Господину было не до нас, поэтому судил тот самый священник. Он, конечно, успел получить от соседа подарки, поэтому предложил нам ордалии. Не понимаешь? Божий суд. Раскалил прут и, держа его клещами, протянул отцу. Если ты прав, мол, то Создатель в своей милости обязательно придёт на помощь, как когда-то к Даниилу в яме со львами. Отец может и не слыл большим умом, но от прута сразу отшатнулся. И тут во мне такая злость сыграла, что я на этот прут прямо-таки кинулся, схватил его обеими руками. И… ничего. Холодок по коже. Никаких ожогов. Землю нам вернули. А по весне за мной пришли.
Я только начал подбивать клинья к Агне – милой такой девушке с длинными, заплетёнными в косу волосами. Перед сном представлял, как она расплетает эту косу для меня, и я глажу, глажу её волосы. Светлые, мягкие… Ой, да ладно, не смотри на меня как щенка! Задница и грудь тоже ого-ого! Так лучше? Короче, почти уломал. И её папаша был не против. И тут они пришли, все в рясах, правда, разного качества и пошива, ну, и наш священник тоже. Подозвал меня.
– Сынок, – говорит. – На тебе, грешнике, есть божье благословение. Или, наоборот, дьявольское.
Агна как увидела монахов, сразу дала дёру, только дверь и хлопнула. Хотелось мне этому остолопу голову-то и проломить, да ведь кто на священника руку подымет, тому эту руку и сломают. В общем, побеседовали. Он всё клонил к тому, что иногда нелегко определить природу силы и судят по последствиям. Я должен был стать монахом.
– Нашли дурака! – вырвалось у меня. Опасные слова, должен вам признаться. Чертовски опасные слова. Иной раз за такое и язык дёргают. Клещами.
Но священники оказались не из обидчивых, поэтому просто купили меня у отца. Так я и стал монахом. Ничего хорошего мне это не принесло. В смысле, о любви к Агне пришлось позабыть. Теперь, если мой провожатый окажется нерасторопен и упустит пару монет, мне перепадёт разве что престарелая шлюха. А Агну той же весной выдали за соседского сына. Такие дела. Через некоторое время меня познакомили с Гербертом, вот этой пьяной скотиной, что сейчас дрыхнет без задних ног, едва смочив губы вином. На самом деле он не такой уж и дурной человек, чтобы заслужить собачью смерть. Да-да, это я тебе говорю, тощий. Убери свой ножик! Что дальше? Мы ходили по деревням и сёлам, как артисты и демонстрировали «чудеса». Герберт читал проповеди, а я, как божий человек, ходил по углям или носил раскалённое железо. И всё это с идиотской улыбкой, шепча молитву. О, каких трудом мне стоило запомнить хоть одну! Герберт, мучитель, не кормил, пока не выучи все строки. Глупые крестьяне несли нам дары – жратву, а иногда и деньги. Хотя, откуда у крестьян деньги? Нищета. Пару раз я выступал на ордалии, защищая интересы богатых приходов. Кто-то на мне круто погорел. Что ты смотришь, образина? Думаешь, вру? На! Видишь угли? А? Вот, целую жменю взял. Понюхай, чем пахнет! Сам так можешь? Вот и помалкивай дальше!
Короче, привык к такой жизни. Но Герберту пришла в голову идея распространить веру среди язычников! Набитый дурак!