Пир закончился глубоким похмельем. На полу размазана рвота, битая посуда, груды живого мяса, спящие вповалку с собаками. Стойкий и непобедимый запах от углов. Утром старухи, переступая через павших во хмелю, вытащили окровавленные тряпки на обозрение. Мол, смотрите люди – чистая она, невеста, была, сбереглась для конунга. Теперь у них всё наладится. А Мариса, а что она – зачахнет взаперти…
Хельги повидался с сестрой сразу же после свадьбы, когда привёл себя в порядок. Они обнялись, чего, пожалуй, с ними не случалось ни разу. Друг друга жаловать стали только на чужбине, когда оказались одни. Так странно – только вчера сестра, сверкая пятками, собирала плавняк на берегу, а теперь почти старуха. Кто сказал, что время лечит? Время отлично калечит, превращая сердечные раны в уродливые рубцы.
Родичи смотрели друг на друга и молчали. Какие слова? Всё излишне. Сказать, чтобы держалась? Пустое, будто бы она маленькая, будто не понимает. Ну что он такое он мог посоветовать взрослой женщине, потерявшей здоровье, ребёнка и оказавшейся отвергнутой? Или Марисе обмолвится невпопад, чтобы он берёг себя? Пустое – всё равно Хельги отправили на смерть, чтоб под ногами не путался. Река новичков не любит, река ломает хребет и матёрому волку.
Пара дней до отплытия. Вода вспучилась, разломав глыбы льда, унесла его потоками, затопила берега. Между соснами разлились притоки, шапки пока ещё мёртвых, когтистых кустов на поверхности. Потихоньку спадала, будто застеснявшись своей первозданной силушки, возвращалась к границам. Сначала Хельги ожидал, что его отправят с купеческим флотом. Хуже – разведчик не должен привлекать внимания. О да, одинокий варяг, задающий вопросы, такой незаметный!
И тогда, когда Хельги уже решился на убийство, чтобы если и загубить жизнь, то хотя бы не просто так – отомстив, Рорик вдруг вызвал его к себе. Говорили на заднем дворе, без свидетелей.
– К чему это всё? – грубил Хельги. Мёртвые могут позволять себе дерзости.
Конунг заволновался, начал оправдываться, говорить, что это не изгнание:
– Мне действительно не на кого положиться. Скоро здесь начнётся война, а у меня нет уверенности в победе. Даже с помощью Гостомысла. Если победим – ты вернёшься с важными вестями и поможешь преуспеть. Проиграем – не возвращайся. Мы погибнем с честью, чтобы о нас потом не говорили. А ты оставайся, ты человек смышлёный. Любой правитель будет счастлив от такого соратника. И я не отправляю тебя одного. В Ярилово ты встретишь Люта – телохранителя из местных. С ним тебе ничего не угрожает.
Гнев Хельги как рукой сняло. Могут проиграть? Кому? Рулаву? Этому мяснику, предателю? Или местным трусам с их байками про Юрика?
– А что Мариса?
– А что Мариса? Куда муж, туда и жена. В смерти и в радости, – глухо произнёс Рорик. Лицо его исказило болью. – Но пока этого не случилось, я буду защищать её из последних сил.
***
– У тебя всё будет, если станешь слушаться, – прокаркал волх. Власый – его учитель.
Власый может соблазнить любую девицу. Он раздевает их взглядом, оценивая формы через закрытую одежду. Любит он, конечно, чаще замужних, с ними легче, но падок и на юное тело. Кого так запугает, что берёт безнаказанно, а кого и по любви, договору. Власый – умелец. Может зашептать боль, снять проклятье. А если в дурном настроение, скажет – завтра ты умрёшь! И человек умрёт.