Рорик вышел навстречу:
– Оставь своих людей и иди за мной.
Чужаки было зароптали, схватились за оружие, но Харальд поднял руку. И шум живо стих.
– Ну же, друзья мои, чужая земля – чужие правила.
Торговец ушёл вслед за Рориком. Разумеется, их сопровождали телохранители конунга. Он провёл гостя в крепость, в свой недостроенный терем. От крыши был только деревянный каркас, напоминающий китовые рёбра, из убранства – ничего. Пни и обрубки брёвен вместо лавок. Но даже такой, пустой и холодный, это был дом Рорика, его собственное место.
– Садись, если не побрезгуешь, – предложил конунг и махнул принести мёда – хмельного напитка, вроде браги. Слуги наполнили чаши.
Харальд не брезговал.
– Итак, торговец, чего тебе надо?
– Здесь-то? Только прохода. Раньше мы и без спроса ходили, да и Альдейгьюборг вроде как наш был. Да вот разнеслась такая молва, будто здесь объявился сам великий конунг Рорик и землю ту под своё крыло взял.
Харальд улыбаясь, осушил чашу и дал слугам знак повторить.
– Хорошо ты устроился, конунг, и хмель добрый. Мы же тебе не враги и идём вниз, на юг, куда глаза глядят, куда вся вода струится.
– Что же ты станешь делать, если дойдёшь до конца? – спросил Рорик.
– То, зачем плыл – продам мечи.
– Почему бы тебе не продать их прямо здесь?
Харальд долго смотрел в глаза конунга. Холодные, чужие и бесконечно далёкие.
– Людей у тебя, конунг, и так хватает с избытком, слишком легко нам затеряться и в чужой тени усохнуть. Да и место здесь холодное, крайнее, только сильному по плечу. Нас же манит юг, с простором, морем греческим. Не взыщи, великий Рорик! Не в обиду тебе сказано. Не враги мы тебе, но друзья. И как обойдёшься с нами по совести, так разнесём о тебе добрую славу.
Сами боги, решись спуститься на землю, не смогли бы определить, о чём думал конунг. Лицо его – тёмное, непроницаемое для земных страстей – ничего не выражало, кроме груза прожитых лет и безграничной, чужой от своей инаковости мудрости.
– Вы получите необходимое, – решил Рорик. – Кров, припасы и провожатых до границы нашей земли.
– Благодарю тебя, конунг! Прими в дар этот топор. Он сделан из доброй стали и прослужит тебе долго и верно.
Харальд протянул своё оружие. Рорик повертел его в руке, рассмотрел узоры на металле, и положил на колени.
Харальд вернулся к своим людям и общее напряжение спало. И хотя за гостями продолжала следить варяжская стража, ополченцы разбрелись по домам. Норманны спешили поделиться свежими новостями. В Дании шептались о будущем грандиозном походе. Кузнецы, забросив орала, плели кольчуги и ковали мечи. Топоры резко подскочили в цене.
– Почему вы не с ними? Почему на юг?
– Слишком уж тяжела рука детей Рагнара. А мы птицы вольные, летим туда, где тучек меньше.
Жгли огни до полуночи, какая там стража, перепились почти все. Где хмель, там и драки.
–Хорошая у вас стража, – сболтнул один из чужаков. – Быстро заметили, даром, что в сумерках, и войско собрали, десять на одного. Мы-то напасть думали, девок похватать, авось пригодятся в пути, да и торговать легче не с пустыми руками.
В иное время болтуна могли и прирезать, но не сейчас, раз побратались. Простили. Торговля и грабёж завсегда ходят рука об руку.
Поутру гости вернулись на корабль. Конунг отрядил провожатых во главе с Рулавом.
Корабль споро отошёл от причала и, на вёслах, пошёл против течения. Скрипели уключины, вздыхали основательно помятые после ночи гребцы, неспешно болтали.
Рулав наморщил лоб:
– Почему вы так спешите покинуть нашу землю? Конунг к вам милостив, да и ищет к себе хороших воинов. У него с местными большие планы.
Харальд потёр подбородок.
– Как бы сказать… Понимаешь, я уже видел вашего конунга раньше. Даже сражался под его стягом. Давно, правда. Не признал меня ваш конунг. Что же, бывает. Случаются под солнцем странные вещи, да и люди со временем меняются. Истинная правда, всякое случается. Но я ещё ни разу не видел, чтобы шрамы на лице переползали на другую сторону.
Рулав нахмурился.
– Не понимаю.
– Вот и я не понимаю. Почему вы называете Рориком совершенного постороннего человека?