но прошёл мимо. А вот на первом ждало разочарование.
- Закрыть ворота! Никого не выпускать. Приказ герцога Эбергарда, - звонко гласила стража у входных дверей. Манфред не успел проскочить и оказался запертым в ловушке, но не отчаялся. План побега сам собой возник в голове.

Сокровищницу стережёт усиленный отряд. Полдюжины воинов в коридоре, дюжина внутри. Когда охотник вышел из-за угла и направился к двери, никто не ринулся к нему, не поднял шум и даже не затушевался. Как видно, до них слух ещё не добрался.
- Ну что, не вернулись? – спросил Манфред за три шага до приближения.
- Нет, Сэр, всё ещё тишина, - ответил старший из отряда.
- Тогда пора мне взглянуть, что там творится.
- В одиночку? – удивился стражник.
- Думаешь, я не справлюсь? – повысил голос, получилось слегка грубовато.
- Нет-нет, что вы, проходите.
Манфред зашёл в сокровищницу и огляделся. Солдаты шатаются из угла в угол и пускают слюни на драгоценности. Один уселся на сундук, обитый золотом, двое меряют поверх доспех украшения и красуются друг перед другом, изображая поведение знатных дам. Видел бы своих бравых воинов Эбергард.
В дальнем углу сокровищницы в полу зияет дыра. Рядом лежит квадратная плита, которая её прежде закрывала. Небольшая, длиной со средний шаг. Манфред присел возле крысьей норы и заглянул в темноту – ничего не видно.
- Факел мне, - потребовал он. Последняя возможность корчить из себя рыцаря. Нельзя же упускать. Ему подали огонь. При свете видно, что дыра не глубокая, можно спрыгнуть.
В коридоре послышался голос. Все притихли, Манфред замер на месте, стражник на сундуке упёрся в него руками, дабы резко вскочить чуть чего, а «барышни» в украшениях потянулись к шеям, чтобы быстро сдёрнуть драгоценности. Нет, не герцог, можно расслабиться.
- Сэр Манфред здесь не появлялся? – спросил голос в коридоре. Стражники в сокровищнице покосились на рыцаря.
- А как же, появлялся. Недавно зашёл. Сейчас, наверное, уже спустился в тоннель, - ответил старший.
- Какого чёрта?! Было же велено никого не впускать! – завопил голос.
- Так ведь сказали, что кто-нибудь ещё позже пойдёт проверить, куда подевался первый отряд, - растерянно оправдывался стражник.
- Да здесь он ещё, не спустился пока, - успокаивающе крикнул кто-то в сокровищнице и Манфред ненароком пожелал ему скорейшей смерти.
- Задержите его, не дайте уйти! – завопил голос из коридора. «Нарядные» рванули, забыв скинуть с себя украшения, а стражник, что сидел на сундуке, подскочив, загородил им путь. Они врезались в него и все завалились на пол.
Манфред, впрочем, этого не видел, он уже нырнул в дыру к тому времени. К счастью тропа петляла. Это на руку ему, а для солдат в тяжелой кольчуге – неудобство. Потолок низкий и идти нужно согнувшись.
Нора вывела в канализацию. Знакомый запах тухлятины и гнили. Охотник побежал по тоннелям. Часто сворачивал на перекрестках, стараясь запутать след. Главное самому не заплутать. Но как? Проводника-то теперь нет, а эти ходы все, как один. Блуждать можно неделями пока не помрёшь с голоду или от болячек.
Когда голоса стражников умолкли, он сбавил шаг. Теперь двигался тише и аккуратнее, и набрёл на мёртвого солдата. Одет в доспех дворцовой стражи. Он здесь недавно (сутки не прошли), но на нём нет лица, только кровавый череп, крысы сглодали его до кости.
Сзади раздались крики, истошные предсмертные вопли, полные ужаса. Сэр Хладнокровный возвращаться и не думал. Он убил одну тварь, но может быть другая. Ещё один стон разлетелся по коридорам и Сэр Милосердный размяк. Чтоб тебя, Манфред, соскучился по темнице? Развернулся и пошёл назад, по-прежнему не спеша и аккуратно, не поднимая шум. Набрёл ещё на одно тело. Так же обглодано, но на шее дамский кулон с алмазом. Один из «нарядных». Он-то в тоннелях и вовсе не дольше охотника. Здесь явно творится какая-то колдовская чертовщина.
Опять крики. На сей раз совсем близко. Манфред нашёл их через два поворота. Тогда их было трое. Один барахтался на земле. На него, словно рой муравьёв, набросились крысы. Целая стая голодных злющих крыс. Второй убегал, но медленно, на ходу стряхивал с себя поганых грызунов. Из воды в канале посреди коридора вынырнул огромный червь. Он впился в спину бедолаги. Тот завопил в предсмертных муках и свалился. Крысы накинулись, стали глодать. Третий, увидев это, удрал прочь. Червь обернулся на него, нырнул в грязную воду. По поверхности её, следуя за стражником, побежала рябь. Манфред себя не выдавал, стоял тихонько и смотрел. На что ты, собственно, надеялся? Думал, придёшь такой весь из себя Сэр Доблестный и всех спасёшь?
В коридоре показался колдун, просто возник из темного тоннеля. Держался гордо и властно, словно ступал по собственным владениям. Прошёл мимо мёртвых воинов. Крысы его не тронули. На нём грязные сапоги и бурый плащ (удачно сочетается с длинными светлыми волосами), на плече сумка, а под плащом некогда белая туника.
Охотник собирался напасть сзади, но тут вдруг сам услышал за спиной тихий всплеск. Обе руки заняты. Квинтилиум замотан в половик, Манфред держит его возле эфеса, но рукоять слегка выглядывает. При желании можно схватить. Чуть подбросил свёрток вверх, поймал рукоять и обернулся. Огромный червь возвышался над ним, скалил зубы, закрученные в воронку, готовился напасть. Взмах мечом разделил его надвое. Червяка это не остановило. Голова сразу поползла к охотнику. Проткнул её мечом – помогло.
Однако шум поднялся, колдун увидел Манфреда, да ещё и нижняя часть червя неожиданно зашипела, начали прорезаться зубы. Недолго думая, Сэр Находчивый насадил её на меч и зашвырнул прямиком в чародея. Трюк удался, склизкая тварь врезалась в грудь создателя. Колдун попятился назад, споткнулся и упёрся спиной в стену. Сейчас бы напасть и добить, но крысы встали на защиту. Мелкие хищники преодолели канал и, точно чёрная волна, устремились на охотника.
Он побежал. Бежал быстро и вскоре оторвался, но долго такой темп держать не смог и перешёл на быстрый шаг, чтобы поберечь силы. Он знает, опасность ещё не миновала. Плотоядные твари видят в темноте и чуют его запах. Они где-то рядом, готовые напасть. Охотник поменял оружие, Квинтилиум убрал в ножны, вместо него достал стальной клинок. Он безмерно рад вернуть семейную реликвию и очень жаждет пустить её в ход, но не марать же лезвие о крыс и червяков. У этого меча своё предназначение.
Когда-то потомки не делали различий, сплав серебра и стали прочен и годится для всего. Хоть мясо им руби. В те времена таких мечей было немало, и воинов, носивших их. Они ковались в цитадели. Неприступной, как тогда считалось. Последний Оплот и впрямь стал таковым. Уцелевшие в резне разбрелись по миру. Они сделались жалким отголоском прошлого, тенью великих воинов, кем некогда были их предки. Их род мельчал из года в год, теперь потомков легиона попросту не встретишь. Манфред не знает ни одного из них, а меч у него за спиной, возможно, последний клинок, выплавленный в кузнице легендарной цитадели.

Наверно, в прошлой жизни он переспал с Фортуной и та никак не решит, любить его или ненавидеть. Как же иначе объяснить сей благой поворот судьбы, спустя череду неудач? Блуждая по незнакомым перепутьям, спасаясь от колдуна и его слуг, каким-то боком умудрился выйти к логову воров. Едва не плюхнулся в канаву на стыке тоннеля и пещеры. Тут заплутать куда сложнее.
По тропам муравейника малыми группами рыскают стражники, ищут недобитки. Манфред решил не попадаться на глаза, но не сумел. Вышел на площадь воровского логова, а там целый отряд. Ну, да и ладно. Вряд ли сюда уже добрался слух. Для них ты всё ещё королевский гвардеец. Жаль плащ пришлось бросить во дворце. Ой, да и чёрт с ним. Уже не отчитают и толку от него теперь чуть. Разве что в дождь надеть, и то не на людях, не днём, не в городе. А вот грамоту жалко, она ещё могла послужить.
- Спокойно, я Сэр Манфред, - громко представился, едва его заметили. – Дошёл сюда по канализации из дворца. Меня послали отыскать пропавший отряд. Вы их не видели?
- Не может быть, - удивлённо промолвил один из стражников. Манфред его узнал, но уже поздно. – Этот предатель убил командира, - заорал он – тот гад, что хоронил его давеча ночью. Ещё один из культа тоже здесь, другого не видать. Он первым вынул меч, другие стражники также обнажили оружие и кинулись на охотника.
Да чтоб её, твоя бывшая та ещё стерва. Нет, Манфред, полтора десятка солдат тебе не одолеть, как тут не тужься. Эх, передышку бы. Видно, не заслужил. Но на вот тебе вместо отдыха удачу. Если, конечно, можно счесть удачей ещё большие проблемы.
Стрелы засвистели в воздухе. Летели отовсюду: сзади, спереди, с боков, из всех тёмных углов пещеры. Сражали стражников, но не его. Манфред уже не понимал, что происходит. Что делать, тоже не знал, а потому просто пригнулся, присел, чтобы ненароком не зацепило. За один миг группа живых и очень злых стала отрядом мёртвых и беспомощных. Когда испустил дух последний воин, из тени вышли «спасители».
- Манфред-Манфред-Манфред! Ты не представляешь, как я тебе рад, - заявил на всю площадь Зигфрид. Совсем из ума выжил. Вид у него потрёпанный. Туника порвана, на виске засохшая кровь, в золотом перстне вместо камня теперь выемка, а на шее не хватает серебряной цепочки с оберегом.
- Отчего же? Представляю. Только не надо слишком громких почестей. Вполне хватит и скромного застолья, - решил подыграть охотник. По правде говоря, у самого уже мозги наружу лезут, и кушать хочется. Поутомился за ночь.
- Отличная идея, обожаю праздники, - признался главный вор. – Особенно те, на которые меня не приглашают. Ну, ты знаешь, там, где много еды, музыки, веселья и у гостей хорошие манеры. Единственное, что удручает – там не бывает драк. Что за праздник без добротного мордобоя? Как думаешь, может, пропустим всё, что связано с едой и пьянством, и сразу перейдём к веселью?
Манфред с грустью вздохнул, отбросил факел, достал тесак. Не доволен, что ужин свернули. Что за веселье – драка на пустой желудок? От голода уже руки трясутся. Или от усталости? Ну, не от страха же.
Зигфрид вышел на центр. Воры остались позади, но стрелы наготове. Не важно, победишь ты или проиграешь, Манфред – тебе конец. Хотя, может, удача снова даст судьбе по яйцам. Дерись, там видно будет. Король воров достал свои короткие клинки.
- Скажи-ка, тот крикун правду говорил, ты и впрямь убил главу городской стражи? И ты пришёл через тоннели, а значит, удирал из замка. О-о, да ты вернул-таки свой меч, - обрадовался Зигфрид, увидев в ножнах рукоять. – Интересно, если я принесу герцогу твою голову – это сойдёт за жест примирения?
- Мы драться будем или болтать? – Манфред устал, спешил и хотел спать. Не до разговоров, в общем.
- Я король воров и ты у меня в гостях. Давай-ка уважительней, - воззвал потрёпанный монарх.
- Да будь ты хоть лесной феей, нечего тратить моё время попусту.
Хам ты, Манфред. В гостях себя так не ведут.
Зигфрид тоже так подумал, обиделся и ринулся в атаку. Надо сказать, в боевом умении он подрос. Умело орудует короткими клинками, понимает, в чём их преимущества и недостатки. Не задерживается на дальней дистанции, подбирается ближе и нагнетает темп. Мелкий и юркий. Манфред таких не любит. Он рядом с ним – просто бугай.
Бой складывался не в его пользу, но к счастью, колдун нагрянул в самый подходящий момент. Из темных троп на воров накинулись их мелкие сородичи. Что было дальше – сущая неразбериха. Кругом мечутся люди, летают стрелы, прыгают крысы, крики, шум, суета. Манфред и Зигфрид немного отвлеклись, но тут же вновь скрестили мечи, однако лишь до той поры, пока на площадь не вышел чародей. Едва увидев короля воров, он закричал неистово и обрушил шквал колдовства на мерзавца, перебившего его друзей. Охотник удачно ретировался, на него магу наплевать, он сосредоточил весь свой гнев на Зигфриде. Тот пробовал сражаться, но не знал, как противостоять чарам и колдовству. Пытался клинками магию парировать, болван. Вскоре он безоружный, раненный, с ожогами и переломами, отравленный и поражённый порчей – да, оберег помог бы – стоял перед волшебником на коленях, готовый ответить за своё злодеяние.
Обычно колдуны-творцы (те, кто посвящает себя изучению ритуалов, созданию магических существ или волшебных предметов) слабы в боевой магии и вредоносных заклятиях, а этот, прямо, на все руки мастер. Возможно, злость придаёт сил, а может, в сражении с профаном особых талантов и не нужно.
Как бы то ни было, Зигфрид повержен, а колдун готов его добить, но не добьёт, не успеет. Манфред воспользовался неразберихой, зашёл ему за спину и вонзил в позвоночник огромный нож. Волшебник умер почти сразу, то есть сперва в последний раз взглянул на негодяя – в этот момент, должно быть, жутко сожалел, что не успел совершить месть – а после упал в пыль.
Манфред хотел добить и Зигфрида, но юркий гад ушёл под меч и тут же колющая боль поразила бедро. Охотник глянул – увидел, что из него торчит огромный коготь. Тот самый, что он представил, как доказательство выполненной работы.
- Отличное оружие. Я проверял, малейшая царапина и человек нежилец, - похвастался король воров. Чудесно, Манфред, ты сам принёс оружие своему убийце. Лучше бы с твари пучок шерсти срезал или глаз выковырял.
Движения Зигфрида теперь нерасторопны. Думает, что победил. Колдун мёртв, крысы с его смертью разбежались, а охотник смертельно ранен. И впрямь, к чему теперь спешить? Он подобрал с земли клинок, а когда выпрямился, обнаружил в груди нож. Огромный, чёрт возьми. Как он тут оказался? Манфред подошёл, взялся за рукоять и провернул. Стоять стало невмоготу, и Зигфрид опустился на колени. Хотел ударить клинком, но не смог поднять руку. Охотник меж тем отступил на шаг. Один удар и голова сорвалась с плеч. Жаль эта кочерыжка не сойдёт за примирение.
Воры, что пережили нападение крыс, все разбежались и стражников новых не видно. Манфред достал из трупа меч-нож, протёр, задвинул в ножны. Теперь можно подумать и о главном. Вынул из бедра коготь, рану перевязал лоскутом с туники Зигфрида. Он не против.
Этот колдун вёл себя безрассудно, но всё же они обычно крайне предусмотрительны и аккуратны. Если где и искать лекарство от яда существа, так это в сумке чародея. В ней обнаружился альманах, свеча, какой-то порошок (судя по цвету, не лечебный), склянка с мазью и несколько пузырьков. В спешке раскрыл книгу, начал листать. Нашёл раздел «Зелья», – о чудо! – нужный рецепт, и даже пузырёк в готовом виде уже имеется. Выпил его. Подействовал ли, нет? Там видно будет. Захлопнул книгу, засунул всё назад в сумку (коготь туда же кинул), повесил её на плечо. Подыскал среди вещей убитых стражников ножны под Квинтилиум. Их взял в руку, а стальной клинок вернул за спину. Теперь пора вернуться на свет божий.
Он уже уходил, когда услышал чей-то стон. Один воришка, лежал на полу, лицо в крови, сильно покусан крысами. Манфред достал нож, хотел добить.
- Сжалься, - взмолился тот. Голос, впрочем, скорей болезненный, чем испуганный. – Не убивай.
- Почему нет? Вы ведь хотели меня убить, - охотник присел на корточки и занес лезвие к шее.
- Постой, я помогу тебе выбраться, - предложил воришка.
- Что помешает мне просто выйти? – заинтересовался Манфред.
- Вход охраняют, а судя по тому, что я видел, со стражниками ты не ладишь. Пощади, и я покажу тебе другой путь, о котором знаем, только мы, герцоги.
- Герцоги? – удивлённо переспросил охотник. – У короля воров теперь есть свои лорды? И каковы твои владения, герцог, два тоннеля канализации?
- Нет, мы поделили город по районам, мой ремесленный. В каждом районе свой герцог. Мы расставляем щипачей по точкам и даём наводки домушникам; следим, чтобы не было проблем, и решаем их, если появляются.
- Очень познавательно. Допустим, твоё предложение мне интересно. Вот только не пойму, что же вы сами-то не ушли, если могли выбраться незаметно?
- Из-за Зигфрида. Есть у нас в городе и убежища, и тайники на подобный день, но он упёрся. Говорит: Это наши владения, будем их защищать. По мне – безумие, но тех, кто хотел уйти, он прикончил. Вот я и не рыпался. Хотел перерезать ему горло, как уснёт, но ты меня опередил.
- Ты же не думаешь, что тебе с этого зачтется?
- Можешь убить меня и попытать счастье со стражей, но лучше пощади. Я помогу, и пообещаю больше никогда не вставать у тебя на пути.
- Идёт, - Манфред убрал нож и протянул руку. Предложение и впрямь выгодное, да и кольцо молчит, не видит подвоха.