Когда Геральт ушёл из её мира, он ушёл не сразу. Чара ещё долго чувствовала отзвуки его присутствия в соседних мирах. Голос, улыбка, особенности движения, манера мышления, музыкальные пристрастия... Всё это был им и в то же время им не являлось. Только призраки, только тени. Очень скоро исчезли и они.
Чара осталась одна.
Как интересно. Ожидая или удерживая чего-то в своём мире, ты зацикливаешься лишь на этом мире. Теряя что-то ценное или важное, начинаешь видеть то, что находится за границами этого мира. Да, свой мир потерял почти половину ярких красок. Но приглушенная яркость дала возможность разглядывать вселенную дальше.
Но дело на этом не закончилось. Когда из отдалённых миров, до которых Чара могла дотянуться, исчез даже намёк на Геральта, у Чары стала расслаиваться душа. Это было что-то новенькое. Она всегда думала, что душа это нечто целое. А не тут-то было. Душа, как слоёный пирог из коржей и крема, тоже могла распадаться. И надо было стать действительно мёртвой, отключить все датчики аварийного срабатывания, а у души они оказалось тоже имеются, чтоб это пирог стал расползаться, отделяя слои коржа один от другого без боли, ожидания или сожаления.
Когда точка расползания достигла рыхлой критичности и ведьма уже начала задуматься, что делать с этой уже не слишком свежей массой, Чару начала тихо всасывать земля.
Только потом Чара поняла, почему для активации этого процесса нужно стать мёртвой. В живом состоянии у души слишком много зацепок и фиксаторов, которые включают её болевые точки в случае, если какой-то слой захочет сдвинуться с заданного параметра. А болевые точки, даже у души, всегда есть. Когда такое случается, включаются сирены и сигналки от эгрегоров, стерегущих человеческие души. А потом с их помощью включается дикий водоворот вроде бы жизни, разного рода проблемы, вплоть до физического недомогания. Иногда может дойти до летального исхода, лишь бы не дать человеческой душе расслоиться при жизни тела. Ведь для эгрегоров важно, чтобы никогда и ничего не менялась, а душа человека оставалась нетронутой. С чем пришли, с тем и ушли. С чем родились, с тем и умерли. Ничему не научились, ничего не зафиксировали, как собственную победу. Зато все поражения люди должны записывать на свой счё , ещё лучше, если этот счёт будет расти в геометрической прогрессии. То, что во многих проигрышах виноваты эгрегоры, самих эгрегоров это не волнует. Всё должно быть по-честному. Все победы, которые создал человек – это победа эгрегора. Весь проигрышь, который обеспечил эгрегор – это проигрыш человека. Ничего личного. При такой схеме эгрегоры за счёт людей смогут жить вечно. Поэтому в изменении структуры человеческой души, эгрегоры не заинтересованы ни в какой мере и понатыкали очень много датчиков, чтоб при попытке что-то изменить самим человеком, эгрегоры быстро бы смогли загнать упрямую овцу в стойло.
Чара была очень упрямой овцой. К тому же достаточно равнодушной. Именно это позволило ей второй раз за жизнь сбежать от эгрегоров в небытие. И они ничего не могли с этим поделать, потому что ни один датчик не просигналил, что с человекообразным что-то не так.
Чара оказалась у свартов. Их называют по-разному: гномы, карлики, цверги... Великие мастера. Только им можно доверить такую сложную и тонкую субстанцию, как душа. Даже изящные светлые эльфы не знают, как с ней работать.
Сварты не замечали Чару, которая стояла рядом с ними в виде бесплотной тени. И не удивительно. Чара – это всего лишь совокупность личностных характеристик воплощения души. Такое проявление души, вернее такая одёжка души, свартов не интересовала от слова совсем. Это прерогатива Норн разбираться с личиной, которую на себя цепляет человек. А ещё Деметры. Личностное проявление, как цветок. Быстро распускается, но также быстро и увядает. Жизнь личности слишком коротка. А вот плоды, в виде наработок души, которые Чара увидела в виде коржей и крема, что спускает этот цветок-личность в мир Геи после собственной смерти, свартов интересуют очень даже.
Конечно, в который раз повторила про себя ведьма, это происходит после смерти физического тела. Но она сюда уже второй раз попадает при жизни. Чара оказалась для них сложным экземпляром. В её душе второй раз за жизнь тела что-то отключалось окончательно и бесповоротно. Жизнь души становилась бессмысленной и бесцельной. Из неё исчезал вечный атомный двигатель. И душе становилось всё равно, жива ли она или уже нет.
Когда душа опустилась через слои земли на стол в центре мастерской, сварты удивились.
– Мы же её уже ремонтировали! – воскликнул один Ивальди .
– Согласен, – покопавшись в своих записях ответил второй сын Ивальди. – И совсем недавно. Только-только минуло четыре года.
– Не порядок, – проскрипел сам Ивальди.
– Какой уж может быть порядок, когда Асгард давно пал?
Все Ивальди вздохнули.
Битва Рагнарёк. Была так давно, а вроде совсем недавно. Сварты тогда не захотели участвовать в битве на стороне сил света, слишком много у них накопилось претензий к этому самому свету. И сейчас, когда все ушли, и Свет и Тьма, приходилась работать хоть на кого и с кем-то. Бездушные математические эгрегоры им не нравились в принципе. Они были ещё хуже, чем система Одина, когда она закупорилась в Золотом Асгарде. Но поправить такой перекос мира можно только при новой битве Рагнарёк. А когда он наступит, никому не известно. И в каком виде будет происходить, неизвестно тоже.