Смех-смехом. Но если даже он и не расскажет мне ничего нового, надо будет уговорить его взять отца, которого я готов хоть на руках нести всю дорогу, и идти дальше вместе. Я изголодался, первый настоящий человек на моем пути, и я не могу не поставить все на этот факт. Да и первый настоящий лес. Здесь на лугу стало жарковато, а ельные лапы расступились, открыли взору туманно-прохладные недра. Столько сил и эмоций и все это подарил мне этот лес, ежу ясно, что парень с отцом остались здесь из-за него. Он их кормит. Он защищает от бездушных тварей, примет ли он меня, позволит ли остаться? Надо бежать по дорожке дальше и дальше, прямо по туману мягкому, прохладному под крышу из сомкнутых веток елок, убивших все, что росло до них, по их опавшим иголкам и шишкам, прямо в сердце, там за старым кладбищем (могилы взрыты корнями, соки впитаны ни червей, ни костей – лишь кресты стоят), в ложбине трижды забытой земли ( людьми, богом и звездами, солнце не в счет – оно здесь не властно) туман со всего мира оседает каплями, за годы ставшими озером, и думает… бах. Голова кружится, сердце ноет. Сон что ли? Что такое сон?
- не смотреть!
…. О моей судьбе. Удар под дых. Мое лицо в гостях у луговой травы. Проснулся, хочу дышать. А человек с ружьем его перезаряжает и наводит на меня. Его руки трясет страх, противодействует воле. Ладно. Теперь я кое-что знаю о нем: ружье - не оружие, лишь его протез и довольно неуклюжий - деревяшка не поможет, если надо танцевать.
-что с тобой парень - говорю я ему , а еще пытаюсь дышать.
А Он вместо ответа начал свой рассказ как мне казалось ни с того ни с сего.
- думаю, начало наших историй будет схожим. Я не помню, кто я, как здесь оказался, что было раньше, как и мой отец, как моя сестра, видимо, как и ты. Мы проснулись недавно, в доме неподалеку. Хорош ли он? думаю, да, но не знаю с чем сравнить. Память коллективна: проснувшись, мы знали лишь то, что мать умерла, да и мы выстрадали много, достаточно много, чтоб иметь право начать все заново. Сестра прибрала в доме, отмыла печь, отец заделал дырку в крыше, разобрав какой-то шкаф, я нашел кроликов в сарае и накосил им травы. Первый день нашей жизни. Мы думали, что нашли новую жизнь. На самом деле – старая выплюнула нас сюда, к лесу. Отца колотило от страха при взгляде на лес, он сидел и дрожал как обреченная мышь. Я вскипал от необъяснимой ярости, а сестра, как и ты, не могла оторвать свой взор от дороги на старое кладбище. Да, я знаю, что оно есть, и даже не пытайся меня перебить. В первый же день я крепко-накрепко закрыл окна, выходившие на лес, они закрыты и сейчас. Хотя, несмотреть в одну сторону – что может быть проще для семьи, которая позабыла имена своих членов.
- мы сидели на лугу, солнце палило, но я ежился и не мог отделаться от ощущения, что туман ползет за моей спиной, все ближе и ближе. Мне приходилось то и дело оглядываться, это его отпугивало.
Слишком просто. Так от кошмара не отделаться. Сестра ушла как-то утром, к вечеру не вернулась. Я собирался пойти искать ее, чуял неладное, хотел взглянуть на тварь ее уведшую, чтоб убоялась та моей злобы. Но отец словно сошел с ума: визжал как поросенок, умолял не оставлять его одного. И я не смог уйти. Он дрожал всю ночь, заснул под утро. Я тихо встал, достал из-под кровати ружье и двинул к лесу, только вот поздно было: дорожка исчезла, для меня, по крайней мере. Но я не мог остановиться – шел к лесу, сплошному как стена. Вдруг из нашего дома раздался крик – это отец, он орал, орал от ужаса, безо всякой надежды. Я продолжал идти, крик не смолкал, наоборот он становился тем громче, чем ближе к лесу я подходил. Мне стало жалко отца. И я остановился, но стоило мне развернуться и я… я чуть не… я услышал смех , это было уже слишком , бросив ружье, позабыв о сестре и отце , я спасал свою шкуру , я бежал домой.
- Знаешь, странно рассказывать такие вещи первому встречному – я постарался улыбнуться, говоря это, но не очень-то получилось. Парень сидел и смотрел на траву у своих ног.
- Что, тебя это отпугнуло? – зло бросил он.
- так слушай дальше, как видишь, мое ружье при мне, но давай по порядку. Когда ты знаешь лишь двух людей во всем мире – потерять одного из них …ты понимаешь меня?
Но хуже стало, когда моя сестра вернулась. Она принесла ружье, бросила его под ноги мне. Я хотел ее обнять, думал, мечтал об этом два безумных дня. Но как глянул на нее - дело было не в ее изодранных в кровь руках или спутанных, испачканных в чем-то липком волосах – у нее глаза красным блеснули. На один миг. И выражение лица – чужое, нагло-хозяйское. Не знаю откуда, но мне кажется, что она обо мне знает больше, чем я сам. Так я с ее дороги и убрался. Она прошла к отцу.