Вход во владения воров располагается на старом складе. В нём давно ничего не хранят, посреди в полу зияет огромная дыра – спуск в пещеры. Ворота обычно заперты, за ними небольшой отряд, да лучники на чердаке, но в этот раз совсем иначе. Двери нараспашку, у входа стражники, человек двадцать.
Лица не разглядеть, но хорошо, что рисковать не стал. Случись накладка, убежать бы не успел.
Тайный ход вывел за два дома от склада. Не так уж далеко, но достаточно, чтобы обойти заграждение. Там, видно, только что был бой. Тела оттаскивают, и обсуждают:
- Странно, - громко прозвучал голос одного стражника, - чего это они вдруг ломанулись?
- А кто их знает? - ответил другой. – Наверное, решили, что лучше попробовать прорваться, чем медленно помирать с голоду. А может, наши набрели на камень, под которым они прятались. Деваться некуда, вот и ломанулись прямо на нас.
- И где же тогда наши? – поинтересовался третий. – Вышли бы уже, коль так, а их всё нет. Послать бы кого разведать.
- Вот вы втроём и ступайте, раз вам так интересно, - произнес четвертый – похоже, командир. Те трое забубнили разом. Слова не разобрать, но ясно, что возмущаются.
- Здесь разойдёмся, - сказал охотник, едва немного отошли. Местечко глухое, в самый раз для драки, если она будет. «Герцог» направил на него кровавый лик, немного нахмурился, кажется. На его лице толком не поймёшь.
- Уверен? Я лучше знаю трущобы. Могу помочь выбраться, - предложил вор.
Нет уж, спасибо. Постоянно оборачиваться неохота.
- Уверен, - твёрдо ответил Манфред. – И не забудь про обещание. Ещё хоть раз встанешь у меня на пути – убью, - Герцог кивнул и ушёл прочь. Охотник направился в другую сторону.
На первый взгляд в трущобах никого, все вымерли. Так тихо и спокойно. Мрачно, конечно, повсюду кровь и трупы, дым всё ещё витает в воздухе, вороны жадно каркают, но паники больше нет, криков и звуков боя тоже. Однако не все мёртвые, есть и живые. Стражники всё ещё прочесывают улицу малыми отрядами, мелькают в подворотнях, а из домов порой доносятся их голоса. Редко, но всё же. Одни рыщут в поисках уцелевших, другим лишь бы чем поживиться. Их здесь заметно поубавилось в сравнении с минувшей ночью. С рассветом многие вернулись к ежедневным обязательствам.
Выходы, впрочем, ещё караулят. Из Франкфурта не выбраться, все ворота заперты, но в другой район при желании прорваться можно. Когда город расширяли, от старой стены не избавились, она всё ещё очерчивает прежние границы, а вот ворота сняли и перенесли. Хотели со временем установить новые, да так и не сподобились, хватало и дозорных. Обычно, человек шесть, но сейчас втрое больше.
Есть и другой путь. Давным-давно (ещё до расширения), чтобы проникать и покидать город с заходом солнца, когда ворота уже заперты, жители трущоб – тогда ещё навозные мухи из предместья – сделали дыру в стене, разобрали её по кирпичикам. В те далёкие годы это была небольшая щель, куда боком протиснется один, не больше. Её заделывали каждый раз, воспользовавшись тайным ходом. Когда ворота сняли, а стражники перестали ходить ночами вдоль стены, дыру расширили. Теперь всадник пройдёт верхом, да не шаркая плечами, а вполне себе комфортно. Правда, заехать сюда он вряд ли сможет, низкие дома стоят очень близко друг к другу и крыши угрожают голове. Со временем власти прознали о лазейке. Хотели заделать и даже начали работы, но встретили такое бурное негодование – идти через ворота многим жителям трущоб куда как дольше – что передумали и бросили эту затею.
Проход стережёт отряд из семи человек.
Похоже, придётся положиться наобум, прикинуться Сэром Рыцарем. Даже если что заподозрят, с ними можно справиться.
- Да ладно, с семью стражниками справишься? Один, голодный, уставший и раненный. Ну да, ну да. В темнице хочешь отоспаться?
И в самом деле, к чему этот ненужный риск, когда под рукой целый кладезь колдовской хитрости? Порылся в склянках – нашёл подходящий пузырёк. Сосуд вдребезги и облако оранжевого дыма окутало отряд. Сперва закашляли, потом свалились один за другим.
Молодец, Манфред, справился без кровопролития. На том свете зачтётся. Итог: пять-семь добрых поступков в противовес трём-четырём сотням гадких, злых, алчных, похотливых дел. Да, ты на верном пути.
Что ж, преграда устранена и можно затеряться на улочках Франкфурта, а там, глядишь, подумать, как покинуть злосчастный город.
***
Церковный колокол известил о полудне. Манфред прижался плечом к холодному камню. В тени колокольной башни с улиц его не увидят. Стражников четверо, они праздно шатаются по улице, болтают, смеются. Вряд ли ищут его, но всё равно светиться лишний раз не стоит. Уж больно он приметен. В толпе ещё может затеряться, а попадётся на глаза, сразу привлечёт внимание. Весь грязный и в крови, словно из преисподней выполз. Умыться бы, вот и фонтан.
Стражники отошли довольно далеко. Можно идти, но тут из-за спины:
- Я вас помню, - заявил хриплый голос.
Охотник обернулся и увидел попрошайку. Заросший, грязный, босой, в тряпьё одет. Широко лыбится, а у самого доброй половины зубов не хватает, да и те, что остались, все напрочь сгнили.
- Ты ошибся, - произнес Манфред и брезгливо отвернулся.
- Нет, я вас запомнил, - не унимался хриплый попрошайка. – Вы два дня назад здесь проходили. Выглядели важно, всех нас растолкали. Я тогда упал, локтем ударился. До сих пор болит.
Охотник не реагирует. Осмотрелся по сторонам, хотел пойти к фонтану, но оборванец схватил его за локоть. Эка наглость. Манфред такое не прощает. Крепко сжал руку попрошайки и выкрутил кисть. Тот пискнул, заскулил и сгорбился, словно бродячий пёс, готовый получить сапогом по рёбрам. Сэр Милосердный отпустил руку, не стал ломать. Пожалел дурака, и так весь в синяках, ссадинах, да порезах. Однако оборванец милость не оценил. Охотник собирался поспеть к фонтану, пока новых преград не обнаружилось, уже и первый шаг сделал, но тут тщедушный выдал:
- Я видел, как вы на стражников смотрели. От них вы здесь и прячетесь. Уж я-то знаю, как смотрит на стражу тот, кто ей не рад.
Манфред обернулся, не торопясь, и глянул на попрошайку злобно, с явной неприязнью.
Ну, что ж, глупец, добился ты-таки внимания.
- Я тут подумал, нехорошо вам будет, если вдруг кто шепнёт стражникам о вас. Ой, нехорошо. Может, дадите доброму человеку пару монет? Он бы вместо того, чтоб языком трепать, промочил горло или даже поел горячего. Оно о боли забыть помогает, а локоть... ох и жутко же он разболелся. Теперь вот ещё и рука ноет.
- Ты, выродок, мне угрожаешь? – вспылил Сэр Бессердечный. Не любит угроз. Прям, голову теряет. Сдержать себя не в силах. Пригрозить ему чем-либо – верный способ устроить драку. К несчастью, оборванец этого не знал.
- За эту ночь я сжёг поместье, до краёв набитое знатными горожанами, спровоцировал облаву на трущобы, убил главу городской стражи, прикончил на кладбище ведьму, заколол колдуна, обезглавил короля воров и выкрал у герцога Эбергарда вот этот меч, подаренный ему принцем Генрихом, - Манфред показал ножны с Квинтилиумом. – И ты, мелкий глист, мне угрожаешь? – попрошайка не на шутку перепугался и попятился назад. – А ты не подумал, что есть и другой способ заставить тебя молчать? – охотник, подступая, вынул меч из ножен. Оборванец побежал, но Манфред подсёк ногу. Напуганный до смерти дурак споткнулся, упал и ударился головой. Грубый рыцарь перевернул его на спину. Бровь рассечена, из неё кровь, но сам он дышит. Жить будет, просто потерял сознание. Не от удара, так от испуга.
Охотник вернул Квинтилиум в ножны, обернулся и лишь теперь увидел девочку. Она смотрела не на него, а на того попрошайку. На лице её испуг.
- Не бойся, он жив, но вымогать деньги больше не станет, - попытался успокоить её Манфред. Не очень-то вышло. – Давно ты за мной следишь, от трущоб? – догадался он. Девочка кивнула. – Идём, надо уходить, - он подошёл и хотел взять её за руку, но она отпрянула. – Не бойся, я не трону. Ты спасла меня, я тебя тут не брошу, - на сей раз он просто протянул руку и замер, ждал, чтобы она сама пошла навстречу. Робко и медленно она приблизилась и протянула вперёд маленькие пальцы. Доверие даётся тяжело.
Манфред огляделся, стражи не видать. Быстрым шагом – девочка еле поспевала – они подошли к фонтану. Во Франкфурте их пять, но только три работают. Охотник снял сумку колдуна и положил её на плиту, рядом прислонил ножны, сверху кинул перчатки. Помыл руки, попил, а после набрал полные ладони воды и плеснул на лицо. Решил, к чёрту приличие, и окунулся в фонтан с головой. Грязь, пыль, пот, кровь стекают с волос на лицо.
Ух, хорошо. Давно хотел.
Прошёлся сухой тряпкой по физиономии, а после сполоснул её и оттёр грязь с чумазого лица девочки. Она кривилась, но не отбивалась. Одежда на ней старая, но не тряпьё. Смотрится, в общем-то, прилично. Немного грязная, и только. Она всё ж на карачках по тоннелю проползла. Русые волосы спадают чуть ниже плеча. Дымом от неё пахнет. Впрочем, от них обоих.
Ветра нет, солнце пригревает, вода журчит. Манфред присел, оперся спиной на фонтан.
Хорошо тут, так бы и остался, прикорнул чутка, но нет, нельзя, найдут. Вставай, лентяй, нужно идти.
***
Адалар в третий раз пересчитал мешки – два лишних. Купец негодует и возмущается, твердит, что оплатил всё честно, но в накладной чётко значится тридцать шесть мешков, а здесь их тридцать восемь. Старый начальник порта непреклонен, цифры не врут. Могли, конечно, ошибиться, когда заполняли бумаги, но отпускать товар наобум не положено. Вдруг кто-то из фермеров втихую продал ему два мешка задёшево. Нет уж, зерно продаёт и покупает только город. Не хватало ещё, чтобы владельцы окрестных замков и мелкопоместные жлобы из предместий наживались за счет порта.
- Эти мешки не покинут порт, пока не будут указаны в накладной, - отрезал Адалар. – Если хочешь, можешь сходить и разобраться. Пусть выпишут новую бумагу, если ошиблись, но с этой я товар не отпущу.
Купец жалобно глянул на капитана торгового судна. Тот недовольный стоял рядом.
- Нет! – крикнул он. – И так уже опаздываем из-за тебя. Все остальные давно на борту и всю плешь мне проели. Или оставляй два мешка здесь, или сам оставайся.
Купец взмолился, но капитан просто ушёл. Деваться некуда, ушлый торгаш приказал носильщикам грузить товар на судно. Те обрадовались и взялись за дело. За протирание штанов денег не заплатят. Купец вырвал из рук Адалара накладную и, проклиная его, ушёл вслед за капитаном.
Начальник порта взял два увесистых мешочка и побрёл в свою коморку оформлять. За ним поползли его стражники. Помочь не спешат, сильно увлечены беседой. Они будто не видят, что старик надрывается.
Коморка Адалара – маленький приземистый домишко из трех комнат. С трёх сторон к нему плотно прилегают портовые строения, из-за чего внутри всегда темно. Кабинет в дальней комнате, окна выходят на ремонтный док, но видно только стену. Зато с тенистой улочки всегда тянет прохладно. В подобный знойный день это блаженство.
Он бросил мешки в угол, а сам сел за стол. Нужно ещё запалить лампу, но он устал, хочет немного отдохнуть. Откинулся на спинку кресла и увидел тёмную фигуру. Рука закрыла рот, а острая сталь прилегла к горлу.
- Я пришёл убить тебя, Адалар, но прежде хочу поговорить. Уверен, тебе будет интересно. Когда я уберу руку, ты можешь закричать, позвать своих охранников, но ты же понимаешь, что твои балбесы для меня не преграда, убью и их. Если этого тебе не достаточно, учти, поднимешь шум, и я наведаюсь к твоей жене, - пообещал охотник. Конечно, он не станет убивать невинную женщину, просто хочет припугнуть старого негодяя. Убрал руку ото рта – тишина.
- Как ты выбрался из могилы? – спросил Адалар шёпотом.
- Ведьма вырыла, - ответил Манфред. Начальник порта тихо усмехнулся.
- И почему тебе так везёт?
- Везёт? Скорей уж невезение преследует меня. Я приехал во Франкфурт по своим личным делам и, кабы ты не подослал сына следить за мной, так бы и уехал через пару дней.
- Не ври, ты же при первой встрече сознался Эбергарду, что ищешь культ.
- Лишь предлог. На самом деле я искал свой меч.
- Так вот зачем воры пробрались в сокровищницу герцога.
- Да, всё должно было пройти тихо и незаметно, а вон, чем обернулось. Ты уже знаешь, что перебить ваших мне помогли наёмники, но как ты думаешь, кто их оплатил?
- Эбергард?
- Да, он помогал мне всю дорогу, и лишь недавно я узнал, что герцог сам состоит в культе. Он – мастер устранять конкурентов. С его слов, теперь он возглавит культ. Это так?
- Временно разве что. Эбергард в культе всего пару лет. Скорее всего, пришлют кого-нибудь, но герцог и от него избавится.
- Не знаю, станет ли тебе это утешением, но я доберусь до Эбергарда. Не сегодня, не завтра, но когда-нибудь. Убью и его, и эту моль архиепископа.
- Да, это утешает, Манфред. Жаль, что ты не на нашей стороне. Мы не такие злые, какими ты нас мнишь, и знаем этот мир куда лучше, чем ты.
- Вы хотите призвать Сатану в наш мир, строите козни и заговоры. Всё это влечёт к гибели людей.
- Да брось, Манфред. Скольких ты убил за ночь? Ты погубил душ больше, чем палач. Тебе ли жаловаться на кровопролитие? В чём разница между тобой и нами?
- Я убиваю только негодяев.
- Мы тоже. Тебя ввели в заблуждение, мы не стремимся к хаосу. Напротив, хотим его предотвратить. Мы строим козни и заговоры лишь для того, чтобы к власти пришёл тот человек, что будет лучше править, кто больше пользы принесёт народу.
- Звучит-то складно, вот только в этой войне вы поддерживаете Эбергарда.
- А ты бы хотел, чтобы королевством правили мальчишки? И Оттон, и Генрих слишком молоды и заносчивы. Из них выйдут никудышные короли.
- Эбергард что ли лучше? Ты не был в трущобах и не знаешь, что там сейчас творится. Увидел бы – ужаснулся. Довольно, Адалар, я не могу болтать с тобой вечно. Что за мешки ты принёс?
- Ячмень, - тихо ответил начальник порта. Он бы рад затянуть разговор навечно.
- Бумаги на него есть?
- Нет, но есть на вон тот мех, - он указал рукой на два высоких мешка в углу. Хозяин этого товара занемог в порту перед отбытием. Дорогие шкурки так и остались на погрузке. – Бери его, он легче, - порылся в бумагах, нашёл нужную накладную.
Манфред задумался, но нет, не время для мягкосердечия. Схватил портового начальника за волосы и резко провел лезвием по горлу. После тихо опустил голову на стол. Сунул накладную за пазуху, взял с крючка на стене плащ, обитый мехом, а с пола два мешка. Вылез в окно. На улице в тёплой накидке жарко, но вот морозной ночью она пригодится. Можно и потерпеть, тут недалеко.
Прошёл дворами, оказался в закутке за лавкой плотника. Здесь портовый район плавно переходит в ремесленный. На небольшой поляне к изгороди привязан конь. Сверху на заборе сидит девочка. Увидела в тени домов человека в плаще и с мешками, испугалась, спрыгнула, прижалась к Счастливчику. Конь поднял голову и радостно заржал. Манфред вышел на свет, девочка увидела его лицо и успокоилась.
Охотник нагрузил на спину скакуна мешки. В один из них спрятал Квинтилиум. К слову счастливчика они выкрали из конюшен немногим раньше. После Манфред сбегал на рынок, купил девочке новое платье и платок. Пока она примеряла обновки, он наведался к Адалару. Теперь глянешь на них – ну, вылитые купец с дочкой. Не распознать в них Сэра Беглого и девочку-оборванку.
Стражник долго изучал накладную, а после поднял глаза, взглянул пристально на купца. У того всё лицо в синяках, да порезах.
- Меня ограбили, - пояснил он, будто прочитав мысли. Стражник подошёл к мешкам, пощупал один и сказал:
- Развяжи.
Купец размотал верёвку, распахнул мешок. Внутри рыжие шкуры и только.
- Куда везёшь?
- В Вормс, - ответил купец сразу, не задумываясь.
- Бывал я в Вормсе позапрошлым летом. Наведайся к епископу Рикобо, - предложил стражник, улыбнувшись. – Уверен, он и купит у тебя весь товара. Да что я рассказываю-то, ты и сам, поди, знаешь.
- Епископ Рикобо себя подобной роскошью не балует, - ответил купец строго.
- Да, не балует, - подтвердил хитрец. – Ладно, проходите.
Повезло, Манфред. Повезло, что он не попросил открыть другой мешок, и благо нет среди стражников знакомых лиц, а этот дотошный не поинтересовался о других вормских торговцах мехом, коих ты не знаешь. Ладно, чего уж тут, всё обошлось, покинул этот злачный город – радуйся. Опять ты покидаешь его тайно, впопыхах, а впереди дорога в никуда.