|
- Держите эту мерзавку, она украла нашу еду, - крикнула баба, которая была главной в магазине убежище всех выживших.
Черт, ведь все унюхают заверстку, не дадут из этой клоаке выбраться. Надя сжала сильнее лямки своего рюкзака и побежала, а за ней как стая церберов побежали жадные и фанатичные выжившие. И что им было жалко, крошек с общего стола. Хочет девушка уйти, дайте ей немного провизии и пустите. Хотя нет мы ничего не дадим, ее не отпустим и съедим, когда у них кончится мясо, первой.
На улицу после катастрофы они не выходили, а вот она да. Один большой плюс. Надо им устроить театральную постановку с жуткой смертью.
Перейдя крутящуюся дверь, Надя остановилась так чтоб ее и с верхних этажей заметили, а не только те с первых кто ее проклинал. Постаяв, оглядевшись, принюхавшись, она разыграла целый спектакль с удушением и красиво шлепнулась на асфальт. Кто-то ликующее закричал, мол, поделом тебе мерзавка, но еду надо бы вернуть. Интересно как они будут ее возвращать, выпустят кого, кто посмелей. Ага, выпустили, идет не дышит. Пусть только дотронется. Пошевелив для демонстрации руками, тот, кто шел за моим рюкзаком, поплотнее зажал рот тряпкой. Обернувшись, Надя плотоядно облизнулась, парень растерялся. Ладно, еще в штаны наделает, Надя пнула ему ногой в пах и побежала пока народ не понял, что она только претворяется.
В переулке стояла машина, та самая в которой она выходя на улицу пыталась починить несколько недель. Она вроде подавала признаки жизни. Сев в нее, она соединила проводки и о удача, завелась. Отлично, теперь как можно дальше, возможно где то еще остались нормальные люди.
Три дня спустя.
Пейзаж не радовал. Людей не было, кругом разруха. Однако на ее пути попалась заправка, в которой был еще бензин. Хватит на много дней пути.
|