Сообщение от Българ
Глава седьмая.
"Он меня просил,
Чтоб его убил!
До утра, мол, не дотяну!
Он просил: "Убей!
Другая подалей!
Замолю я вину свою..."
(Владимир Утёсов, "Гражданин судья")
- Не один,- заверил вожака кто-то.- Я вот уже без малого тысячу лет живу, а тоже такого не видел!
- Лют!!!- вдруг вспомнил Волк. И, не слушая сородича, кинулся к неподвижно лежащему храбрецу.
Впрочем, нет, уже не неподвижно. Хотя двигаться у него тоже плохо получалось- попытался было приподняться на локте, но тут же рухнул обратно, кашляя кровью.
- Скотина...- прохрипел он.- Тогда уж сразу бы... В сердце... Как тех...
- Держись, -вожак осторожно приподнял его голову.- Сейчас к Волчице тебя спроворим, она лечить умеет.
- Ничего она не умеет.- возразил один волк, ровесник вожака.- Только совсем свежие раны. И Матёрой вон глаз не вернула.
- Молчать,- бросил, глянув через плечо, вожак. И снова повернулся к страдальцу.
- Не доживу...- прохрипел тот.- Убей...
- Да ты что, меня за собаку, али за второго Малюту Скуратова принимаешь?!- взвился, вскакивая на ноги, вожак.- И как язык только повернулся такое просить?!
- Слушай, Волк, имей совесть... Друг же просит...
- А друг бы лучше не просил, а помалкивал, чтобы силы сберечь!- Волк снова приподнял голову сородича, но тот снова закашлял кровью, и пришлось его опустить.
- Вот видишь, не дотяну...
- Да ты гад хуже того тигра! Ну не могу я друга!
- А ты через "не могу"!- рыкнул матёрый, на миг обретя силы и сверкнув глазами.
Вожак тяжело вздохнул. Наконец поднялся, сжал кулаки и с обречённым видом произнёс только одно слово: "Хорошо".
- Только убери... Ребёнка...
- Ребёнок, на выход с поляны,- с мрачным видом махнул Волк рукой.
- Я вообще-то боярский сын! И МНЕ ты не вожак!- звонко крикнул в ответ мальчик.
- Дурак, это зрелище не для детей!- пресёк его возражения вывертень.
- А дорогу-то он сам обратно найдёт?- спросил кто-то.
- Я помогу,- каркнул Вронский, медленно поднимаясь с земли.- Я не ранен. Враг меня только оглушил.
- Взглядом, зараза, оглушает!- ахнули в стае.
Волк в ответ кивнул, вынул из ножен серебряный нож и присел рядом с Лютом на корточки.
- Да-а, что вытворяет, аспид!- согласно покивал Михаил.- Видели, даже самострел у него есть?! Хотя спросить бы- откуда?
- Ты всё ещё здесь?!- злобно зыркнул на него через плечо вожак.
Вронский взял мальчика за плечо и развернул к себе. Мальчику тут же, как всегда, стало не по себе от его взгляда. Хотя, казалось бы, у его матери тоже чёрные глаза и похожий на клюв нос, так почему облик ворона его всё-таки так пугает?
- А не врёшь, что он тебя оглушил?- спросил он и побежал следом за птицей.
Птица повернула голову и ответила:
- Клянусь. Чтобы меня кошки съели.
Михаил хмыкнул. Съешь такого, как же!
- А орлы тоже так говорят?
- Все так говорят.
Тут уж мальчика разобрал смех. Чтобы их сородич сумел одолеть орла-оборотня, ростом в добрую сажень и в сажень же в плечах, с кулаками по пуду... Да такое и не приснится!
- Мы ведь враги,- продолжал Вронский,- не забывай об этом. Птичьи Земли давно воюют с Девятью Племенами.
- Вот не бреши. Отец говорил, наше племя не воюет.
- Собаки брешут,- отрезал Вронский.- А мы говорим правду!
Но Михаил его уже не слушал. Выйдя из леса, он увидел вдали купола белоозерского монастыря.
- Дальше я сам, -объявил он. Вронский кивнул и улетел прочь.
Михаил добрался до монастыря, повернул кольцо и невидимкой прошмыгнул мимо стрельцов. Очутившись внутри, снял его и повернулся к тётке Ульяне. Ну давай, начинай воспитывать!
- И где тебя носит?!- за той не заржавело.- Знаешь ли ты, что тут случилось, пока тебя не было?
- Не ведаю...- тут же испугался Михаил.
- Не ведает он!- тётка положила мальчику ладонь на голову и развернула к двери.
И Михаил увидел. В дверях стояла до боли родная фигура. Которую он не видел, наверное, уже сто лет (а как бы и не тысячу), и не надеялся уже, что вновь увидел!
- Мама!- кинулся он к ней с распростёртыми объятиями...
Глава восьмая.
" В рассветный час шакал, о голоде забыв,
Следит с холма за мрачной конницей вдали...
Сегодня чёрный день...
("Ария", "Обман")
Ну слава Тебе, Господи, что в родовую вотчину наконец-то возвращаются!
Не в Дом, конечно, того-то уже давно нет. Сожгли какие-то злодеи, не пожалели! По крайней мере, не в тот Дом, который знал Михаил. А в тот, что был создан ещё Фёдором Кошкой и который покинул его сын Роман, когда создал собственный.
И по этому поводу возникал вопрос.
- Мама, а мы теперь снова Кошкиными будем называться?- вопросительно взглянул Михаил на мать.- Раз в Дом нашего предка возвращаемся?
- С добра ума ли сказал такое?- возмутилась в ответ тётка Ульяна.- Мы Романовы, и ими останемся!
- И как ты станешь царём с такой-то фамилией?- поддержала её мать.
- А я и не собираюсь быть царём. На Руси уже есть царь- Борис Фёдорович.
- Предвидению скажи сие,- вмешалась тётка Анастасия.- Да, а с чего бы, интересно, Бориске нас отпускать? Совесть вдруг проснулась?
- Ага, держи карман шире,- невесело улыбнулась Ульяна.- Нет, здесь что-то другое.
- Ещё бы мужа моего единственного вернул...- вздохнула мать.- Но чует моё сердце, не дождусь я этого.
- Так этих-то хоть бы не приставлял к нам, змеина!- сверкнула глазами тётка Ульяна и мотнула головой назад.
- Не говори, -вздохнула Анастасия.- Мало над нами в монастыре надзирали, чтобы ещё домой в сопровождении стражников ехать?
- А если с ними что-нибудь случится?- подала голос доселе молчавшая тётка Марфа.
- Не стоит,- медленно покачала головой мать, чуть качнувшись всей величественной фигурой, когда карета налетела на ухаб.- Мы, Романовы, и так уже достаточно нагрешили, не хватало ещё этот грех на душу брать.
После её слов тётки замолчали. И дальше все ехали молча.
И никто из них не заметил, да и не мог заметил, шакала, высунувшегося из травы и посмотревшего вслед карете. Затем шакал снова исчез и вылез из травы уже у подножия холма, на вершине которого стоял осёдланный конь. И уже в людском обличье стал взбираться на его вершину.
Подойдя к лошади, Малюта (а это был именно он) бросил ещё один быстрый взгляд вслед удаляющейся карете, плюнул, разгладил свою окладистую бороду, от предка-медведя доставшуюся, уселся в седло и некоторое время задумчиво глядел вдаль.
Да-а, это возвращение Фёдорова сынка все планы им ломает! Ну вот какого чёрта Романовы не остались в монастыре? Вроде набожные-набожные, а как царь их освободил, так про монастырское житьё мигом и думать забыли! И теперь, того и гляди, все задумки прахом пойдут!
С этими мыслями он медленно поехал по противоположному склоны холма, мрачно глядя в землю.
Ладно, если Романовы не хотят по-хорошему, будет им по-плохому...
|