Джонни.
1.
Лиза ждала в дымном вокзальном кафе. На донышке кофейной чашечки остался горький осадок, в который Лиза уныло вглядывалась.
На платформе поток сошедших с поезда постепенно рассосалсяю Один молодой человек шел по краешку платформы и помахивал чемоданчиком. Среди вошедших в моду серых костюмов его черная форма военного флота сильно выделялась.
Лиза заметила Джона и пошла ему навстречу. Он то выскакивал из-за полога раскрытых зонтов, то снова прятался.
- Здравствуй, Лиззи, - Джон неторопясь сошел с платформы. Он галантно приложился к руке девушки – служба не отняла у него его былых манер.
- Между прочим, я тебя сразу узнала. – Лиза переступила через чей-то неудобно оставленный чемодан. – Ты опоздал. Все с твоего поезда уже давным-давно прошли, - чуть обиженно сказала Лиза.
- Лиззи, не обижайся.
- Я тебя очень долго ждала, - Лиза махнула рукой на опустелые чашки из-под кофе.
В кафе, в душном паровозном дыму и пару с кухни, сидело множество народа. Вот старик с тростью – глаз привлекает огромный набалдашник с изображением допотопной страшной рожи. Вот женщина с мальчиком, сосредоточенно раскапывающим соль в солоничке, и девочкой с длинными тоненькими косичками. Их мать сидит и считает сдачу после счета; когда денег нет, приходится считать и мелочь.
- Джон, тебе очень идет форма, - смущенно поизнесла Лиза.
По улице, под дождем, шагали смелые люди, не боящиеся простуды и сырости. Они не прятались от дождя под зонтами, я бежали по тротуарам, задыхаясь от восторга и накатывающей радости. Джон распрощался с Лизой и вновь поцеловал ей ручку.
- Сегодня мы идем в театр, - сказала Лиза, с удовольствием вглядываясь в Джона.
«Какой он все-таки замечательный! Пускай даже иногда смеется надо мной!..»
- Да? – подивился Джон. – Во сколько?
- В шесть, - с готовностью ответила Лиза. – Как обычно, я буду ждать тебя около афишной тумбы.
- У тебя обостренная пунктуальность, Лиза, - бросил на прощаие Джон.
- Да-да, конечно! – заулыбалась Лиза.
В дом своей тетушки Джон вошел вечером, будто бы так же, как и два года назад. Сестра покойной матери, тетушка Алиса, приняла его прохладно, в своей обычной мнере: то ли время перестало для нее многое значить, то ли она не хотела демонстрировать своих чувств.
- Разумеется, ты попал под дождь? Я-то надеялась, что хоть в армии тебя приучат иметь при себе складной зонт.
- Тетушка, там у нас были проблемы покрупнее!
- О да, ну разумеется… Между прочим, у меня совсем не хватает сил перестирывать твои рубашки!..
- Чего ты, тетя, кстати, никогда не делала и делать не будешь, - фыркнул Джон.
После ужина Джон вновь бросился переодеваться.
- Опять куда-то собирается? Неужто на встречу со своей… приятельницей? – подозрительно прошаркала из гостиной тетушка.
- О, - поморщился Джон, - думаю, Лиза будет в восторге от твоего определения ее роли. Она может обидеться, если ты выскажешь ей такое в лицо. Она считает себя моей невестой… и я не собираюсь ее разубеждать.
- А ты циник, оказывается, - возмутилась тетушка. – Такое говорить!.. Эх, пожалуй, отцовский ремень лет одиннадцать назад тебе бы не помешал, но твоя покойная матушка была против телесных наказаний… А отец так и не сподобился приложить руку к созданию настоящего человека из своего сына.
- Значит, я – не настоящий? – Джон обернулся, оставив в покое кривоватый галстук.
- Да ладно тебе. Беги, беги на свое свидание, - пробормотала тетушка.
Тетя Алиса опустила голову, чтобы не видеть своего племянника: ей в очередной раз показалось, что он может быть по настоящему уродлив, когда обычная легкая улыбка сбегает с его лица.
В новой шляпке и на тонких каблучках стоит девушка; она переминается с ноги на ногу, она ждет кого-то. Лиза не уставала от бесконечных минут ожидания. Она пришла раньше, а Джон с букетом мелких цветных цветочков пришел минута-в-минуту.
По холлу сияющего огнями театра Джон и Лиза прошли так, словно были здесь примами. Лиза старалась незаметно поглядывать на Джона, и время от времени ее охватывала гордость за то, что она идет рядом с ним – таким, таким!.. Таким, как никто другой.
Через минуту они уже сидели во втором ряду партера. Перед ним нервно ерзал в мягком кресле плешивый старичок, - из тех, что посещают старые пьесы, виданные дестяки раз, из тех, что знают свои излюбленные постановки до мелочей.
Лиза достала билеты на премьеру благодаря своей подружке Энн. В тот миг ей было все равно, что обычно мужчина должен приглашать даму в театр, потому что она была готова сделать все, что угодно, чтобы доставить Джону удовольствие. К тому же «Красные огни» обещали захватывающее представление, - Джону просто не могло не понравиться!..
В антракт Джон заказал себе воды и фруктовый коктейль – Лизе.
Какие страсти кипели на сцене! Судя по не самому связному сюжету, но больше – по декорациям и антуражу, это была история сложных взаимоотношений древних южных племен. Ноги зриетелей дрожали, руки лихорадочно сжимали ручки кресел. А разумы замирали в ожидании трагической развязки. За три минуты до конца сеанса карты были раскрыты; зал застыл в шоке. Пока психика зрителей была подавлена оркестром, актеры успели доиграть последнюю сцену – погребение вождя со своими лучшими, лучшими из лучших, воинами.
Лиза тихонько потеребила плечо Джона. Он, пытаясь не отрывать взгляда от сцены, повернулся к ней.
- Джон, сколько времени?
- Без пяти, - лаконично ответил Джон.
«Он злится? Неужели на меня? – испугалась Лиза. – Как же он все-таки изменился… Но он все равно…хороший.»
После спектакля выяснилось, что Лизе срочно нужно в дамскую комнату поправить гардероб. Джон оговорился, что будет ждать ее у входа; однако, подумав, все же решил пойти пока в буфет.
Там, неожиданно, собралось чисто мужское общество; поминутно прикладываясь к чашкам и бокалам, господа обсуждали только что увиденное.
- Ну, господа, что скажете по поводу данной постановки? – спросил у аудитории человек в сером костюме, стоящий возле барной стойки.
- Бред, просто бред. Нет, это все очень любопытно, - поправился господин в очках, - но согласитесь – сюжет жалостно хромает.
- Ну не скажите, - импульсивно возник плешивый старичок; Джон вспомнил, что он сидел на месте перед Лизой. – Какие краски, какая экспрессия! Очень ярко и подвижно.
- Ну, может быть, - уклончиво согласился один из посетителей и отпил из бокала. Все остальные последовали его примеру и на минуту воцарилась тишина.
- А финальная сцена какова? – восхитился пожилой усатый господин. – Очень, очень интересно… Святость крови, святость смерти…
- Мне кажется, - подал Джон голос, - что в «Красных огнях» тема смерти обыгрывается даже, можно сказать, исторически. Разве древние не веровали в загробную жизнь? В смертные поля, где должны была состояться встреча с теми, с кем ты был при жизни?.. Смерть здесь – это награда за мужество при жизни. Это избавление, освобождение…
- Господа, ну что мы, в самом деле? – улыбнулся господин у барной стойки. – Все о смерти и о смерти… Давайте получать удовольствие от жизни!
Джон заказал себе кофе с лимоном; теперь, потому как его перебили, он полностью пгрузился во вкусовые ощущения. Об этом вкусе, об этом запахе он иногда мечтал. На службе им не давали пить кофе. Так что Джон успел забыть этот чарующий запах.
- И все же, - вдруг заметил кто-то, - лучшего финала и нельзя было придумать.
По холлу метались растерянные женщины. Они не были в курсе, куда вдруг подевались их мужья. Лиза тоже не обнаружила Джона на оговоренном месте – и интуитивно пошла в буфет. Джон не заметил ее – он сидел с закрытыми глазами над чашкой кофе. Он улыбался. А у него хорошая улыбка. Лиза не смогла его потревожить.
В ночную тьму, с фонарями и мокрым асфальтом, повалили зрители из-под светящегося купола театра. Начинался дождь, и усталые люди, отчаянно позевывающие, морщились от холодных капель. Раскрывались одинокие зонтики; те, у кого их не находилось, бежали и пытались прикрыть голову руками, газетами, плащами.
Но те, кого не пугал дождь, шли спокойно, и наслаждались теплом вечера. Джон взял свою даму под руку, и они, шагая с широких ступеней, удалялись в ночь.
- Молодой человек!.. Постойте, - внезапно раздался оклик.
За ними бежал, подскакивая, немолодой мужчина. Джон узнал его – он тоже сидел в театральном буфете.
- Постойте!..
- Да-да, я вас слушаю, - кивнул Джон.
Мужчина приветственно снял шляпу; но поморщился, и принялся протирать голову с проплешинами платком.
- Я вас заметил еще там, в баре, и понял, что вы-то мне и нужны!
Лиза тактично отошла, так, чтобы не разбирать слов разговора. Джон все равно расскажет все сам. Это еще минуты его голоса.
- Чем я могу быть вам полезен?
- Вы служили? Море, суша? – пытливо спросил господин.
- Море. Разве это имеет какое-то значение?
- Да, действительно, лишь немного…Я, кажется, отвелкся. Так вот, я ищу себе помошника… Мои дела вынуждают меня на дальние путешествия, что при моем возрасте и нагрузке … дел совершенно невозможно… Так вот, - вы произвели на меня впечатление, молодой человек. Ах да, забыл представиться – меня зовут Николас Джордан.
- Коллинз, Джон Коллинз, - ответствовал Джон. – К вашим услугам, мистер Джордан.
- Вы согласны? – обрадовался Джордан.
- Мне нужно подумать.
- Ну что ж… - нахмурился Джордан. – Мой параход отплывает послезавтра. Я очень надеюсь, что вы не подведете меня. Я очень на вас рассчитываю.
Решение проблемы пришло само собой, когда Джон даже не успел еще о ней толком задуматься.
- Ну что? - приставала Лиза – любопытство не давало ей покоя. – Что он тебе сказал?
- Знаешь, Лиззи, мне кажется, что мне очень повезло, - произнес Джон, запуская руку в кармна. Там лежала картоночка – визитка Джордана.
Под дождем Лиза промокла, но почти что не замечала этого. Когда они подошли к дому Лизы, Джон уже принял решение.
- Спокойной ночи, Лиззи, - и на прощание Джон поцеловал девушке ручку. Лиза робко улыбнулась в ответ, и позвонила в дверь своего дома.
- Спокойной ночи, Джон.
«Мой Джонни, спокойной ночи!»
- Слугой… Лакеем, - неодобрительно ворчала тетушка Алиса, наблюдая за тем, как Джон пакует вещи. – Твой отец такого бы не понял.
На минуту Джон оставил в покое пару свежих рубашек – и оглянулся на тетушку. Он улыбался, он смеялся, и эта улыбка сидела на его илце почти что как маска.
- Не ворчи, пожалуйста. Это неплохое место…
- Сколько же тебе будут платить? – сурово продолжила тетушка. – Нет, мистер Коллинз, я решительно против! Делай со мной, что хочешь, но чтобы ты – и слуга!..
- Тетушка, перестань, - ласково сказал Джон. – Мне пообещали столько, что на каждый церковный и светсткий праздник я смогу присылать тебе половину моей былой стипендии.
Джон снова усмехнулся и продолжил сборы.
Джордан должен был ожидать своего нового секретаря в порту. Утром Лиза примчалась на проводы, - у нее была косовато одета шляпка, и русые волосы выбились из прически. Она очень боялась опоздать и не увидеть Джона.
Пока Джон ждал такси, Лиза осторожно трогала его за рукав и заглядывала его в илцо. Неожиданно она оказалась очень маленькой и хрупкой - так, что Джону стало жалко эту маленькую девушку. Лиза смахнула с его плеча пылинку, погладила его, - и из-за поворота вынырнуло такси. Джон распрощался с дамами и сел в автомобиль. А на тротуаре осталась стоять маленькая седая старушка и еще меньшая девушка в синем.
2.
В душном порту Джордан также прощался со своей семьей – она состояла только из его жены, маленькой пухлой миссис Джордан. Джон удивился тому, как точно и похоже она прикасалась к плащу своего мужа и осторожно разглаживала скалдочки на груди, застегивала пуговки и всматривалась в глаза.
Наконец, пассажиров погрузили на борт, и параход отчалил. Джорндан долго стоял на палубе и на прощание помахивал миссис Джордан платком.
У Джона не могло быть морской болезни, но тем не менне его стало мутить. От духоты ли, от запаха краски… Джон провел в таком состояни около суток, позабыв о том, что он на работе. Перед ним постоянно мелькали две оставленных фигуры – тетушка и Лиза. От того в Джоне просыпалось чувство вины, и в пиковый момент ему в голову пришла мысль потребовать, чтобы его ссадили в первом же порту.
Наконец, Джон пришел в себя. Осторожно он вышел из каюты, чтобы не потревожить мертвецки спящего и нестерпимо храпящего соседа. Он собирался заявиться кь Джордану и спросить о том, чем он может ему помочь.
Джордан обедал. Задумчиво пережевывая непрожаренное мясо, он настолько удалился от реальности, что не сразу заметил, как Джон вошел. Но, наконец углядев юношу, он сунул ему в руки пачку каких-то конвертов и выставил его за дверь. Он сболтнул только, что не смог дома со всем разобраться.
Джон присел на шезлонг и перелистал конверты. Часто попадался один и тот же адрес, но почерк каждый раз был новым.
«Дорогой Джордан!
У нас все неплохо, но деньги заканчиваются. Да и прожить здесь при наших документах совершенно без проблем, ты, наверное, догадываешься – не так-то просто. Ждем твоего наискорейшего выздоровления, а еще сильнее ждем тебя к себе в гости.
Таня почти что поправилась, и уже даже не кашялет.
Скоро все закончится, и мы поедем домой.
Твои Николсоны
- Роджер, Питер и Таня.»
Содержание письма не напоминало деловое. Джон смутился. – возможно, по ошибке, он прочитал личное письмо нанимателя, которое тот не успел прочесть на берегу.
Адрес на другом конверте был написан мелким кривоватым почерком.
«Привет, мистре Джордан!
Пишет вам заблудшая, замученная душа, в надежде на совет и, скорее всего, помошь.
Вы очень известны в своей среде; то, что мне расказали, вселило в меня надежду.
Я слишком устал, чтобы делать что-либо самому. Скорее всего, у меня даже не хватит душевных сил, чтобы изменить все к лучшему…или же оборвать все бесповоротно.
Как видите, я лишен способности писать связные письма.
Жду вашего ответа по адресу: Гольстен, 56а, владение №7.
С бессильной надеждой
Александр Ойлинг.»
Скорее всего, он надо мной издевается, - решил Джон. Он просто подыскал повод, чтобы выставить меня вон.
За дни плавания и полной апатии со стороны Джордана, Джон немножко одичал. Он не мог смотреть на людей, так же маявщихся от скуки, не мог смотреть на мертвый серовато-графитовый океан. У него не было сил ходить каждый день по палубе из стороны в сторону и начинать непроизвольные беседы.
Начиналась ночь. Стемнело, по борту зажглись фонарики. Джон не мог спать, - его сосед храпел в каюте треть суток, чем выводил Джона из себя. На воздухе было холодно, и Джон пошел в зал, где по вечерам давали танцы и играл оркестр.
Танцевали пары, горел осторожный свет. Джон прокрался к бару и заказал огромный стакан лимонной воды. У него могло не хватить денег на что-то более значительное. Он сел в уголочке барной стойки и прикрыл глаза, прислушиваясь к музыке. Она не могла заглушить неуловимого скрипа палубы и снастей. И море шумело… По залу кружили бледные световые пятна, красноватые, синие, белые…
- Разрешите пристать с разговором, - грубо рявкнула у Джона над ухом.
- Позволите приземлиться рядом с вами?
Некий человек с грохотом поставил бутылку виски, а рядом с ней – бокал. Там на дне еще были остатки прозрачной водки, но это не помешало человеку плеснуть туда и виски.
- Вот смотрю я по сторонам – тьфу! – высказался он.
Джон отпил воды и поглядел на своего соседа. Тот выпил уже предостаточно – у него раскраснелось лицо и помутнели глаза.
- Кругом одна гадость! Вот пришел я сюда – и что? Смотреть только на эти гнусные рожи, - плюнул человек и опрокинул стакан. – Вот этот вот суррогат пить… А, отрава!..
- Вот скажи-ка мне, парень – какого черта я, Александр Дэниел Флемминг тут делаю? – И Флемминг стукнул по столу. – Хоть застрелись, честное слово! Иногда так думаешь – зачем все это? Даже вот это вот, это, - показал он на выпивку, - не помогает. Понимаешь?
- Да-да, конечно, - закивал Джон. Тон мужчины начинал его забавлять; ему было интересно слушать дальше. – Продолжайте, пожалуйста.
- Нет, серьезно бы – вон, море рядом, топись – не хочу! Так ведь жалко! Хоть бы катаклизм какой случился… Или там, нападение… Устал я.
Александр Д. Флемминг зажмурился и замолчал. В его голове закружились мысли, приведшие его в слезное состояние сознания. Сейчас ему больше всего требовалось чьего-нибудь участия, он положил руку на плечо Джона – и приготовился что-то сказать, но…
На Джона пахнуло запахом виски. Скорее всего, минут через пятнадцать он бы и зам опьянел, если бы не стряхнул с отвращением руку Флемминга. Таких людей, как он, Джон не ценил. За слабость, за нытье и пьянство. Из душного зала Джон выбрался на палубу, прямо в звездную ночь.
У Джона внутри все дрожало. Тоскливые ночные воды, безлунное небо и шум музыки – все это мешало мыслям, некоей ускользающей идее… Надо будет написать Лизе и тетушке, - подумал Джон. – Иначе я свихнусь в этой сплошной пустоте.
3.
Через много дней путешествия парохов вошел в бухту. За все время Джордан ни разу не потревожил Джона – они даже не разговаривали, что Джона ни капли не трогало. Но как же все-таки соврали все эти умники, которые мнят, что в путешествии легче всего заводить знакомства!.. Эти смешливые барышни и их величавые мамаши, выпивохи и филосовствующие – не стали Джону, да и его хозяину, ближе, хоть и жили они под одни кровом и ходили одними тропинками.
Весь последний день Джордан мучался морской болезнью. Внезапно она накатила, так что Джону пришлось сносить с трапа также и вещи нанимателя. Обрадовашись, в одиночку путешествующие дамы нагрузили его багажом. На что юноша ответил вежливостью сквозь зубы, и только успел подхватить свой чемодначик.
Здесь, в душной жаре чужой страны, Джон мечтал лишь скорее добратьться до жилья.
Вокруг царствал лишь запах пота и навоза. Все краски гасли по стравнению с штормящим сознание ароматом – пота, цветов и навоза.
Наконец, полубегом, Джордан и Джон достигли их жилища. Бунгало с соломенной крышей, оно скрипело и немного покачивалась на деревянных столбиках. Мистер Джордан, бледный, сказал Джону не беспокоить его, и ввалился в дверь своей спальни.
В единственной лишней комнате копошились местные. Джон холодно приказал им выметаться и лег на скрипучую кровать. Со дня на день она должны бал развалиться – под грузом Джонова тела доски просели почти что до пола.
От дня до вечера день прошел незаметно. Джон пил и пил воду, бутыль за бутылью – жажда его мучила постоянно. Когда стемнело, к нему в комнату робко зашла смуглая служанка – господин Джордан просит его к себе в кабинет. Даже в этом крошечном доме Джордан умудрился обзавестись приходящей горничной, как потом узнал Джон.
- Коллинз, у меня есть к вам дело… Думаю, сейчас самое время, - сказал Джордан себе под нос, - говорить что-то раньше было бы бессмысленным… Недалеко отсюда есть одно приятное заведение – вы его сразу увидите, в конце концов, спросите у кого-нибудь дорогу… вам подскажут. Там вы встретитесь с одним полезным человеком… Он все вам объяснит сам. Вы его узнаете, - среди местных он должен выделяться.
Джордан говорил быстро. То и дело он прикладывал пальцы к виску, и наконец, закончив, замахал на Джона руками.
- Выйдете около восьми часов. А теперь, прошу вас, оставьте меня в покое, Джон.
- Выпейте чего-нибудь, - посоветовал Джон и ушел.
В не самое позднее время стемнело. Под густым, бархатным небом заблистали веселые ночные дома – и в один такой вошел Джон. Там, в клубах пара от очага, где жарилось мясо, от запахов алкоголя, в круговерти тел вокруг, Джон заметил за крайним столом человека в приличной одежде.
- Добрый вечер, - произнесл Джон и сел напротив.
- Привет-привет. Я – Риндман, - сказал он, поглядев из-под шляпы. – Не желаете представиться?
- Джон Коллинз.
- Можете звать меня Джордж. Я же хочу звать вас просто Джоном, - заявил он, и шепнул хозяину лавочки, чтобы тот принес ему местного вина.
- Будешь пить? – спросил Риндман, ставя перед Джоном стакан.
Но Джон сразу отказался – в незнакомомй стране, в не самом приятном месте. Опьянев, он переставал отвечать за себя.
- Так отказываешься? – посуровел Риндман. – Ну, - дело хозяйское. Нам нужно идти, так что ты подождешь меня… Пока я не закончу.
Полураздетые девушки играли на бубнах. В этой музыке без ритма и мелодии Джон сидел, опустив голову и закрыв глаза. Риндман напротив пил, почти не глядя на Джона.
- Так, - вдруг быстро сказал Риндман, - ты выходишь и ждешь меня в дести метрах отсюда. Я догоняю тебя, мы идем, куда надо.
- Джордан говорил, что вы должны сообщить мне нечто важное. Когда? – резко спросил Джон.
- Скоро. Выходите, - приказал Риндман и устало выдохнул. – Да идите же. в конце концов У меня совершенно нет настроения с вами объясняться.
Джон уже жалел, что пришел. Он так никогда и не поймет, чего ради пришел сюда, не поймет, чего ради его взял на работу Джордан. Он собирается платить ему деньги за то, что он будет жить рядом с ним, в одном доме, и бегать ночами на странные встречи. Так все выглядело.
Но упрямство взяло свое. Оглушенный, разозлившийся, Джон вывел на лицо улыбку. На него наскакивали с подносом, на него проливали жгучий котейль с прецем, шипели сквозь зубы на незнакомом языке – а он улыбался и шел прочь. У него не сводило мешц лица, потому что это – всего лишь маска, которая бережет Джона Коллинза.
Вышли звезды. Сколько времени он просидел в этой дыре? Сколько минут он удерживал локти над столом, чтобы не испортить ткань в слое остатков пищи и выпивки? Сколько пил вино Риндман короткими глотками, посверкивая глазами поверх головы Джона?
- Эй, стой, - услышал Джон. Оказывается, он ушел дальше, чем следовало. Риндман не сказал ничего, - он шел чуть впереди Джона. Ему некуда было деваться.
- Куда мы идем? – спросил Джон. Ничего не понимая, в носвещенной темноте, каждый шаг был труден от неизвестности.
Риндман не сказал ничего.
Так они шли, и через некоторое время откуда-то появилась нвая фигура – он, этот мужчина, шел справа. Теперь их трое.
Риндман остановился, и Джон налетел на него с зади. Даже от спины Джеймса несло вином. Много же он проводит в этом заведении.
- Стой здесь, - сказал третий, и они с Риндманом пошли к дому. – Мы скоро.
Прошуршала трава. Там, вдалеке, горело маленькое окошко. Минуты Джон присматривался к этому свету, и решился подойти ближе. И он увидел…
Вот сидит старик. Перед ним толстая свечка, чашка, - он один и ему скучно, ему не с кем даже поговорить. Редкие волоски кружатся в свете пламени, поблескивают мелкие мотыльки над свечкой.
Старик этот – четкий черный силуэт на свету. Джон смотрел на него, и не мог отвести глаз.
Так сидит он, пока возле не появиляется черная тень. Мужчина с четким прямым носом садится напротив – он говорят… Рука мужчины быстро пролетает над чашкой, и они продолжают говорить. У второго мужчины крепкие руки – это видно по тени. Руки же старика сухие, тощие.
Но что это? Локти старика опираются на стол, а голова пивисает, словно он вдруг устал ее держать. Такой вот театр теней…
Свет погас, и Джон моргнул от неожиданности. Он не заметил, что вышла луна, и теперь все вокруг казалось серебристым.
Джон очнулся не сразу. Нервно он огляделся, но никого не увидел. Шевелилась листва, шершала трава от холодного ветра – и ничего больше.
- Идем отсюда, - сказал Риндман, зайдя Джону сзади.
Молча они втроем пошли прочь. Видя тольок спину Риндмана, Джон не думал, тольок смутно чувствовал подкорку происходящего.
- Вы убили его? – спросил он.
Риндман передернул плечами, но не сказал ничего.
- Идем, идем, - сказал третий.
В темноте они спустились в сырой погреб. Они вошли с улицы; дом же не горел ни единым огнем. Джон не помнил дороги – он не мог даже уйти. Риндман не опасен – но кто он такой? Он тперь сидел за столом, спрятав лицо в руки.
Не закрывая глаз, не давая возможности заснуть, Джон просидел до рассвета.
- Эй, Джон, - тихо позвал Риндман. – ты не спишь?
- Джеймс, - раздался чей-то ровный голос. Джон повернул голову, и вдруг увидел, что в самом темном углу стоит диван. Раньше на нем что-то лежало – Джон не видел, что. Теперь там сидел человек.
- Джон, - Риндман поднялся со стула, - вон тото мешок костей, которого ты уже видел – это Карл. Эй, Карл, ты спишь?
Карл что-то промычал в ответ. Он лежал на раскладушке у стены.
- А вот тот, что в тени – это ОНил. Опасный человек. Разрешаю тебе его бояться.
- Джеймс, прекрати это убогий цирк, - процедил ОНил. – Рад представиться – Фредерик ОНил.
- Джон.
В полутьме подвала, с потолочными окошками и решетками из тростника, Джон разглядел ОНила.
- Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – спросил Джон. Риндман копался в ящиках – и нашел наконец-то бутыку. – Ну? Зачем я вам нужен?
- Сэм ушел, - сказал Риндман, довольно улыбаясь после первых глотков.
- У него начинался открытый туберкулез. И самому тяжело, и нас мог подставить, - Карл поднялся с койки.
- Риндман, прекрати. С утра, а? – вздохнул Карл. Он подошел к Риндману и попытался вырвать у него бутылку. – Ты что, не понимаешь, что твое пьянство может доставить нам кучу неприятностей. Фред, скажите ему!
Более щуплый Риндман вывернулся и выскочил на улице. Карл выскочил за ним.
- Ну. Что вы молчите?
- Что ты хочешь услышать? – осведомился ОНил.
На секунду повисла тяжелая тишина. Но тут снова вниз с громом ввалился Риндман. Под глазом у него набухала краснота, но бутылку он прижимал к груди.
- Ну, Риндман, - закричал Джон, - давай, объясни мне, почему ты вчера отравил этого старика? Или это был не ты? Кто тогда?
У Джона перед глазами плавали розовые кровяные пятна. Это все напоминало странный сон, - Джон ослабел и опустился на стул, сложив руки на груди.
- Ну, ты, - посмутнел Риндман. – Не кричи тут… Прошу тебя…
- Да пойми же ты, что он все равно мучался! – закричал Риндман, отчаянно покусывая губу. – Его дочь не могла больше смотреть на это, она пришла к Джордану… Фред, поговори с ним…
Джеймс выбрался наверх, поскорее убегая от Джона и вопросов.
- Ищут себе оправдания, - улыбнулся Фредерик. – Стесняются…
- Зачем? Зачем?
- Действительно – зачем? Это не мы решаем, - кто, - на выдохе сказал ОНил. – Оправдываются, показывают, как они праведны…
Они убийцы, - подумал Джон. – И не просто, а с философией…
- Сэм, что ушел от вас, - наконец, смог сказать Джон. – Думаете, он вас не выдаст?
- Нет, - уверенно ответил ОНил. – Не выдаст.
- Либо вы убили его, либо ему уже ни до чего…
- Нет. Он просто не захочет никому расказать. Пойми, он с нами с самого начала, - сказал ОНил и приблизил лицо. – Мы – это его дела. Они и дальше пойдут, хоть и уже без него… Как он может предать нас?
Глаза Фреда отливали белесым зеленым. Джон смотрел в эти глаза, и начинал понимать. Это не бред. Это не сумашествие.
- Если нас будет мало, мы станем беспомощны. Вы могли бы пригодиться нам, Джон.
Фредерик успокился и ушел на своем сесто на диване.
- Мне нужно подумать…
Да. Ему очень нужно было о стольком подумать…
Джордан сидел у себя. На кухне под навесом служанка готовила завтрак.
Джон зашел к Джордану, но не нашел, что сказать. Он полулежал на диване с полотенцем на лбу – он все еще недомогал.
Успокоившись, Джон задумался. Наверное, я чего-то не понимаю. Да. Я не знаю всего.
Джон застал компанию в том же положении. Риндман отсыпался; Карл стирал в деревянной шайке, а ОНил сидел на диване, сложив руки на груди.
- Добрый день, - Джон спрыгнул с лестницы.
- Здравствуйте, Джон.
- Я не могу понять. Я не могу… Зачем? Не ради же денег?
- Ха, - усмехнулся Карл. – Джордан платит нам только половину на четверых.
- Не смейте даже думать. что он наш хозяин, - оборвал Фред. – Он дает нам имя, он раскрывается. А на самом деле он нам не нужен.
- Зачем? – с трудом спросил Джон. Унего ломило ребра, - этот кошмарный сон затягивался, и Джон не видел выхода. – Зачем тогда?
Изнутри прорывало ужасающее чувство. Закрыть глаза, перестать дышать, перестать думать… Спрятаться от ужаса, который уже близко и подкрадывается с каждой секундой.
- Ну, так что вы решили?
Еще немного, и он сможет понять. Еще немного, и барьер, который удерживал Джона, сломается. И вот –он уже сломан.
- Что будет, если я соглашусь?