«Здравствуй, Бренточка.
Я не знаю, когда дойдет мое письмо, может, через месяц, может, через пару недель – но я все равно очень скучаю по тебе. Я считала, что этом мой собственный мир, что этом моя родина, мой дом – оказалось, совсем нет. Они прекрасно обходились без меня, и обошлись бы еще долго. Я не нужна здесь, совсем. А я ведь до последнего верила в то, что предсказание мастера – правда Я в это так верила… Ты не представляешь, как это нужно и важно – быть нужной и важной. Я не нужна здесь, и вернуться к вам уже не могу… У меня нет денег, купить еды вам даже не на что – я не могу возвращаться с пустыми руками. Это так стыдно.
Прости меня, прости. Я не могу молчать, я могу тольок говорить. Потому что все те, в кого я верила, оказались мне совершенно чужими. А если и вы, те. которых я уже люблю, точно так же меня забудете? Лучше уж совсем никуда не уезжать, никогда.
Мне страшно думать, особенно о том, что со мной станет потом. Я думала, все будет так просто. Мне повезло, что пока мне есть где поесть и поспать, но это же не будет продолжаться вечно?
Прости меня, Бренточка. Я хочу, чтобы ты была счастлива на свой родине, потому что она у тебя есть.
Эллада.»
Я прожила в городе несколько дней и никак не могла найти себе приличного места. На роль клерка я была не вполне согласна, секретарская должность была мне не по зубам. А продавцом у чужих людей я боялась становиться. Теперь, во второй раз я больше боялась, чем тогда.
Лето оканчивалось, сыпались листья с деревьев. Но большая их половина еше была на остове дерева, и их редкие в городе кроны полыхали ярким желтым огнем.
И все же я любила свою жизнь. Я была счастлива. я была спокйона. Я ничего не боялась, все было в порядке. В городе нарастали следующие осенние выборы, с листьями вперемешку летели рекламные листки. Навязчивая пропаганда являлась даже во снах.
Я шла по улице, мне хотелось попасть на ту самую улицу. Было глупо, но я хотела с ним поговорить. Разве я не имела пава спросить его о наших сокрусниках? Согласна, это был всего лишь повод. Но какой повод.
Я зашла, дверь была открыта. В гостиной никого не было, но стоял кейс Одана. Я понядеялась, что он дома.
- Одан! – позвала я, и голос дрогнул.
Никто не отозвался, я замерла на месте и не могла больше сделать ни шага. Что-то начинало болеть, и по спине как-будто ползали горячие змейки.
- Элла! – закричал Одан. Я дернулась от неожиданности и почувствовала страшную боль.
- Ну осторожнее нельзя было… Звонок висит как-будто не для всех!
Я осела на пол, было очень больно.
Одан подлетел ко мне, приложил руку ко лбу. У него были какие-то очень холодные руки.
«Господи боже мой, как в каком-то любовном романе. Как назло, похожа ситуация. Если девушка хочет зафиксироваться в доме, лучше падать в обморок сразу, без всяких объяснений.»
Одан поднял меня с пола и посадил на кресло.
- Ты уже капканы расставляешь…
- Звонок висит на видном месте. Ты еще через забор под током перелезать не пробовала?
- Сарказм неуместен. Что это было?
- Ловушка на магов. Теперь ты не сможешь колдовать примерно неделю.
- Что? Че ты сказал?
Одан замолчал, вышел из комнаты и принес мне чего-то выбить. Было по-преженму больно. И я чего-то в себе не чувствовала. Как если бы вдруг пропал пульс.
Я выпила воду, села поудобнее.
- Зачем пришла? Дело?
- Нет. Я хотела спросить.
Говорить было тяжело и немного больно. Это охранное заклинание всегда било в спину, как и все заклятия такого рода.
- Как наши? Все дошли до третьего курса?
Одан сел напротив, достал какую-то папку и стал писать.
- Почти все. Марвад ушел после второго курса – не прошел экзамены, я тоже еле ужержался. Мне не хватало сил. Яра срезалась на предварительном экзамене, преподаватели внезапно поняли, что она не училась все два года. Кстати, она собирается выйти замуж за Пайлла.
- Кто это?
- Медик, ты что, забыла?
- Ты учился на его направлении?
- Да. Они с Ярманой ждут, когда она достигнет возраста. Ей сейчас восемнадцать.
- Как все?
- Хорошо. Джед потерял свой статус крутого – его побил Мар, - Одан усмехнулся.
- Ты хорошо к ним относишься. Лучше, чем раньше, правда?
- Не знаю. Оказывается, я привык к ним. Но не на столько, чтобы полюбить.
- А я жалею, что относилась к ним так плохо.
- О чем ты?
- Может, о них просто приятнее вспоминать, чем общаться. Как там Ада, Рут?
- Они разругались к тертьему курсу. Рут, кажется, отбила у Ады парня. А вообще не знаю.
- Балла. Ага.
Смешно-то как. Если бы у меня все было так просто.
- Как Аласта По?
- Нормально, если можно так сказать. Ее папу уволили из банка. Она туда больше не попадет. Бедная.
Одан очень изменился за три года. Он стал таким взрослым… И красивым.
Он поднялся и подошел ко мне.
- Как ты?
- Нормально.
- Ты уверена? Попробуй встать.
Я поднялась, но было все еще больно.
- Кем ты теперь работаешь?
- Помощником по делам защиты не-магов.
- Ты никогда не собирался идти в министерство.
- Я никому не нужен с моими способностями.
- Я тоже. С моими.
Одан смутился и нухмурился.
- Перестань. Ты сможешь найти себе работу.
- Ты сам говрил, что не смогу. И доучиться не смогу тоже.
- Пойдем.
Он открыл дверь и провел меня в большую комнату. Там стояли шкафы с книгами, они все совершенно не подходили под тон комнаты – их все привезли как-будто из другого места. Там, кроме книг, стояли папки.
- Это архив, - пояснил Одан. – Ты знаешь, откуда он у меня?
- Откуда я могу знать? Ну так откуда же?
- Его оставил мне мой старых хозяин. Сильман. Он хранился раньше в Грамоне, но я перевез их сюда. Этот архив – моя старая работа.
- Ну?
- Я объяснял тебе принципы моей работы. Мы никогда не выбрасывали интересующую нас информацию.
- Теперь она вся устарела.
- Ты думаешь?
- Конечно же. Это элементарно.
- Это – вся жизнь Сильмана. Ее мне оставил он, и еще свой дом. Но дом уже больше похож на старую развалину… Ну да ладно.
- Зачем ты показываешь мне это? Какое мне может быть до этого дело? Почему именно мне?
- Тебе нужна работа. Работа, на которую тебя могут взять без всяких свидетельств и документов. Кстати, твой старый паспорт у тебя остался?
- Да.
- Сохрани его, пригодится. Сейчас проводятся акции, оформление паспортов всем и каждому. Могут быть проблемы…
- Ну так что?
- Здесь может быть информация о людях, которые могут помочь тебе в этом. Я могу не помнить их всех, но найду тебе папки по Модгину.
- Зачем ты это делаешь? Ты уверен, что я хочу этим заниматься?
- А у тебя есть какой-то выбор?
- Есть. Я могу отказаться. Почему-то мне кажется, что ты меня обманываешь. Может, тебе поступило такое задание – отлавливать несанкционированных магов, чтобы они не навредили простолюдинам. Это похоже на правду.
Одан молчал и только смотрел в окно.
- Не хочешь, не надо. Только как ты будешь жить?
- Никак. Может, мне легче умереть, чем возиться в этой грязище. Я не хочу общаться со всякими подпольщиками.
- Чего же ты тогда хочешь?
Это был хороший вопрос. В точку.
- Не знаю. Я не понимаю ни себя, ни других.
- Как же ты жила все эти годы?
- Училась. Сначала. Меня очень хорошо учили магии, лучше, чем в университете. А потом просто жила. Ты знал о когда-то проводимом проекте в лесах духов?
Одан приподнял брови.
- Не знал… Так вот, там живут люди, которые когда-то собирались строить лучший город мира. Они доживают свой век там, у них даже и еды нет… Почему все так? Они ведь лучше, чем все остальные. Почему они должны жить так?
- А ты уверена, что им плохо?
- Им не плохо. Им очень тяжело. Ты не знаешь, что это такое.
- А ты – знаешь?
- Нет, поэтому и вернулась. Зря, наверное.
Стыдно было теперь за то, что убежала. Сбежала от трудностей. Я всегда так делаю…
- Ты говоришь странные вещи, - произнес Одан через несколько секунд. – Что с тобой происходит?
- Почему ты решил, что со мной что-то происходит? Со мной все в порядке.
- Наверное, я стал очень подозрительным.
- Да уж.
Скрипнула дверь за спиной, Одан поднял голову. Хелига вошла неслышно, и неизвестно, когда. Но вряд ли она стала бы подслушивать. Впрочем, может, и стала бы.
- Вы здесь? Разговариваете? Сейчас обедать будем.
Мы вышли на кухню – Хелига отказалась накрывать в гостиной наотрез. Хелига приготовила какой-то сногсшибательный суп.
- Вы не знаете, что это за гадость? – спросила я, имея в виду охранную систему. – Меня ее шарахнуло.
- Да? Поздравляю. Одан, - Она повернула голову. – тебе не кажется, что все это слишком…
- Она не позвонила, я ее и не отключил.
- Но все равно. С тобой все в порядке? – Снова повернулась она ко мне.
- Да. А когда ее действие пройдет?
- Ну… Мне на полторы недели хватило. Тебе дней на шесть…
- Это потому что у меня высокий уровень?
Хелига кивнула. Мы доели, я встала мыть свою тарелку.
- Элла, ты что? Ты собираешься мыть ее руками?
- Да.
«Ну вот, опять. Выпадаю из процесса. Они ведь не привыкли делать что-то руками, они правы, возможно.
Иферна считала иначе. Я до сих пор слушаюсь этого правила.»
- Я так привыкла.
Я помыла тарелку и села на табуретку – уходить не хотелось, а предлога остаться никак не придумывалось.
Я вышла из кухни. Прошлась по коридору. Все двери в спальни были закрыты, своей библиотеки кроме архивной в доме не было. Дверь на второй этаж была наглухо заперта. Я вышла в гостиную и села на диван. Музыкальная шкатулочка появилась на столе – ее наверняка принесла Хел. Музыка была совсем другой, нежели в Брентиной шкатулке.
«Как много прошло времени. Как она, интересно?»
Хелига вышла и села напротив.
- Одану завтра на работу.
- Зачем он туда устроился?
- Сама не могу понять. Что ему там делать?..
На столе лежала пачка сигарет, Хелига смотрела на эту пачку, видно, что хотела закурить, но что-то ее держало.
- Бросила курить, вот досада. Не буду начинать заново.
Она выбросила пачку в мусорное ведро с громким вздохом.
- Ты скучаешь по ней?
Хелига сама начинала разговор на эту тему – зачем? Зачем ей это было нужно?
- Не знаю. Я слишком недолго была с ней, я слишком плохо ее знала. Так и не успела узнать. Это плохо, что я так быстро ее забыла?
- Она сделала тебе большой подарок. Это было хорошее наследство. – Хелига села снова.
- Что вы имеете в виду? – удивилась я. Я не понимала…
- Если бы она не умерла в тот момент, ты бы не получила своей силы. Вы бы так и были – навсегда привязанные друг к другу.
- Почему вы думаете, что мне этого не хотелось?
- Ты бы умерла, если бы она осталась жить.
- Нет.
- Да. Сама знаешь, что да. Ты ничего не умеешь кроме магии. Чем бы ты стала заниматься?
- Не знаю. Живут же люди как-то.
- А ты хочешь жить «как-то»?
Я встала, у меня разболелась голова.
- Все, хватит. Это бесполезный разговор. Вы хотите меня убедить, что это была большая милость, что вы убили ее? Зря. Вам это не удастся.
Я это сказала и остановилась – о чем я говорю? Что со мной происходит?
Хелига поднялась, у нее побелело лицо.
- Ты опять… Ты хочешь со мной так же, как с Гродлом?
От меня плыли в стороны волны. Я не лишилась магии – совсем нет. Теперь все начиналось сначала, как тогда…
- Вы сами начали этот разговор. Я не просила вас.
Одан вошел, и приложил руку мне к спине. Я успокоилась, и из меня больше не лезла злость волнами сил. Одан взял меня за руку, и повел к выходу
- Мы пойдем прогуляемся, - бросил он на прощанье Хелиге.
Мы шли по улице, было часа три дня. Светило солнце и было очень хорошо, но черезз час уже должно было начинать тементь.
- Я слышал, о чем вы говорили.
- Ну и?
- Ты так и не ответила на вопрос. Ты еще скучаешь по своей сестре? – Оден не смотрел на меня, не поворачивал головы. Почему ему так важно знать?
- Не знаю, правда не знаю. Скорее нет, чем да. Но зачем тебе это?
Он ничего не ответил. На улице было тепло и дул легкий ветер. Гнал по мостовой желтые листья.
Мы вышли за пределы города, и пошли по той самой дороге, как три года назад. Она вела к амфитеатру.
- Куда мы идем?
Старый стадион. Ворота распахнуты, по окаменелым дорогам гонит обрывки старых газет вперемешку с листьями...
Мы зашли, и вышли на арену. Я прошла по передниим рядам. Не рискнула спуститься на песок – было все-же страшно, и после дождя песок превратился в серую грязь.
- Пусто тут как… Закрыли Бои, да?
Одна кивнул.
- Повезло гладиаторам. Ты даже не представляешь, как. Они этого очень долго ждали.
Я посидела немного, голову сквозило от всяких мыслей. Все спустилось до ощущений, каждый поток воздуха я воспринимала как неожиданно воспоминание. Как хорошо, что осталось только хорошее.
Потемнело и мы пошли обратно. Мне не хотелось уходить, как ни странно. Мне здесь было до странного хорошо.
Город зажигал свои огоньки огонечки, стало даже светлее, чем днем. Мы шли по какой-то улице и я никак не могла вспомнить, как мне теперь добраться до дома Ины и ее мамы.
- Мне домой пора. Не знаю только, как пройти. Топографический кретинизм.
- Я хочу отвести тебя в одно место. Пойдем?
- Куда?
Мне никуда не хотелось. Почему-то я так и не смогла заново привыкнуть к такому скоплению народа.
- Да успокойся. Ты должна знать. Так пойдем?
Я ничего не ответила, потому что отказываться не было сил. Я знала, что Одан не станет меня застявлять, но внезапно вспомнила Иферну. Ее никогда не волновало, что думаю и чувствую я. Для того, чтобы добиться желаемого, она могла пойти на все – вранье, колдовство. Ей было наплевать на мнение других. Она так прогнула меня под себя, что я уже почти не могу общаться с обычными людьми.
Мы прошли по еще десятку улочек, без названия и имени, и вышли к полыхаюшиему здания. Огромные круглые окна, наполовину уходящие в землю, разбрасывали тонны света, Нескольок человек топтались у входа. Одан пропихнул меня вперед и я поднялась на три ступеньки. Мы вошли в полутемное помещение, и кромешная мгла перемежалась там с ослепительным люминисцентным светом.
«Клуб. Я никогда не бывала в заведениях подобного рода. Кто бы мог подумать, что Одан станет шляться по таким местам.»
Здесь собираются в основном мои сверстники. Это было так страшно, потому что именно их я боялась, и гораздо больше чем младших или старших – я не была на них похожа, и мне было страшно от мысли, что они станут оценивать и вешать на меня ярлык. Одан протащил меня по освещенному квадрату и усадил на узкий диванчик за какой-то переборкой. Голоса присутствующих гудели и смешивались в странное шуршание. Одан сидел рядом, какие-то лица, позеленевшие от света фонаря, оглядывались на нас. Я спряталась за Одана, хотя получилось не очень качественно.
«Может, здесь здорово. Здесь можно потанцевать. Все ходят по клубам, если они есть, почему я не должна? Это престижно, круто.
А я не умею даже танцевать. Только когда никто не видит, но это сейчас ничем не поможет.»
Я не видела, где находятся музыканты, но заиграла музыка, ни на что не похожая. Она сливалась в грохот и вой, так, что это едва ли можно было назвать музыкой.
- Зачем ты меня сюда привел? – неожиданно разозлилась я, и зшипела на Одана, хотя нас и так никто не мог услышать.
- Не свирепей. Скоро все поймешь.
«Опять отделывается туманными фразами. Плохо это.»
Круглая сцена в углу осветилась мягким рыжим светом и вышла изящная фигура, на которую сразу все уставились. Стало немножко светлее, и эта девушка стала петь. У нее был приятный голос, но ничем не примечательный. Все больше смотрели на ее внешность, чем слушали ее голос.
- Ну и что? – снова зашептала я. Одан пришел с двумя стаканами какого-то питья. Я попробовала - это оказался чай со льдом. - Может, уйдем отсюда? – Я даже заныла.
- Ты не узнаешь? – спросил Одан в ответ. – Нет, правда?
Я пригляделась к девушке, которая плавно покачивалась в такт музыке на сцене. У не была потрясающая фигура, которую еще больше подчеркивало длинное гладкое платье. И короткая стрижка на черных волосах. В них посверкивали блестки.
Это не могло быть так, хотя…
- Почему ты мне заранее не сказал?
- Здесь несложно догадаться. Ну как? – Одан не был доволен удачной шуткой. У него было напряженное лицо.
- Никак.
- Ты ведь не знала, правда?
- Угу. - Я опустила голову.
- Я думал, ты должна знать.
- Как это странно. Ина – здесь.
- Да. Ина – именно здесь.
- А ее мама знает? – Это все по-прежнему казалось бредом каким-то.
- Знает, наверное… Я не в курсе.
- А когда она сюда устроилась, не знаешь? – я опять задал вопрос.
- Точно не знаю. После смерти отца, наверное. Ты думаешь, он допустил бы все это безобразие?
Одан произнес это с такой яростью, что я поперхнулась от неожиданности. Конечно же, он ревновал ее. Но это все и правда безобразие.
- Как ты думаешь, где я могу с ней сейчас поговорить?
- Тебя могут пустить в гримерную. Но только вместе с ней. Надо подкараулить ее, когда она будет уходить.
- Ты пойдешь со мной?
Одан мотнул головой – не хотел. Ну и не надо.
Музыка опять сменилась страшным грохотом. Я встала и стала пробиваться к сцене. Несколкьо не совсем трезвых голосов возмущенно чертыхались позади, но я все равно шла. Было так темно и ярко…
Я схватила Ину за руку, ко мне сразу подлетел какой-то страшный охранник. Ина сначал испугалась а потом сразу улыбнулась и рукой остановила мужика в черном.
- Это ко мне.
Мы прошли в гримерную за сценой и там она устало разлеглась на диване.
- Фху! Все, надо собираться.
Я стояла и молчала, не знала, что сказать все то время, что она переодевалась.
Она тоже молчала, переоделась и мы вышли. Одана нигде не было, наверное, он уже ушел. Я смалодушничала и ничего не сказала о нем Ине.
- Почему ты так долго мне не говорила? А еще подруга…
Ина виновато пожала плечами, на самом деле все было понятно – она стеснялась. Я представляю, как она себя чувствовала виноватой.
Я пришла домой и мы все вместе посидели и попили чая. Инина мама жаловалась нам на какую-то соседку.
- Я, конечно, все понимаю, но у меня тоже есть свои дела! Я не могу сидеть с ней постоянно…
- Ну так скажите ей.
- Да понимаешь… - Госпожа Кин замялась. – Неудобно как-то.
- Хотите, я к ней завтра схожу?
- Ну, сходи, - неуверенно ответила она.
Я ушла в свою комнату, а Ина незаметно куда-то испарилась. Так происходило теперь всякий вечер, возможно, так происходило и каждый день, просто теперь я стала замечать это.
Мы с ней почти не разговаривали, очень редко. Прошло всего три года, а мы уже перестали находить темы для разговора.
Я вошла на почту, я улыбалась – я была так странно счастлива. Почему-то я была уверена, что сейчас я найду письмо от Бренты до востребования, и она снилась мне сегодня. Я оставила такое счастье.
«Здравствуй, Эллада.
Кажется, что так много прошло времени после твоего ухода. Так много, так много всего произошло.
Тетя Лива собирается уехать, грустно это. Говорят, у нее есть какие-то родственники в Баксхине. Она даже предложила мне поехать с ней, но я отказалась. Ничего нет ужаснее быть бедной родственницей. А даже если и не родственницей, но все равно бедной – еще ужаснее.
Без тебя так скучно стало, так грустно – я уже отвыкла от одиночества. Так грустно, и дом стоит пустой. И музыка сотни маленьких молоточков и колокольчиков разносится по пустому помещению, ужас. Но мне теперь всегда снятся хорошие сны – спасибо. Спасибо, спасибо.
Скоро осень наступит, как я буду без тебя… Наверное, перееду к тете Палиме, ей скучно одной, а мне - холодно, хвороста не напасешься.
Духи уходят из леса. Я не знаю, почему, тебе бы они, возможно, и рассказали. А мне – нет. Они уходит из этих лесов, их заповедная роща опускается в долину, и покосились колонны. Наверное, это у них такое предзнаменование.
Может, я преувеличиваю, но мир умирает вокруг. Это так ужасно, а я ничего не могу с этим сделать. Мне так страшно, даже не знаю, как. Я остаюсь совсем одна, а это так грустно…
Ну да ладно. Желаю, чтобы у тебя все получилось.
В яркий свет облаков,
Там где мир нежных снов,
Там где свет теплых слов,
Нет преград и оков.
Я желаю попасть,
Не одной, а с тобой,
Каплю счастья украсть,
И вернуться домой.
Твой лучший друг.»
«Друг… Друг… Лучший дуг, добрый друг. Как хорошо, что она у меня есть!»
Я вышла на улицу, предчувствия меня не обманули, как хорошо. Я была так счастлива…
Темный дом госпожи Шафс стоял через два дома от того, где сейчас жила я. Я поднялась по лесенке. В сумке у меня лежала бутылка натурального сока – так мне посоветовала госпожа Кин.
Я постучалась, мне ответили и я вошла. Почтенная дама сидела на своей кухне и пила чай. Как положено, я поздоровалась, поставила на стол бутылку сока.
- Вот, пожалуйста
- Тебя зовут-то как?
- Элла.
- А полно?
- Эллада.
Лицо у нее сразу посмурнело, она забормотала что-то. В покое лицо ее ни на что не было похоже, а теперь показалось мне неприятным. Пожалуй, именно так оно и было – она была полукровкой и черноту глаз теперь разбавило болотной серостью. У нее был чересчур маленький для ее лица нос и безвкусная шаль на плечах.
- Ну что ж, садись.
Присела, стул скрипнул и дама вновь покосилась на меня.
- Сегодня хорошая погода, - ляпнула я.
- Да, - неуверенно ответила дама. Госпожа Кин описывала ее как чрезмерно общительную, но пока это заметно не было. – Солнышко вышло. У тебя родители-то кто?
«С чего бы это она съехала?»
- У меня нет родителей.
- Из приюта, значит?
Язык чесался ответить, что приюты для собак и кошек бывают.
- Нет. Я жила у духов.
- У духов? – Носик дамы покраснел. – Ну и как там?
- Хорошо. Они меня очень любили.
Опять повисла пауза.
- Говорят, они там какую-то идею проповедуют?
- Да, Орден. Но я туда никогда не входила, не знаю.
- Это хорошо, - наконец-то расслабилась она. – там, говорят, проповедовались такие идеи… Противоречашие всяким устоям.
Мы недолго посидели, пока она засыпала меня вопросами. И про то, какой шампунь предпочитаю, и дралась ли когда-нибудь, и как я отношусь к нравам нынешней молодежи. Это было ни на что не похоже.
- Пожалуй, надо прогуляться. – поднялась она. Наконец, шквал вопросов закончился. Я поднялась, она заперла за собой дом и мы пошли по улице. Она уцепилась мне за руку и мы пошли по улице.
Я не помню, сколько мы шли – она требовала от меня постоянно останавливаться и проверять, не пора ли нам возвращаться. Я уже давно подумывала, чтоо уже давно пора, но она все шла и шла.
Вдруг она вспомнила о чем-то и рванула в дом. (Рванула – это фигурально выражение.) Э
тот дом напоминал контору и не был похож на жилище.
Там было много людей – я запомнила только это. Эта странная тетка повлокла меня по рядам сидений к самом у центру и широкой сцене, завешеной черным холстом. Я не понимала, где мы вообще…
Это мог быть частный театр, где гоняли новые бездарные пьесы и прочее. Шафс усадила меня на кресло и села сама.
- Что мы здесь делаем? – я повернулась и немного приподнялась. – У меня дела, я не могу здесь оставаться.
Волна людей накатила и двери хлопнули – я обернулась и увидела как они захлопнулись, их закрыли с той стороны те люди, что стояли около дверей. Я подсокила и понеслась туда. стала колотить в двери, потому что внезапно накатил безумный ужас. Мне показалось, что я попалась.
Какие-то люди неодобрительно зашипели на меня, и я села на свободный стул. Какая-то тетка потеснилась и стала что-то мне говорить, у нее был совершенно невозможный акцент и я даже не поняла ее. Я села и попыталась понять, что это за место-то такое.
Свет в зале погас. Люди притихли. Занавес на сцене развдинулся, неприметный низкий человек вышел на сцену. Мне показалось, что я знала его раньше, могла просто встретить его на улице, но все равно запомнить.
- Здравствуйте, дорогие! – обратился он. Присутствующие приветственно загудели.
- Сегодня замечательный день, не правда ли? Я рад за вас. Правда рад. Сегодня среди нас присутствуют многие, кто никогда не бывал здесь, нам бы очень не хотелось, чтобыони испытывали некий дискомфорт. Давайте познакомимся с ними.
Какая-то девчонка, мгновенно реагируя на слова этого человека, повернулась ко мне с переднего ряда и с любопытным лицом заговорила.
- Привет. А как тебя зовут?
- Эллада. – сказала я и захлопнула рот – не следовало сразу все выкладывать.
- Ах, какое потрясное имя! - с придыханием воскликнула она. Мужчина с переднего ряда развер6нулся и с улыбкой сказал, глядя мне в глаза:
- В переводе с старого эльфийского «осторожная».
Но вот только улыбка эта оказалась фальшивой.
- Эллада! Классное имя! Редкое такое…
- … у нас еще нет своей Эллады!
- Ох, а как же сокращать?
Они все так набросились на меня, что я опешила. Мне стало страшно и я не знала. что мне делать.
- Перестаньте! – я подумала, что закричала, но голос сел от страха. Это было похоже на страшный сон. Я огляделась вокруг и заметила нескольких таких же, как я, окруженный стаей этих странных… Даже не знала, как их назвать, они вели себя как идиоты.
Я сделала вокруг себя щит и получилось даже слишком – я на секунду перестала чувствовать что-либо. Потом я заметила, что этот человек снова вышел на сцену и стал говорить.
- Дорогие мои. Я рад что вы сейчас со мной. Думаю, что я когда-то сделала очень правильную вещь – не сломался а выдержал все. Когда мне было хуже всего, я смог помочь себе, и вам смогу помочь. Во всяком случае, я очень хочу этого. Вы знаете. что делать. если хочется умереть. Так поделитесь же этим с другими!
Они закричали все в один голос, это было так странно. не очень пока понимала, о чем они все говорят, но тема была чем-то близка. Что делать, если хочется умереть, что делать, когда тебе хуже всего…
Эта девчонка опять развернулась ко мне.
- Тебе нравится здесь?
Я пожала плечами. Она скривилась, и бросилась ко мне, схватив меня за руки.
- Ты понимаешь, как нам нужны эти встречи! Мы не можем без них, мы бы погибли без них… Ты знаешь, что сможешь придти сюда когда тебе будет сложно. Ты понимаешь, какое это важное место! Мы же умрем без него!
Я успокоила ее, что все в порядке. Эта девочка, видимо, не в себе.
Они говорили, говорили так много, что я не совсем понимала, о чем.
Когда лекция закончилась, ряды с сиденьями раздвинули и они стали свободно циркулировать по залу. Ко мне подходило все меньше человек, на меня уже не обращали внимания. Я заметила. что у многих был этот странный акцент…
- Здравствуй, Эллада.
Этот человек говорил со знакомой интонацией человека всезнающего, как у мастера. Конечно же. он знал мое имя.
- Здравствуйте.
- Тебе понравилось среди нас?
Я смотрела на него. отвернула голову и заметила Шафс среди кучки каких-то теток ее возраста. Она привела меня сюда. Тем, кому хуже всего. Она знала о моей… жизни? Она знала? Ей могла сказать госпожа Кин. Значит, она специально сделала это.
- О чем ты задумалась?
- Какое вам дело?
- Не будь груба.
- Я не понимаю вас. Кто вы такие?
У самого у него акцента никакого не было. Он говорил как и все модгинцы. Он был флидом, типичным флидом. У него были глаза цвета пыли и узкие кости рук – это было заметно, когда он осторожно поправил ворот.
- Надеюсь, прихожане хорошо с тобой обошлись.
- Да, все в порядке.
- С тобой все в порядке? У него были добрые глаза. Не такие, как у всех.
«Его интересует, что я чувствую. Странно как. И подозрительно.»
- Да все в порядке. Правда в порядке.
Он пожал плечами и отошел, а я так и не догадалась спросить, кто он вообще такой. Этому человеку было лет тридцать, у него были каштановые волосы –я запомнила на всякий случай.
По середине зала забил огромный фонтан магической энергии. Люди отпрянули от него. но оптом потянулись к нему. Сам поток почти не было видно, но его чувствовало. У него н было цвета. Потому что он был для всех, и от него шла очень теплая волна. Я подошла, кровь зиграла, стало внезапно так хорошо.Сознание помутилось, я подошла и погрузила руки в поток. Потом было очень больно. Открытая энергия была очень опасна, потому что должна была входить в самое сердце, а не через всю поверхность кожи. Это нам говрили в университете, и так говорила Иферна.
Мне стало плохо, и очень больно. Я не могла вспомнить, что случается после открытых ожогов. Я сидела на стуле и смотрела по сторонам. Открыли двери и я вышла вон.
На улице собирался дождь, голова кружилась и тяжелый воздух казался каким-то густым. Дышать еле оставались силы.
Я открыла глаза, мне показалось, что я просыпалась. Это был сон? Я приподнялась на руках, в глазах от резкого движения потемнело. Рядом на койках лежали женщины самого разного возраста и они сразу поприветствовали меня.
- Проснулась спящая красавица! Зови доктора, - крикнула полная женщина в оранжевом халате другой, в синем.
Это была больница, или что-то о чень похожее. Я никогда не была в настоящей больнице и тем более в палате, поэтому не знала.
- С чем попала-то, девочка?
Я не очень поняла, но потом сообразила:
- А? Ожог магией, наверное. Да.
- А, - кивнула головой женщина, хотя по лицу показалось, что она не совсем меня поняла.
Пришел доктор, померил мне давление, больно зажав руку, посмотрел, нет ли каких повреждений на коже.
- Так… Идешь в министерство магии. Там свой врач есть, к нему и обращайся.
Он выписал мне сразу какйю-то бумажку и вывел меня из больницы. Пока я шла по цлице, до меня дошло, что я не знаю, какой сегодня день и час. Я пошла к зданию министерства – я теперь знала, где оно находится.
Консьерж пропустил меня, я поднялась по лестнице и зашла в кабинет – там сидел маленький щуплый человек. Он сразу вскочил, как тольок я вошла, и постоянно теребил пуговицу.
- Здравствуйте. Меня направили из больницы ко врачу сюда. Который по болезням магов.
- Как же вы так, - по идее наставительно, а на деле очень робко высказал мне человечек, - умудрились-то? Это ведь все очень серьезно.
- Я знаю, что серьезно. Но так получилось.
- Так… Идете сейчас в сто седьмую комнату. Все.
Когда я вошла, я почти не удивилась.
- Здрасьте.
Одан оторвал глаза от каких-то бумажек, посмотрел на меня и ничего не сказал сначала.
- Что случилось?
- Ты мне какую-то другую должность называл, я не думала, что ты здесь за доктора… - сказала я. Надо было как-то начать.
- Что? А… Тут пока нет своего доктора, я заменяю. Что с тобой?
- Магический ожог.
- Причина.
- Понимаешь, Одан…
- Так, - оборвал он меня, – я попросил тебя сказать, что случилось. На тебя напали, или это просто неосторожность, или что-то еще?
- Ну… Я обожглась об открытую магию.
- Как?
- Одна тетка меня затащила на собрание некоего общества. Там был открытый поток. Я, кажется. коснулась его руками.
Одан покачал головой и пробурчал что-то.
- Что за общество?
- Если бы знать. Правда, не знаю. Они такие странные… Они мне говорили, что у меня очень хорошее имя, представляешь? Я даже не знала, как на это реагировать.
Одан поднялся из-за стола и посадил меня на кушетку. Он была мне высока и я не доставала ногами до пола.
- Больше никогда не ходи ни на какие собрания, поняла?
Куда уж понятнее. Он взял меня за руку, ощупал и осмотрел.
- На коже ожога нет. Как себя чувствуешь?
Я пожала плечами.
- Хорошо… Ты уверена, что с тобой все в порядке?
Хотелось только лечь и заснуть. Больше ничего.
- Ты не помнишь, где было это собрание?
Я не помнила, совсем не помнила.
- Жаль… Это очень опасно, понимаешь? На тебя очень сильно повлиял этот удар, на других, возможно, тоже. Никогда больше не ходи туда, хорошо? – заверил меня Одан.
- Только объясни, почему. Это я была виновата в том, что меня ударило. Чем они все могут мне навредить? Они совершенно неопасны.
- На первых взгляд. Понимаешь… Я не знаю, в чем состоят их проповеди, но они все – сумашедшие.
- Ты не знаешь, а уже говоришь.
- Перестань! – Он огрызнулся. – Ты должна это просто понять.
Я вышла из кабинета, припоминая это чувство кромешного ужаса. И вместе с тем хотелось ощутить это все вновь… Ничего особенного не было, но мне хотелось вернуться туда.
«Одан сказал, значит, его нужно послушаться. Тьфу ты, бред какой. Но он прав.»
Я пришла домой и там ко мне бросилась госпожа Кин.
- Элла, боже мой! Где ты была!
Я сказала что-то про друзей и очень невежливо поднялась к себе в комнату. Было очень плохо.
Вечером пришла Ина, закатилась ко мне в комнату и стала стаскивать меня с кровати схватив за ногу. Я не спала но подняться не было сил.
- Ина, - взвыла я, как только упала уже на пол. – Ты что, издеваешься надо мной!
- Эл, ну хватит уже спать, ну правда. Спит себе и спит целыми днями, так и жизнь вся пройдет.
Я поднялась на ноги – по полу потрясающе дуло. Ина потрясла меня за плечи, она стала такой высченной – даже странно.
- Ну что?
Инка достала из пакета какие-то шмотки, я посмотрела на них и стало все понятно – Инка накупила мне чего-то о смерти модного, так что теперь я вполне могла стать еще одним инкубаторным кадром. Я оделась, потому чо в платье её мамы уже было стыдно ходить. Мы вышли. Ина что-то щебетала мне, но я не очень понимала, тольок отдельные слова.
Она привела меня в свой клуб, охранник долго ко мне подозрительно присматривался.
- Да со мной она, со мной.
Мы прошли на эту закрытую вечеринку и мне чуть снова не стало плохо от этого яркого света. Там было так много каких-то сопливых подростков, девочек с тоннами макияжа, парней с безумными прическами и понтовыми прикидами. Это было так странно, как будто бы даже знакомо. Три года назад такого не было, атких людей было меньше. Хотя. я могла просто их не замечать.
Ина подвела меня к группке девушек, они были ровестницами Ине, но не мне. Они очень хорошо выглядели, но это могло показаться в полутьме. Ина болтала с ними, я плохо понимала, о чем, но потом дошло – о ком-то, кого я не знала. Ина не догадалась меня представить и я была пустым местом в полном смысле. Ина говорила ужасным тоном – как-будто и не она говрила. Ей так хочется казаться другой здесь… Я отошла от них, когда они грохнули смехом, и Ина не заметила этого, а мне хотелось просто спрятаться. Я села в уголочке, и мне было страшно, что кто-то из этой публики может меня заметить. Через некоторое время Ина заметила меня на моем месте, подбежала и стала говорить мне, о том что я веду себя совсем не так.
- Ну ты что, Эллка! Ну присодиняйся к нам, познакомишься хоть с кем-нибудь.
Я пожала плечами – какая разница?
- Ну ладно. Только не надо потом мне заявлять, что я тебя бросила, хор?
- Что-что?
- Ну, поняла?
Она снова говорила этим кичливым тоном, мне стало противно так. я поднялась и я ушла, не прощаясь. Допустили дурочку до крутой тусы, она и рада! Она была теперь похожа на Рут, она так же хотела считать себя «крутой».
«Здравствуй, Бренточка.
Мне плохо в городе, и так тяжело… Хочется к тебе, обратно.
За те годы, что я не появлялась на своей родине, все позабыли обо мне и я стал совсем не нужна. Моя лучшая подруга нашла себе других, гораздо лучших, и теперь мне не друг, не враг, а совсем-совсем просто так.
Осень наступает, но тепло пока, - это хорошо. Надеюсь, у вас так же тепло и сухо.
В нашем лесу красиво сейчас – светло и легко. Я заметила, что как бы тяжело тебе не приходилось, мир вокруг все равно остается до слез прекрасным. Ему как-убдто бы и все равно до твоих горестей, а, может, он просто тебя поддерживает.
Здесь сплошные дома, дома, и почти нет деревьев. Но все равно хорошо, потому что вечером закат окрашивает окна в яркое золото, и от этго становится красиво. Празднично.
Моей жизни как-будто бы и нет, одно только сплошное воспоминание.
Эллада.»
«С наступлением Осени, Эллдочка.
У нас и правда красиво до невозможности, листья летают почему-то вверх и потом опадают золотым дождем. Так хорошо, но духи ушли из города и обрыв осыпался – теперь можно спускаться в долину. Колонны лежат, как остатки какого-то древнего храма, и каменые дома духов стоят пустые, по ним гуляет ветер. Я каждый день хожу там и приношу тете Ливе огромные букеты желтых листьев и камешков – они лежат в домах духов, белые, розовые или зеленые, переливающиеся и бледненькие. Они красивые, тетя Лива обещает взять их с собой, когда уедет. Она твердо решила это сделать, но до морозов еще будет жить в Темноречье.
Большое горе случилось в последние дни лета – умер дедушка Лен. Я пришла к нему домой и увидела его, сидящим с своем кресле – он будто бы спал, как обычно. Я попросила дядю Гвена похоронить его рядом с заповедной рощей. Это так грустно… Нива тоже погибла после него – она отказывалась есть свой корм и умерла от голода. Почему я плакала тогда. сидя в опустевшем доме. до сих пор не могу понять – ведь смерть это тоже часть жизни. Но ужасна смерть тем именно, что постоянно думешь, кто ушел и больше никогда не вернется. Что такого второго человека не найдешь, и его может никогда больше и не быть… Почему все так? Те, кто тебе дорог, уходят от тебя раньше, чем тебе того хочется. Иногда даже жалеешь, что я не умерла еще в детстве от воспаления легких, и не успела еще тогда привязаться к тем, кто теперь бросил меня.
Я остаюсь совсем одна, и никого нет рядом. Если бы я не писала тебе я бы умерла просто от тоски, хотя от нее и невозможно умереть.
У меня теперь остались книги, которые я прихожу читать каждый день. Жалко, что тебя нет.
Ты не знаешь, ангел мой,
Ты не знаешь, что со мной.
Я теперь одна навечно,
Я теперь одна с собой.
Брента.»
Я прочитала письмо Бренты, и испытала смешанные чувства: Брента никогда не писала такого. Она редко писала о том, о чем она думает, о том, что гложет ее, а теперь не смогла удержаться. Это было так ужасно…
Я шла по улице. Долго-долго шла. И пришла на арены, туда, куда мне приходилось возвращаться, чтобы перестать жалеть о будущем. Там было хорошо сейчас, тенисто и прохладно, не было этого палящего солнца. Я прошлась по песку, посидела на каменном бортике, мыслей не было. И даже плакать не хотелось. Дедушка Лен умер. Старикик умирают иногда, с этим ничего не удастся сделать. Их не оживишь даже магией, потому что магия есть только в жвых, а мертвые е чувствуют ни магии, ни нашей боли.
Я вернулась в город и пошла в дом к Одану и Хелиге. Она должна была уехать, я была не в курсе. в городе ли она еще.
Я позвонила в дверь, Хелига открыла мне. У нее было странное лицо, то ли радостное, то ли ошарашенное. Она сказала мне, что очень рада встрече и сама уже хотела ко мне идти. Одан уже был дома, сидел в своей комнате. Я заглянула. Он сидел на кровати, съежившись, и через некоторые промежутки времени шелкал пальцами по стекнке.
- Господи, что он делает?
Хелига пожала плечами.
- Спроси. Он ушел, по-моему, в глубокий астрал.
Мы сели на кухне, она дала мне чая с мятой. Туман в голове сдуло как-будто бы ветром, на запах вышел Одан.
- Привет. Как самочувствие?
Я ответила, что хорошо, теперь припадков слабости не случалось почти совсем.
Одан сел, я посмотрела на него и очень удивилась – он плохо выглядел. У него посерело лицо и глаза покраснели.
- Скоро выборы… - вскользь заметила Хелига. – Смех какой-то. Балаган.
Я молчала Одан налил себе кофе и стал пить. Меня замутило от запаха, я вышла из кухни и остановилась в корилоре.
- Фу, гадость какая, - поморщилась Хел. Одан глотнул и вылил остатки в раковину.
Я прошла по коридору и зашла в кабинет Одана. Там стояла красивая зеленая лампа из стекла и металла, и стеклянная дверь выходила на балкончик в полуметре от земли. Он выходил на двор и улицу.
Солнце теперь светило под углом и все осветилось светом. Бабушки сидели на скамейке, шушукались. Старичок сидел на краешке тротуара и чертил палочкой какие-то фигурки, понятные только ему одному. Дерево с золотой кроной одиноко стояло посередине двора и кидало желтые листочки. Один листок поймала внучка одной из бабушек, и вложила его в большую цветную книжку – на память. Люди шли по дорожке и из черные тени извивались на камнях, как песочные змеи. Старик сидел и рисовал палочкой секретные схемки.
Из-за уголка вынырнул молодой человек с девушкой. Он плюхнулся на край лавки, вытянул длинные ноги. Девушка стояла в сторонке и смущалась.
- Скучно стало жить! – потягиваясь, произнес он. Он тоже поймал лист с дерева и протянул его своей подружке. – Прямо тоска какая-то.
Старушки на лавочке покосились на него, отсели подальше. Бабушка взяла девочку за руку и посадила рядом с собой. Старичок крякнул и стер всю свою работу. Начал заново. Порывом ленивого золотого ветра сорвало еще кучу листев, и они рванулись вверх, в самое небо.
- Тишина какая-то, зловещая, - зверски произенс парень. – Обленилось время, и мы заодно. Ну что за жизнь!
Девочка раскрыла книжку и стала читать, водя пальчиком по строчкам. Разглядывала яркие картинки, и задерживалась взглядом на лицах красивых принцесс.
Прохожие выходили из-за угла и расстилали свои тени на озаренной мостовой. Низкие дома закрывали солнечное небо, их крыши теперь сияли золотом, а дома – прохладными красками.
- Люди, вы со мной согласны? Что жизнь наша похожа на кисель.
- Неправда, - неожиданно сказала я. – Жизнь прекрасна, лучше не бывает. Разве не так? Ведь жить - очень хорошо. А вам что, не нравится?
Парень посмотрел на меня изумленно и пожал плечами. Он рассчтывал только на монолог.
- Так хорош мир, хороша и жизнь. Просто мы этого даже не видим, очень редко. Что-то завязывает нам глаза, можно так всю жизнь ничего не увидеть. Почему же мы не видим, а? И даже не чувствуем…
Старик посмотрел на меня, я не видела с расстояния его глаз, но знала, что он думает. Скольок он видел здесь таких, сколько еще увидит!.. Не я первая, не я последняя.
Небо так нестерпимо светилось, было так красиво, что даже странно, как я раньше этого не замечала. Осень в городе – тоже осень.
В комнате сидел Одан за столом и на широком кресле сидела Хелига. Она смотрела на меня. Наверное, они тоже меня слышали. Хелига дернула плечами и вышла.
Я села на ее место, поджала ноги и сжалась в комок.
- Эллада, - Одан позвал меня, но я не отозвалась. – Что с тобой происходит?
«Не знаю. А его это интересует - может, я для него не такое уж и ничтожество.
Жалко, что я совсем одна. Никого не интересует то, что я чувствую, о чем думаю. И семьи тоже нет. И родных. Куда они все делись? Почему их нет со мной рядом, когда они так мне нужны… Были ли они когда-нибудь, или их и не было вовсе?»
Одан подошел ко мне, сел рядом.
- С тобой что-то не так.
- Какая тебе разница? А вообще… Жалко, что у меня никого нет. Ни мамы, ни папы. Никого.
Я закрыла лицо руками, я вспомнила тот день на кладбище. Там была вся моя семья – Итэна. Я уже почти не помнила ее. Она была не совсем как я – другая. Я не могла узнать ее в зеркале.
- Понимаешь, никто не вспомнит обо мне. У тебя хотя бы есть Хелига.
Слезы покатились, я не могла их сдержать и было стыдно – плакать перед Оданом. Лучше бы он ушел, не видел меня такую.
- Успокойся.
Я вытерла слезы, посмотрела на светящуюся светом штору и стало легче. Одан погладил меня по голове, это было так странно – он не был склонен к таким проявлениям.
- Что с тобой происходит?
- Крыша едет неспеша, тихо шифером шурша.
- Твои шутки неуместны.
Одан опять сел за свои бумажки, он зажег зампу, потому что становилось уже темновато.
- Зачем тебе все это? Неужели тебе так нужны все эти бумажки?
- Это моя работа. А ты рассуждаешь как ребенок. Будто бы не понимаешь, что в жизни приходится заниматься не только тем, что тебе нравится.
- Я все понимаю.
Я сидела у госпожи Кин в комнате листала одну-единственную в доме книгу, - она была о каком-то сумашедшем, желавшем захватить мир. Ина привела к себе в гости подружку – Лислу, кадется, ее звали именно так. Они теперь сидели у Ины в комнате и листали какой-то модный журнал.
- Элла, ты больше не заходила к госпоже Шафс?
- Нет, госпожа Кин. Вы знали о том, что она ходит на некие собрания?
Инина мама очень удивилась, услышав об этом. Он присела напротив меня и попросила подробно рассказать об этом сборище. Я рассказала, а она, ничего не объясняя, встала и пошла прочь, что-то шепча себе под нос.
Иногда посслушивать полезно. Из простого любопытства я остановилась под дверью Ининой комнаты.
- … давай его пригласим. Ну один всего парень, ну что такого! – ныла Лисла.
- Ну щас, - вскипела Ина. – Девичник так девичник. Никаких парней.
- Ну, хочешь, пригласим Яна?
- Ну щас! Вообще, моя мама его ненавидит. Она даже фартук порвала, когда о нем услышала, прикинь?
Было совсем неинтересно, я взяла в своей комнате закладку и пихнула в книгу.
В дверь постучали: я инстинкитивно напряглась. Обычно дверь открывала госпожа Кин, но ее сейчас не было, я подошла к двери и отперла замок. Худой мальчки стоял за дверью, у него была сероватая кожа и посиневшие босые ноги. Он был Слугой. Это было так заметно по пустым глазам и плохой одежде, по детскому лицу несчастного, что было странно, что его еще не выручили.
Он держал в руках стопку газет, взял одну и протянул мне.
- Вот. Спасибо, - сказал мальчик дрожащим голоском.
- Да, спасибо, - рассеянно ответила я. – Хочешь, зайди, поешь чего-нибудь.
Он покачал головой, ему нельзя было. Я еще раз его поблагодарила, кинула газету на стол и задумалась. Надо было что-то сделать для него. Я шарахнулась к себе и достала из чемодана свои шерстяные носки, привезенные еще из Байина. Схватила их и помчалась на улицу догонять этого мальчика. Он ушел уже довольно далеко.
- Мальчик, - окликнула я его. – Вот, держи.
Он не понял моего жеста, я сунула пару носков между газет, кивнула ему и пошла дальше. Как легко жалеть, когда есть, что ему дать. А когда почти что и нечего?
Я вернулась домой, взяла газету со стола. Раскрыла и остановилась на странном портрете – запоминалиь одни глаза, очень знакомые. Я прочитала заголовок и стала сразу читать дальше.
Эта статья была об Одане. О найденном наследнике трона. Написана она была осторожно, с полным незнанием, как большой читатель ко всему этому отнесется. Но с ходу давила на жалость – шло трагичное переложение злоключений «бедного мальчика». Портрет был, сразу видно, рисован с чьих-то слов, потому что похожи были тольок черные волосы, а глаза было невозможно не узнать. Портрет был больше похож на Гродла, чем на Одана, но это было не очень важно.
Автор писал, что еще неизвестно, заявит ли новоявленный наследник свои права на трон. (Опять же осторожность автора.)
Скорее всего, со статьей помогла Хелига. Она разбиралась со всей этой шушерой, Одан их всех не знал и знать не хотел. Я вышла на улицу и пошла в их дом.
Хелига стояла на кухне и готовила что-то сдобно и съедобное, я заглянула, поздоровалась и пошла искать Одана. Его дома не оказалось, Хелига тоже не знала, где он. Мы посидели на кухне и обсудили эту статью.
- Это вы устроили, да?
- Ну да, вобщем, - согласилась Хелига. – Мне хотелось ему помочь.
- Он всерьез собирается заявить свои права?
- Конечно всерьез, - Хелига нахмурилаась. Я так и не поняла, как она к этому всему относится.