Небо было зелёным.
Ярко-фиолетовые фракталы деревьев смутно угадывались за белыми трапециями проваливающихся мимо сухогрузов. Солнце темнило. До визга.
Я пытался бежать, но дорога заплеталась лентой имени товарища Мёбиуса, как будто дразнилась. Машины – взвесь, скачущая в упругом многомерном хайвэе. Почему-то, вспоминается выражение: «как об стену горохом».
Оранжевые спирали прохожих неслись, увлекаемые центробежной силой, к бесконечно далёкой плоскости перехода. Те, кто постарше – прикрывались газетками от солнечной темноты, стараясь, впрочем, не выпирать особенно из спирали. Пролетариат то нынче буйный: встань у такого на пути – сметёт за край, не подумает даже.
Эти небоскрёбы, в даунтауне, бесконечно проваливающиеся сами в себя – они же как матрёшки! Я рассмеялся. На трамвай – всё равно не успеть. Он уже начал загибаться по краям, завязываясь в непонятную фигуру. Вскоре – и он провалился, и сквозь всколыхнувшуюся пустоту остановки – я опять увидал пейзаж. Впереди – даунтаун. Он где? В глубине, или вверху? Не ясно, но аккурат под ним – апельсиновая рощица. Я часто гулял в похожей, пахучими летними вечерами. Только здесь – она другая, немного. Шевелится трава, вываливаясь из земли. Временами, какой-нибудь апельсин срывается с ветки, и взмывает в земли, веретеном растягиваясь в пространстве. Они при этом меняют цвет, и каждые – по своему.
Это очень красиво. Только что – на ветках висело скопище одинаковых, сизых, налитых соком апельсинов, и вот – они сменяются сотней сияющих струн – алых, лазурных, золотых. Потом, когда окраина апельсина всё же коснётся земли – он скукожится, и снова станет сизым кубиком. Он будет прижиматься к её поверхности, не желая более воспарять. Пружинистые щупальца разнотравья – мешают плодам скатиться, но время от времени – какой-то особенно любознательный плод – вырывается , и скатывается в пустоту.
Если нагнуться, изменяя угол обзора – то можно заглянуть в пустоту, и увидеть там эти апельсины. А если есть время (у меня – полно!), то даже и понаблюдать за их бесконечными трансформациями. Засорять пустоту – запрещено, но всё равно – то и дело какие-то тусклые штуки проплывают сквозь фруктовую пляску. Это могут быть те же бычки и жвачки, знаете, они ещё нередко кончают на тротуаре, либо, в лучшем случае, под решёткой дренажа. Только, они дрожат сейчас, ограниченные в пространстве – не столько физически, сколько идеологически.
Пока я думал, пошёл снег. Тот тусклый тёпленький снег, что его так любят дети и собаки. Снег скользит по плоскости пейзажа, хлопьями низвергаясь в пустоту. Такое впечатление, что ему здесь не очень то и нравится. Хм. А вам бы, понравилось, что ли? Лично мне…а, ну его. Снег и снег, чего с него взять то?
Дети с собаками выкатились из следующего трамвая. Прошелестели по схлопывающимся воронкам лужайки. Жирные, они тяжело переваливались на лапах, стараясь не уронить собак, восседающих на них с видом победителей. Изогнутые гребущие плоскости лапок – помогали им отлично цепляться за пейзаж, не взмывая при этом в пустоту. Собаки, сидя на детях, прятались под ними от тьмущего солнца. Они ведь не такие выносливые, как эти дети. Я уже слышал, что дети, на самом деле – всего лишь скорлупа для собак.
Освоившись, они теперь начали кушать апельсины. Алчно глядя в трамвай, я успел заметить, что этот участок пространства уже начал переходить на следующую стадию. Спирали прохожих теперь были кольцами, а хайвэй – окончательно надулся. Интересно, я когда-нибудь доберусь до этого проклятого трамвая? Нет? Хорошо! Отлично, сядем, подумаем. Что бы вы делали, если бы вокруг да около вас простиралась кишащая многомерными структурами плоскость, норовящая взмыть в пустоту? Если бы несущаяся по спирали сумятица мегаполиса оглушала вас невыносимыми звуками, ослепляло яркими красками, а зелёное небо – норовило шлёпнуть по затылку? Если бы только идиллический пейзаж на соседней плоскости дышал покоем, в то время, как все остальные сегменты улицы – норовили вас стукнуть, пихнуть, оттолкнуть, наступить на ногу, либо (и того хуже!) отступить из-под ноги? Если бы вы видели этот проклятый трамвай, но не имели бы ни малейшей возможности до него добраться?
Пролетариат не поможет. Я убедился в этом в первый же день. Первым делом – поинтересовался, что это за матрёшки-за-пустотой, и получил ответ, что даунтаун. Потом – попросил объяснить – как это они идут к трамваю? Вперёд, или вверх? На меня смотрели как на идиота. Никто не пояснил. Теперь – я местная достопримечательность. Эти чокнутые прыщи на плоскостях – это головы наблюдения, они живые. Смеются! Зато, меня подкармливают, да и из пустоты порой что-то вылетает. Вот, как раз сейчас – какая-то партия несется через пустоту, размахивая радужными псевдоподиями. Ярко, даже солнце не темнит!
Но я сытый. Лучше мне сейчас следить за улицей. Кольца прохожих уже снова стали спиралями. Когда они вытянуться в полоски – это будет означать, что пролетариат теперь движется линейно. А это что-то да и значит!
Линейное движение – значит, скоро вечер, правда? А вечером, когда солнце скроется само в себе – из плоскости выступит сок. На нём можно будет поскользнуться, и свалиться на пару сегментов выше. Для этого – навыка не требуется. Остановки оттуда не видно, зато, сколько новых ракурсов открывается! Я видел плоскости, на которых сами в себя вонзались штуки навроде сталактитов, только у них основание вылезало из того же места, в которое упирался кончик. Они сияли, как ледяные, и исходили каплями, которые наперегонки друг с другом подпрыгивали к пустоте, словно соревнуясь. А прямо под ней – была плоскость, на которой полдничали десятки рабочих с фабрики. Они жевали своё пиво, закусывали его чипсами, да вот беда – пустота-то там была кривая! И они цеплялись за поручни, а свободными руками – пытались с обеих сторон закрыть рот, чтобы не упустить пиво на детей вверху. Собаки бы обиделись. Обхохочешся, короче!
А ещё есть плоскость, которая и не совсем плоскость, вроде как. Она псевдотрёхмерная – с информацией о высоте. Выглядит – почти как даунтаун, только вот беда – объекты в таком пространстве не могут располагаться друг над другом. У них ведь всего две координаты, не так ли? Выглядит смешно – там офисный центр какой-то, а похоже на шумерский заккурат. И сотни клерков ежедневно карабкаются по лестницам Мебиуса, отлавливая, по дороге, смывающиеся в пустоту бумаженции. Классно им, они умеют ходить ещё куда-нибудь, кроме как в длину-вширь-ввысь. А тут, похоже, без этого никак.
Досадно. Мне очень хочется туда, в даунтаун. Во первых – он, по-видимому, объёмный. Во-вторых – он металлический. Металл – материал обыденный, знакомый. А я тот таких ещё не видел. Попробуйте-ка определить – вот из чего все эти апельсины, лужайки, дети, офисы – из чего они сделаны? Я, лично, так и не понял.
Но из чего-то странного.
Наконец, в-третьих – небо, которое зелёное, оно каждое утро скребётся об шпили небоскрёбов, когда те ещё вытянуты, солнце – почти не темнит, а плоскости в пустоте – только начинают свой танец. Скребётся, и на нём, что характерно, остаются явственные борозды. Они всё глубже и глубже, и однажды, вне всяких сомнений, небоскрёбы проковыряют небо насквозь.
Не знаю, как вам бы было, на моём месте, но лично мне – очень любопытно узнать – что ж там за ним? За небом то? Хочется чего-то нового, необычного, а то это всё – надоело уже. Собаки, темнящее чего то солнце, проваливающееся само в себя, ровные чёрточки прохожих (как очередь в гастроном, дома!). Плоскости, делающие вид, что они, якобы, объёмные.
Тоже мне, пейзажик!
Самое время сменить ракурс…
