[Винкельрид]

Опять не досье, а халтура, только в этот раз немного иная. Я выкладываю кусок ненаписанного произведения, в котором рассказывается об одном из героев. Правда, тут нет и намёка на барякинские пункты, и, опять же, я не пишу о развитии героя, но всё-таки надеюсь на внимательное прочтение.

Скрытый текст - Привет Самохин:

Так всегда: мой учёный друг Привет Самохин по прозвищу Самиздат, грозный в дебатах, страшный в угрозах, неудержимый в порывах, угасал так же быстро, как и вспыхивал. Виной тому – интеллигентское детство, а может панковская юность или растраченные таланты, которые он тщетно пытается эксплуатировать до сих пор.
Я знаю его со школы. Сначала как пухлого очкарика, соседа по парте, который уморительно ругался и спорил с учителями-гуманитариями, сидящими на нищенской зарплате, вынужденными терпеть нас, бестолковых и шпанистых, знающими и без него, что немалая доля из того, чему они учат нас, – ложь, глупая и смешная, и никчёмное барахло, которое задержится в наших головах, в лучшем случае, до конца школы.
Потом Привет, сын своих родителей, людей творческих, а потому непостоянных, резко сменил колею, стал рядиться в рваньё, завёл знакомства в подвалах и на «флэтах», куда легко можно было «вписаться» на ночь, где курили траву, играли на гитарах, день и ночь крутили хриплые кассеты с Летовым и Янкой. С этого пути его свернуть заставили.
Не гопники, которых, как крыс, боялись и ненавидели, но вместе с тем и презирали; не родители, которые вечно мешали жить в своё удовольствие; как ни странно, перевоспитала его Система. Привет не рассказывал об этом даже нам, но слухи сообщали, что его, возвращающегося из Москвы со свежими записями «Инструкции по выживанию» и молодой провинциальной панк-группы «Карцер», взяли на вокзале, доставили в отдел милиции, а потом – чуть ли не в КГБ, где неторопливо, со знанием дела, ломали рёбра, били по пальцам и голеням, а под утро, искалеченного вывезли на «бобике» в район Химзавода, ареал «пацанов» в телогрейках и штанах с лампасами, место, которого неформалы боялись пуще сглаза, и бросили под забор.
Чем отличается тупой садист от садиста-профессионала? Первый калечит тело, а второй – душу.
И Привет, до того не раз резаный бритвами, битый нунчаками и велосипедными цепями, сломался. Нет, тогда это было круто: все панки тихо мечтали, чтобы КГБ, как самая страшная и, по их мнению, несправедливая, часть Системы обратила на них внимание. Хотя бы чуть-чуть, одним глазком. Ходили легенды, что в Комитете есть целый отдел, занимающийся подпольными музыкантами, что на каждого панка есть досье, что в их квартирах установлены суперсекретные жучки, и повсюду шпионы... Привета зауважали, о нём начали говорить, а он вдруг всё бросил, постригся, надел нормальную одежду и уехал с родителями в Сочи.
С тех пор он такой, как сейчас. Злобствующий кухонный протестант, изливающий себя снисходительным нам и язвительной публике литфорумов. Писатель без книг, тихо ждущий, что кто-то мудрый и могучий найдет его в дебрях Интернета и восхитится, вытащит, вознесёт! Иногда мне казалось, что он жалеет о прошлом. О каком? Я не мог ответить. Может об очкастом. Может о пахнущем марихуаной. И он всегда отчаянно жалел себя. Нам запрещал, а себе позволял… Жалел себя и винил всё вокруг. С ним тяжело было пить водку. Это мог выдержать только дядя Коля. Да и то – лишь потому, что выстрадал не меньше.
Мы все знали, когда с ним надо поговорить, а когда оставить одного. Вернее, думали, что знаем. Сейчас, когда Привет, устрашённый происшествием и, возможно, нахлынувшими воспоминаниями, спрятался на кухне, мы не обратили на это внимания. Дядя Коля отдавал приказы, Вадик покорно выполнял, я тоже старался быть полезным, Толкиен пытался не мешать, а странная гостья вдруг, словно её происходящее нисколько не касалось, пошла к Привету.
Мы опешили. Девица спокойно подвинула табуретку, села рядом и накрыла руку Привета своей ладонью. Я мысленно зажмурился. Привет не терпел панибратства, он и нас держал на дистанции, а от незнакомого человека не терпел «тыканья» и похлопываний по плечу, но тут он промолчал. Даже не повернул головы. И девица молчала.
Ситуация была вдвойне странной из-за того, что Самиздат не любил женщин. Нет, конечно, у него появлялись мимолётные подружки, но ни одну из них Привет так и не притащил в нашу компанию. За аурой выпендрёжа трудно разглядеть душу, но, судя по речам, наш бывший панк делил женский пол на две категории, независимо от возраста и общественного положения: «рюкзак – Кобейн – Джон Толкиен» и «Matiz» – педикюр – шмотьё «haute couture». Третья категория, его подружки по Интернету и беглым встречам, вовсе за женщин не считались, прочно входя в категорию виртуальных персонажей. Вырваться из этого жёсткого «Табеля о рангах» могла только героическая личность. Вроде нашей гостьи.