Винкельрид
Цитата:
|
Я понимаю, что тебе по фигу, но всё-таки продолжаю. Шутка.
|
Моя реплика про "по-фигу" относилась к отдельному замечанию, а не к твоей критике в-общем, которую я очень ценю. Рад, что ты всё понял правильно.
Все замечания из второго поста я принял и согласен с ними, уже исправил. По названиям месяцев - ты же прекрасно понимаешь, что в Валезии не может быть марта, августа и т.д. Приходится придумывать что-то своё, я уже и так взял за основу французские числительные. На всякий: сенг-второй и последний месяц весны, в осени так же 2 месяца, лето, зима-по три. В месяце сорок дней, т.е. пять недель по 8. Вообще, согласен с тобой, некая путаница будет, скажи спасибо, что я не стал выдумывать новые обозначения сторон света, мер длины и т.д., а только взял на вооружение английский футы, ярды, для "этакости", как хорошо выразился Снейк.
За поручика сорри, ротмистр гораздо круче)
Tenebricus
Цитата:
|
А вот здесь очевидна твоя грубая ошибка, которую я не заметил. Стиль стилем, но есть правила русского языка, вообще-то...
|
Ну всё, сдаюсь, забили меня на пару с Винкелем)
Дык это уже не ко мне, а к штоматолагам))
Продолжение 3 главы:
Получив приказ, кирасиры трех гарнизонов выезжали за ворота. Барон Парэ отчитывал своего оруженосца за то, что тот до сих пор не удосужился сходить на кухню и наполнить припасами вместительный мешок. Жюль разговаривал с запыленным всадником, Ван Дарго наблюдал за кузнецом, который менял подковы его жеребцу. Ксант повел сына к стене, на ходу рассказывая:
- Мы встретили два десятка степняков на излучине Шумы. Они прятались в роще, но птицы их выдали. Сарматы первыми открыли стрельбу и если бы не кираса, у меня было бы на один шрам больше. Когда мы атаковали, дикари бросились бежать, но наткнулись на воинов Парэ, которые ехали вдоль реки. Степняки убили троих, барон рассвирепел и порубил всех в капусту. Ха, Жюль потом долго выговаривал Гилту, что тот не взял ни одного пленного. Зато кони остались, присмотрись к этой кобыле.
После неудачного падения Ульрих панически боялся лошадей. Зная, что отец влюблен в кавалерию, юноша старался избавиться от своей фобии и даже заказал у кузнеца трость с набалдашником в форме конской головы, чтобы постоянно созерцать причину своего страха и привыкнуть к нему. Когда кирасиры возвращались в замок после очередного разъезда, Ульрих встречал их за изгородью, вцепившись руками в жердь. Постепенно он научился видеть в лошадях не только коварных монстров, но и умных животных. Когда отец месяц назад посадил сына впереди себя на Марко и проехался по двору, Ульрих почти не дрожал, но стиснул луку седла так, что побелели пальцы.
- Сарматы – дикий и воинственный народ, но разводить коней умеют, - сказал Ксант. – Те понимают хозяина с полуслова, неприхотливы и быстры. Держи, я специально захватил кусочек сахара.
Ульрих взял желтоватый комочек и посмотрел на кобылу. Ростом в холке она была ему по грудь. Густая черная грива закрывала глаза, изящные тонкие ноги свидетельствовали о быстроте, а поджарые бока – о выносливости. По сравнению с крупным абиссинцем джангарская лошадка выглядела заморышем, но именно это и понравилось Ульриху. Он осторожно протянул руку. Влажные губы уткнулись в ладонь, юноша засмеялся.
- Щекотно!
- Вот и познакомились, - сказал отец. – Как назовешь?
- Звездочка, - ответил Ульрих, дотронувшись до белого пятнышка на носу кобылы. Та тряхнула гривой и негромко заржала.
- Понравилось, - кивнул эрл. – Я распорядился поставить седло с высокой лукой, каким экипируют турнирных драгуаров. Спина будет уставать меньше. Подсадить тебя?
- Я сам.
Опираясь на трость, Ульрих встал в стремя. Руки предательски задрожали, кобыла не шелохнулась. Юноша заметил, что за ним наблюдает не только отец, но и его вассалы. Он сжал зубы и боком протиснулся в седло. Звездочка переступила копытами. Она чувствует мой страх, подумал Ульрих, и точно сбросит, если я буду бояться. Он оперся на луку и медленно перенес больную ногу. Носок сапога нащупал треугольник стремени. Получилось! Отец одобрительно хлопнул по плечу.
- Сделай круг по двору.
Я уже совершил подвиг, хотел сказать Ульрих, но молча кивнул. Он тронул поводья, казалось, Звездочка только этого и ждала. Она потрусила вдоль стены, миновала злополучную изгородь, и перешла на рысь. Юноша смотрел строго перед собой, не замечая подбадривающих возгласов воинов и заинтересованных взглядов слуг. Он застыл в седле, держась так прямо, будто проглотил копье, а в голове билась единственная мысль – лишь бы не упасть, лишь бы не упасть! И следом – позора не оберешься.
Звездочка сделала круг и побежала дальше. Ульрих собрался натянуть поводья, но с удивлением понял, что не хочет этого делать! Страх отступал. Грудь наполняло давно забытое чувство – восторг от быстрой скачки, когда ветер бьет в лицо, а земля внизу проносится так быстро, словно у тебя выросли крылья! Юноша нашел взглядом отца – тот улыбался. Звездочка бежала уже галопом, копыта отбивали по мостовой победную дробь, люди торопились убраться с дороги. Маленький кусочек льда еще ворочался где-то глубоко внутри, но Ульрих решил, что знает, как окончательно излечиться от боязни падения.
Семилетнему мальчику та изгородь вокруг огорода казалось непреодолимой стеной. Сейчас он повзрослел, но забор продолжал стоять – непокоренный. Ульрих дернул поводья. Звездочка притормозила у бочек с рыбой, развернулась и начала разгон. Замелькали камни кладки, пятна лиц слились в сплошную полосу. Трость била по ноге, юноша отбросил её в сторону. Изгородь приближалась. Краем глаза Ульрих заметил, как бросился наперерез Гридо, но его остановил окрик эрла. Тридцать футов, двадцать, пора! Юноша вцепился в поводья, пятки стукнули в бока лошади. Не сбавляя скорости, Звездочка прыгнула. Черная грива хлестнула по лицу. Ульрих начал заваливаться вбок. Передние копыта прошли в дюйме над изгородью, совсем рядом мелькнула бурая жердь, и раздался громкий треск.
- Нет!
Вскопанная грядка приближалась с пугающей быстротой. От падения его спасла высохшая нога. Не желая сгибаться, она намертво застряла в стремени. Ульрих сгреб поводья вместе с гривой и смог выровняться в седле. От удара клацнули зубы. Звездочка присела на передние ноги, но выпрямилась и пробежала вперед. Перед глазами плавали золотые искры, во рту ощущался соленый привкус. Юноша обернулся. Прыгнув, кобыла зацепила задним копытом жердь и та переломилась. К нему торопился Гридо, отец смотрел странным взглядом. В момент прыжка кричала мать. Она стояла на пороге замка, лицо было белее мела, но глаза метали молнии.
- Если вы, милорд, так воспитываете сына, то боюсь, он не доживет и до двадцатой зимы!
Гридо снял с лошади и подал трость. Ульрих заковылял к матери, уже поняв, как опрометчиво поступил. Но сожаления не было, его распирал восторг – он смог, он сделал это! Кларисса достала платок.
- У вас кровь, виконт!
- Мама, я просто прикусил язык, ничего страшного.
Кларисса хотела что-то сказать, но заплакала и скрылась за дверью. Ульрих посмотрел на отца, тот развел руками. Лучше подождать, пока мать успокоится, а уже потом говорить по душам, решил юноша. Он подошел к эрлу.
- Спасибо за Звездочку, отец. Матери я всё позже объясню.
- Ты молодец, - сказал Ксант. – Я не поверил глазам, когда мой сын пошел на штурм этой изгороди, но ты справился.
- Я же Тронвольд!
Стоящий рядом Парэ прогудел что-то одобрительное, подошедший Карота похлопал Ульриха по плечу.
- Ты истинный сын Стража границ! - и уже тише сказал эрлу: - Милорд, у меня плохие новости.
- По коням! – скомандовал Ксант.
Сигнальщик протрубил сбор, воины зашевелились. На стене заскрипел ворот, поднимающий замковую решетку, от колодца бежали оруженосцы, неся полные фляги. Кирасиры в последний раз проверяли подпруги и садились в седла. Затрепетало знамя эрла - вставший на дыбы черный жеребец на красно-белом поле. Ульрих растерянно смотрел по сторонам. Посерьезневший Ксант слушал барона, до юноши долетел обрывок разговора:
- Выследили гонца… оруженосец Витерборов… ехал из ставки Мулутхая.
- Думаешь, заговор? – спросил эрл. – Мне определенно нужно поговорить с королем.
- Что случилось, отец? – спросил Ульрих.
- О, пока ничего. Не забывай ухаживать за Звездочкой, встретимся в Таггарде!
Эрл взъерошил ему волосы и прыгнул в седло. Марко заржал, копыта зацокали по булыжной мостовой, оставшиеся кирасиры потекли сквозь ворота. Руки коснулся влажный нос, Ульрих обнял Звездочку за гриву. Глядя вслед отцу, он про себя возносил молитву Троице. Сердце мальчика сжимало дурное предчувствие.
Конец 3 главы.