В пять часов они все расселись в мягких креслах, и Грегуар внёс чай. Пан Мешковский размашисто отёр испарину со лба, залпом выпил стакан воды, а затем, звякнул серебряным колокольчиком.
- Дамы и господа! Объявляю наше еженедельное собрание открытым. В повестке дня…кхем-кхем…запамятовал…Эми, что там в повестке дня?
Эми сонно хлопнула ресницами. От мира её ограждали толстенные очки.
- Соискатели членского звания…- прощебетала она, подперев кулаком подбородок. Она прекрасно знала, что у пана отменная память.
- Ах, да! Верно! Господа и…тут он сделал выразительную паузу…и прекрасные дамы, позвольте представить вам наших гостей. Сегодня, один из них станет членом Крякенбахского Интеллектуального Общества «Знание».
- Scientia dignissima est! – хором промычали действительные члены.
- Дигниссима эст. Да – веско подтвердил пан – итак, позвольте представить вам: Полковник Колбасс, кавалер ордена подтяжки, выпускник Его Величества Военно-Милитарной академии, меценат, и отец шестерых детей!
- И дядюшка двадцати семи племянников – растроганно добавил покрасневший полковник, нервно распрямляя усы.
- Пан полковник – известный покровитель наук и искусств – пискнула Эми.
- Восхитительно, не правда ли? – произнесла пани Сальцо, придирчиво разглядывая полковника через пенсне – Пан полковник, вам, несомненно, стоит рассказать об этом поподробнее.
Пан Мешковский легонько коснулся её локтя:
- Не стоит смущать господина полковника, моя радость.
- Ох, право же – пропыхтел Колбассс, обильно потея от скромности – скажу лишь, что зимою сорок седьмого мне случилось принимать в своём доме члена-корреспондента Королевской Академии! Врождённая воспитанность не позволит мне раскрыть его имени…
- Мы понимаем – кивнула пани Сальцо.
Пан Мешковский вновь звякнул колокольчиком.
- Господа и…дамы, прошу приветствовать следующего соискателя. Госпожа Элеонора Шлёпенгубб, вдова незабвенного Адама Павловича, все вам знакомого, сердечного друга…
Женщина, присевшая в грациозный книксен, была невероятно, умопомрачительно красива. Белокурые волоса были забраны под серебряную сеточку.
- Пани Шлёпенгубб унаследовала библиотеку своего покойного супруга – прокоменнтировала Эми. Элеонора скользнула по ней брезгливым взглядом. Эми нырнула носом в стол.
- Госпожа Элеонора всячески поддерживала незабвенного Адама в его начинаниях… - Пани вдруг охнула, перекрывая Мешковского - …начинаниях, значительно опережавших своё… - и тут пани повалилась на пол.
- Господа, что же вы стоите! – возопила госпожа Сальцо, выкатив вперёд, и принявшись люто обмахивать соискательницу веером – Грегуар! Подай соли!
Элеонора, тем временем, эффектно открыла глаза.
- Ах, бедный Адам! Вам не стоило бередить душевные раны несчастной женщины, господин Мешковский – простонала она.
- Простите, простите, пани! – замахал руками Мешковский – Надеюсь, вы вполне пришли в себя?
- Благодарю вас, друзья, мне уже лучше – томно проворковала пани.
- Вы уверены, мадам? – взволновано пробурчал полковник.
- Вполне. Впрочем, известие о том, что я стала действительным членом, вполне благоприятно сказалось бы на моём здоровье – белозубо улыбнулась она.
Полковник покраснел, как свёкла. Эми тихонько фыркнула. Она начала понимать, отчего столь внезапно отошёл милый Адам.
Пан Мешковский в последний момент отпихнул кресло, освободив дорогу Грегуару, несущемуся, как паровоз, с флаконом соли. Предоставив ему, на пару с полковником, обхаживать повреждённую пани, он вновь звякнул колокольчиком.
- Прекрасные дамы! И господа, позвольте же представить вам и третьего нашего соискателя.
Вихрастый молодой человек вышел, воспитанно щёлкнув штиблетами.
- О-хо-хо, пан Нутрь! Какой сюрприз! – на этот раз, пани Сальцо опередила Эми.
- Позвольте представить вам Герберта Нутря, учителя всем нам знакомой городской школы, грозу наших милых деточек.
При последних его словах, госпожа Шлёпенгубб позволила себе улыбнуться. Полковник ревниво глянул на пана Мешковского. Исподлобья.
- Ну что ж, дорогие друзья, раз все соискатели представлены, предлагаю начать. Эми!
- В списках клуба имеется одно вакантное место. Дабы подтвердить, что именно он достоин высокого звания, каждый из претендентов должен будет…
- Господин Нутрь – проворковала пани Шлёпенгубб, раскинувшись в кресле. Эми она вовсе игнорировала – скажите, а вы женаты?
- Отнюдь – выдавил учитель, странно ссутулившись.
- …предъявить…внушающие… - нудила что-то своё Эми, делая вид, что все её молча и внимательно слушают.
Пани Элеонора поднялась, опершись на твёрдое плечо полковника.
- Позвольте, господин…Герберт, но у вас ведь есть дама вашего сердца?
Нутрь промолчал. Пани же, оставив позади полковника, изящно подбежала к Нутрю, процокав каблучками по паркетам, быстро оглянулась на Мешковского, а затем склонилась к самому уху Нутря, и что-то в него прошептала. Госпожа Сальцо вся подалась вперёд, нависнув своим пенсне, но расслышала лишь, мельком, слова: «бабой» и «быть», или что-то вроде того, что и передала, по цепочке, дальше, деликатным шёпотом.
Грегуар с готовностью откупорил флакон соли, но она, как это не удивительно, не понадобилась. Учитель лишь покраснел, и коротко кивнул пани.
Эми неуверенно сказала что-то пану Мешковскому. Он кивнул.
- Итак, друзья, предлагаю вам представить на наш суд ваш личный вклад в дело интеллектуального развития и духовного процветания нашего…
- Ваши вклады! – перебила его пани Сальцо.
- …Нашего…Простите?
- Ваши вклады, вам следовало бы сказать. А то, выходить, что у них один общий вклад.
- Да, верно, мой друг. Благодарю. – Мешковский украдкой показал ей кулак – Итак, ваши вклады в дело умственного процветания нашего города.
- Да будет мне позволено начать… - звонко начал Нутрь, но пани Сальцо прервала его:
- Нет уж, пусть начнёт полковник!
- Возрастом вышел – с улыбкой пояснил пан Мешковский, вновь украдкой показав пани Сальцо кулак.
Взволнованый, Колбассс поднял глаза на действительных членов.
- Я, как вам известно, ветеран ост-индийской, и вест-индийской кампаний, и мне приходилось умиротворять тупых и невежественных туземцев, которые ещё дурнее, чем наши посадские что, само по себе, означает…
- Но наши мужики столь дурны…собой? – подняла бровки пани Шлёпенгубб.
Господин Мешковский улыбнулся.
- Право же, пани, полковник вовсе не это имел в виду!
- Действительно, не это – желчно пробурчал мокрый Нутрь, не дав Колбассу и рта открыть – может, расскажите нам что-нибудь другое?
- А давече, господин полковник напились пьяными на приёме у губернатора, и сквернословили – вставила Эми.
- Прошу даму вперёд! – выдавил полковник.
- Ну уж нет – покачал пальцем Мешковский.
- Даму вперёд, не будь я Дартмунд Колбасс! – рявкнул Дартмунд Колбасс.
- А ведь я целыми днями храню библиотеку и лабораторию милого Адама, прошу вас заметить – зарыдала, вдруг, пани Шлёпенгубб – Одна, совсем одна, без сильной руки мужского тепла.
- Это ещё ничего не значит, само по себе – быстро заметил Нутрь.
Пани хохотнула, не отирая слёз:
- Полно, не расстраивайтесь, милый Герберт! В мужчине действительно важны вовсе не сильные руки.
- Я не о том! – прошипел взбесившийся Нутрь – Я о ценности вашего вклада!
- Вы забываетесь! Не будь я Дартмунд…
- Полковник, да вы то что здесь делаете, в конце-концов?!
Колбасс плюхнулся в кресло, всем своим видом демонстрируя, что уходить вовсе не собирается.
- Что же вас не устраивает, молодой вы человек?! Я, как добрый блюститель интеллектуальных ценностей…
- Простите, господин полковник – присоединилась к дискуссии пани Сальцо – но какие из последних книжных новинок были вами прочитаны?
- Лучше не спрашивайте – Нутрь.
- Я…позвольте, пани, я не читаю книг!
- Но как понять…
- Я занятой человек! То ли дело – он презрительно посмотрел на Нутря – некоторые…
Учитель удивлённо прищурился.
- Вы на что намекаете, пан полковник? Это я, по вашему мнению, бездельник?! Да я воспитал больше детей, чем ваши солдаты…
- Знаем мы, как вы детей воспитываете – не выдержал Колбасс – наш Рудольфик, вашей милостью, давно уже порченый матерьял! Давече – полковник сделал страшные глаза – предпочёл службе в Гвардии – университет!
- Но позвольте, разве это не даёт господину Герберту право… - удивлённо начал Мешковский.
- Не даёт! – отрезал Колбасс – Ну что ж, господа! Вы хотити узнать истинного Колбасса? Да будет так. Я не читаю книг…Но я их пишу!
- Не может быть! – восхищённо воскликнула Элеонора.
- Простите, на что вы намекаете? – едко поинтересовалась пани Сальцо.
- Грег! Грег, вели мне шнапсу! Не будь я Дартмунд Колбасс! – полковник принялся извлекать из карманов смятые листки бумаги – Вот. Он. Мои мемуары – он открыл наугад - «Нас было десять тысяч драгун. Кровавые враги измышляли свой коварный план – окружить нас, но мы не сдались, и…»
- Отхлебнув шнапсу, полковник стащил с себя китель, и продолжил.
- Что я здесь делаю? – пробормотал Нутрь.
Пани Шлёпенгубб незаметно подкралась к нему сзади, положила руки на плечи.
- Вас что-то не устраивает, милый?
- «…и пал, сражённый пулей. А перед смертью сказал – мстите за Родину…»
Пан Мешковский отвлёкся, на секунду, от бурного общения с пани Сальцо, и обратил внимание на учителя.
- Господин Нутрь? У вас есть какие-то замечания?
Тот не ответил. Элеонора уже тащила его за портьеру.
- Прослушивание сочинений полковника, определённо, имеет смысл… - с сомнением пробормотала Эми.
- «Увенчанный славой, вошёл в город, и обыватели радовались победителю, потому, что…»
- Эй-эй, чего же вы? – попыталась нагнать уходящих пани Сальцо.
- Господа! Как вам мои труды-то?
- Отлично! – успел ещё буркнуть Нутрь, скрываясь за портьерой.
- Невероятно! Друг мой…право же…Грег! Грег, не будь я Дартмунд Колбасс, тащи сюда этот проклятый шнапс!
- Ох, господа… - вяло промычал пан Мешковский. А потом схватил Эми, и смачно поцеловал её в губы.