Прошло два дня.
Два бесконечных, невыносимых дня полного, абсолютного одиночества. Никогда прежде я его не боялась, но теперь просто не могла оставаться одна, сидеть в пустой комнате и думать, думать, думать!.. От мыслей уже лопалась голова, они разрывали меня на части, но при этом не несли никакого результата.
Макс начал меня опасаться. Не бояться, нет, но опасаться. Моменты в его автомобиле остались в моей памяти смутными эпизодами, но я искренне полагала, что он сильно испугался. Конечно, делал вид, что всё в полном порядке, но по украдким взглядам, по моментам затяжного молчания я понимала, что это не так. Всё не в порядке, всё очень плохо.
Накануне я принесла несколько снимков, которые сделала сразу после того, как Александр выпал из окна. Снимки были не редактированные, только что напечатанные, и я не знала, как редактор их примет, но совершенно не волновалась на этот счёт. Мыслов долго смотрел на работы и молчал, потом встал и вышел из кабинета, оставив меня одну. Я растерялась, но осталась на месте, и когда редактор вернулся минут через десять, сидела в кресле.
- Это твои снимки?- спросил он резко.- Ты их сделала?
- Да, вчера в клинике,- ответила я.
- Хорошие работы.
Работы были не просто хорошими. Я никогда не снимала так тонко, на такой грани. Но в контексте Мыслова можно было понять, что снимками он доволен и почти наверняка поставит их в номер, даже если сама статья по каким - то причинам не выйдет. Но даже эта похвала не смогла убрать моего гнетущего настроения. Это была даже не депрессия, которая часто не имеет причин, просто полная безнадёга.
Влад тоже не появлялся и не подавал голос, и мне почему - то стало его недоставать. Прежде я не подозревала, что так сильно нуждаюсь в чьей - то опеке, но после того, как узнала о Хранителе, стала в какой - то мере от него зависеть. И вот теперь я не чувствовала присутствия своего Хранителя, и казалось, что я стою на прямой линии огня.
С мамой после того спора в моей комнате мы тоже ни разу не разговаривали, словно в один момент стали чужими и даже незнакомыми. И получилось так, что всего несколько дней назад было три человека, с которыми я могла вести себя свободно, а теперь не осталось ни одного. И ураган, который унёс девочку Дороти в страну Оз, превратился для меня в глухую чёрную воронку, засасывающую меня всё глубже в пустоту.
Два дня - сорок восемь часов. Много ли это? Нет, не очень, скажете вы, и будете совершенно правы. Что такое два дня на лице вечности, хотя бы на лице жизни? Ерунда, безделица. Но если происходит что - то важное, то оно всегда укладывается в незначительный срок: день, час, минута, мгновение. Для того, чтоб повернуть судьбу в новое русло, много времени не требуется.
И только теперь я начала понимать в полной мере, что для меня не предусмотрен путь обратно. То, что случилось за последние дни, перечеркнуло все девятнадцать лет моей жизни так легко, словно их не было вовсе. И я осталась стоять посреди дороги, растерянная и напуганная, и не смогла бы пойти дальше, даже если бы меня поволокли на аркане. Но и волочь меня было уже некому.
Если бы в эти дни Захватчик решил меня "дожать", у него не возникло бы никаких сложностей. Я сама бы прыгнула прямо в центр бездны, оторвавшись от последней ступеньки лестницы во мраке, и никакие воспоминания об отце меня бы уже не остановили. Только он тоже куда - то подевался, словно ему надоело возиться с такой нудной особой, как я.
И вот спустя эти два дня я сидела в столовой, тянула безвкусный кофе и смотрела на бегущих по сырым тротуарам прохожих. Собственно, Мыслов дал мне несколько дней отгула в благодарность за хорошо сделанные снимки, но находиться дома было просто невыносимо, а потому я продолжала упрямо толкаться в редакции.
Макс подошёл и сел напротив, сразу сложив перед собой руки.
- Нам надо поговорить,- сказал он сухо, очень по-деловому.
Я посмотрела на него без всякого выражения.
- Говори.
- Нет, я сказал, что нам надо поговорить. Мне и тебе. Я не понимаю тебя, я не понимаю, что с тобой происходит, и меня это бесит. Такое ощущение, что ты постоянно пребываешь где - то в другом месте, а по редакции бродит одна оболочка. Ты перестала разговаривать, перестала улыбаться, вообще перестала вести себя, как живой человек. Это происшествие в клинике настолько выбило тебя из колеи?
Я не смогла сдержать усмешки.
- Происшествие? Хорошее слово для того, на чьих глазах человек разбился об асфальт. А ты знаешь, что Александр ещё был жив после того, как упал и ударился о землю? Ты знаешь, что он ещё дышал и чувствовал, как внутри рвались тонкие сосуды и как кровь вытекала из размозжённого затылка? Ты знаешь, что на ту сторону он унёс только последние воспоминания об этой боли? Это не происшествие, это был конец человеческой жизни, и он оказался очень страшным. Это ты способен понять?
Казалось, Макс опешил от такого нападения, и даже откинулся назад. Его глаза удивлённо округлились. Я понимала, что несправедливо его осуждаю, он просто не мог всего этого знать, но мне так было нужно на кого - то сорвать накопившиеся внутри злость и обиду, что я просто не могла остановиться.
- Ты говорил с этим человеком, ты сочувствовал ему, а теперь готов просто перешагнуть через тело и спокойно идти дальше. По-твоему, так и должно быть? Он был живым человеком, и не глупее тебя. И он видел многое из того, о чём мы не можем даже догадаться, и пережил такой страх, по сравнению с которыми наши кошмары - сказки на ночь. Но прошло два дня - и вот он уже происшествие. Эпизод. Так?
- Что на тебя нашло? Прекрати истерику.
Если бы я могла!
- В этом весь ты, весь твой прожжённый эгоизм. Надеюсь, ты всплакнёшь в своей статье по безвинной душе. А он боролся до конца, и он очень старался не поддаваться, просто всякой силе рано или поздно приходит конец. Он жил в борьбе и в борьбе умер, и я уверена, что в последние минуты жизни он ещё верил, что сможет справиться. Если бы я успела, то он сейчас был бы жив. Я должна была успеть, я должна была удержать его на том подоконнике и не дать отпустить руки, понимаешь? Антон, Александр и ещё чёрт знает сколько смертей из Старого Города - и это всё одна я! Посмотри на меня! Макс, внимательно посмотри, потому что ты видишь перед собой убийцу!
Обернулись, наверное, все, кто в этот момент сидели в столовой. Я вскочила и теперь стояла, упершись в столешницу кулаками, и готова была избить саму себя. Макс тоже встал, правда, медленнее и спокойнее, чем я, обошёл стол и решительно взял меня под локоть.
- Идём отсюда.
- Никуда не хочу идти!
- И всё же ты пойдёшь, или я поташу тебя силой.
Он буквально выволок меня из зала, и я ахнуть не успела, как оказалась в тесной, пропахшей табаком курилке. Макс усадил меня на продавленный диван, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Предложил мне, но я отрицательно покачала головой.
- А теперь,- пауза, необходимая для затяжки,- теперь объясни мне, что происходит, и пока не объяснишь, мы отсюда не выйдем. Я очень не обидчивый человек, Инга, но, надеюсь, ты не будешь этим злоупотреблять.
Я вздохнула, зная, что не смогу ничего объяснить. У меня просто не найдётся подходящих слов.
- Извини,- проговорила я.- Ты тут не при чём.
- А мне кажется, что очень даже при чём. Ты и раньше порой вела себя довольно странно, но то, что происходит сейчас, выше всяких границ. Когда умер Антон, я ещё мог понять твою скорбь, но Александра ты видела лишь однажды, и я не нахожу причин для столь бурной скорби. В мире каждый час умирает несколько человек, это то самое явление, на которое мы не сможем повлиять, даже если очень захотим, а поэтому прекрати истерить.
- Но в смерти Александра виновата я.
- С какой стати? Он стал сумасшедшим задолго до того, как ты перестала писать в подгузники.
- Это не имеет никакого значения,- я успокоилась и теперь чувствовала себя безмерно усталой.- Ты сам видел, что я знала о намерениях Александра покончить с собой. Если бы я успела, если бы крепче его держала, то он бы не сорвался. Окажись я чуть понастойчивее... что теперь говорить, он умер.
- И что это значит? Что ты - экстрасенс?
Я покачала головой. Экстрасенс - обхохотаться можно! Я бы непременно обхохоталась, если бы всё не было так мрачно.
- Нет, я не экстрасенс. Я просто такая же, каким был Александр.
- Сумасшедшая?
- А тебя это удивляет?
Макс пожал плечами.
- Я - сумасшедшая,- повторила я.- Вот так просто.
И стоило произнести это вслух, как я почувствовала, как с плеч упал огромный груз. Да, в глубине души я уже это признала, только не до конца, и я продолжала бояться. А теперь произнесла это вслух и поняла со всей ясностью, что быть сумасшедшей - это не так уж невыносимо. Словно переодеться из одного платья в другое или переехать из одного города в другой. К нему только нужно немного привыкнуть, и дальше всё пойдёт по накатанной, пройденной до меня несколько тысячь раз дорожке.
- Наверное, мне стоит больше переживать из-за гибели Старого Питера, потому что это катастрофа гораздо большего масштаба, но я не могу. Я никогда его не видела, я не видела людей, который его населяли. Наверное, в реальности они все были такими старыми, что их смерти выглядели вполне обоснованными, тем более что из коренных жителей среди них никого не было. Они все были старенькими, хотя и выглядели молодыми. Я знаю, что постепенно их становилось всё меньше и меньше, пока не остались те, кто в момент образования Эры были совсем детьми и такими остались до самой смерти. Мне стоит больше раскаиваться в их смертях, но не получается. А вот с Александром установилась очень сильная связь, которую я постоянно ощущала, хоть и не давала себе в этом отчёта. Если бы в этот момент я смогла показать ему дорогу в Эру, он бы выжил. Если бы я не поддалась Тени и не отпустила руки, он не стал бы прыгать. Но он поднялся и прыгнул. Я тоже могла прыгнуть в тот день, когда мы впервые приехали в клинику, но смогла себя удержать. И он тоже долго удерживал себя, но потом сдался. Наверное, даже хорошо, что он выпрыгнул из окна, потому что если бы он прыгнул только в душе, это было бы хуже. Он стал бы безумным - по - настоящему безумным. Потерялся и как человек, и как существо, и вообще перестал бы осознавать себя. Лучше умереть, чем, ещё живя и дыша, уже не быть. Я бы так не хотела.
Я замолчала, глядя себе под ноги. Высказалась для самой себя и замолчала. Я признала правду, которую знала с самого начала, и поняла, что слова приносят облегчение. Казалось, я переложила часть своей вины на Макса, пусть он этого и не заметил. Боль сохранилась, но стала заметно слабее.
Александр был одержим Тенью, я знала это с самого начала, ещё с того момента, как только вошла в палату. И тем более когда он рассказал историю своего преступления, из-за которого попал в клинику. И он, наверное, знал, что рано или поздно наступит такой момент, когда больше не сможет противостоять своему наваждению, и в какой - то степени был к этому готов. Взбираясь на подоконник и выламывая решётку из пазов в кирпиче, он сам отрезал себе пути к отступлению. С чего я взяла, что его надо было спасать от этого шага? Потому что со стороны хотела знать, что в мире есть ещё один очень похожий на меня человек? Александр всё для себя решил, он шёл той дорогой, которая была перед ним открыта, не перелезая через опущенные шлагбаумы запасных путей. Имела ли я право пытаться его остановить? На этот вопрос я не знала ответа, и его вполне могло не быть.
Макс присел напротив меня на корточки, в пальцах тлела недокуренная сигарета. Он смотрел на меня снизу вверх и так ещё больше стал похож на ангела. У меня даже возникло желание прикоснуться к нему и убедиться, что он не плод моего воображения.
- Ты на самом деле веришь в это?- спросил он мягко.
Я кивнула.
- Верю. Хуже того, я это знаю. Не всякий, кто видит - безумен, помнишь? Тебе вовсе не обязательно забивать этом голову.
- Поздно, я уже забил.
- И тебя не пугает перспектива общения с... с такой, как я?
- Ни капельки. Это будет даже интересно. Я люблю общаться с нестандартными людьми.
Я не выдержала и улыбнулась. Нестандартная - ну надо же!
Макс пересел на диван, всё ещё вертя сигарету в пальцах.
- У нас в школе была кладовая, где хранились всякие тряпки - швабры, а ещё сломанная мебель, которая ждала плотника, старые транспаранты, плакаты, лозунги и даже большой бюст Ленина. Дверь запиралась на висячий замок, но каждый школьник знал, как можно вытащить дужку из двери. В этой кладовке проходили все свидания, она была самым укромным уголком школы.
- Интересная история.
- Да, интересная. И знаешь, что ещё?
- Что?
- Мне сейчас до смерти хочется тебя поцеловать.
Я засмеялась. Тревога не совсем отпустила меня, но на время отступила, и я чувствовала себя почти так же легко, как прежде. Если бы кто - то сказал, что я могу влюбиться в Макса, я бы не поверила. В этот момент речи о любви не шло. И всё-таки мне тоже захотелось, чтоб он меня поцеловал.
Но Макс не ждал моего ответа. Мы целовались в курилке, как школьники, сбежавшие от строгих учителей, и первый раз за два дня я подумала, что жизнь может быть вполне терпимой штукой.
Откуда - то потянуло дымом. Это был даже не запах, а ощущение гари, и такое слабое, что сначала ни Макс, ни я не обратили на него внимания. Тем более что у нас были занятия и поинтереснее. Возможно, я бы так ничего и не заметила, если бы Макс не поднял голову и не принюхался.
- Кажется, пахнет дымом.
- Конечно, это же курилка,- ответила я.- Здесь всегда пахнет дымом.
Видно было, что Макса мой ответ не устроил. Он сел, прислушиваясь. Мне показалось, что ухо уловило далёкий треск, но это было так недолго, что вполне могло и почудиться. Я тоже села и принялась застёгивать кофту.
- Слышишь что-нибудь?
- Не уверен,- покачал головой Макс.- Пойду, посмотрю.
- Я с тобой.
Мы встали с дивана, Макс не стал надевать рубашку и сразу направился к двери. Я же потратила несколько секунд, чтоб немного привести в порядок волосы, подняла голову и увидела серые струйки дыма, тянущиеся из вентиляционной решетки.
Потребовалась секунда, чтоб сориентироваться. Я помнила, что пару месяцев назад в редакции установили новую сверхчувствительную противопожарную сигнализацию. Что тут началось! Сигнализация вопила на всё здание по десять раз в день, она реагировала на всё подряд: тепло от ламп, сигаретный дым, громкий звук, а то начинала вопить просто так, без всякой видимой причины. В общем, промучившись какое - то время в бесплодных попытках присмирить чуткое устройство, начальство приняло решение попросту его отключить. В конце концов, за всё существование редакции в ней не случалось даже малейшего возгорания.
- Макс, смотри!
Я показала на вентиляцию. Макс посмотрел и кивнул.
- Тем более мы должны выйти. Неизвестно, на каком этаже...
Макс осторожно открыл дверь, и в курилку сразу начали вваливаться густые, тяжёлые клубы дыма. Я невольно отступила к стене, прикрывая нос рукой. Нельзя сказать, что я очень боялась огня, зато можно - что никогда не видела огня больше того, который разводят в мангале.
- Пошли,- приказал Макс и протянул мне руку.
Мы вышли в коридор. Дыма было так много, что уже в полуметре всё пропадало за серой завесой. Я закашлялась, но Макс не обратил на это внимания и потащил меня дальше по коридору в сторону лифта. На этаже, похоже, уже никого не было, во всяком случае мы никого не встретили, и было необыкновенно тихо. Так тихо в нашей редакции могло быть только по ночам, да и то не всегда.
Дым ел глаза и забивал лёгкие. Я бежала за Максом, не успев даже как следует испугаться, и только думала, что надо скорее выбираться, чтоб не было слишком поздно. Когда мы подбежали к лифту, дыма стало так много, что видимость упала до нуля.
Макс нажал на кнопку вызова, но ничего не произошло. Он нажал ещё раз, потом ещё и ещё, однако с тем же результатом: лифт не ехал. Макс треснул кулаком по сомкнутым створкам и выругался. Вот тут - то мне стало не по себе.
- Где лестница?- хрипло спросил он, всё ещё крепко держа меня за руку.
Я махнула рукой в сторону.
- В самом... конце коридора!..
- Пошли.
Мы не пошли, а побежали, и с каждым шагом дышать становилось всё более невыносимо. Горло драло так, словно мы уже попали в открытое пламя, по щекам текли слёзы, размывали тушь, и от этого глаза невыносимо драло. Макс тащил меня за собой, как на буксире, и я только старалась от него не отстать и не потеряться. Коридор, в обычные дни такой короткий, теперь казался просто бесконечным.
Уже подбегая к двери на лестницу, мы услышали шум, когда распахнули её, шум превратился в крики. Правда, доносились они откуда - то снизу, и мы поняли, что это кричат люди, которые так же, как и мы, спускались по лестнице. Макс не стал долго прислушиваться и сразу побежал вниз, заставляя меня перепрыгивать через три ступеньки. Дым только сгущался, но я чувствовала себя на финишной прямой и теперь была почти уверена, что успею выбраться до того, как потеряю сознание. В конце концов, наша редакция занимала девятый - десятый этажи, и это не казалось такой большой высотой.
Пожар бушевал на шестом этаже, мы поняли это, когда пробегали мимо и увидели языки пламени в открытой лестничной двери. Я на несколько секунд замерла, но Макс не дал мне времени полюбоваться на огонь и потянул дальше вниз. Его движения уже перестали быть такими быстрыми и уверенными, меня тоже шатало из стороны в сторону.
Пробежав ещё несколько этажей, мы наткнулись на разбитое окно и высунулись наружу, хватая ртом воздух и кашляя. Не улице перед зданием собралась огромная толпа из сотрудников офисов, располагающихся в здании, и зевак. Пожарных расчётов видно не было. Мы уже миновали половину пути вниз, но я не представляла, как пробегу ещё пять этажей в таком дыму. Уже сейчас ноги дрожали и подгибались, а голова раскалывалась от боли.
И в этот момент я почувствовала резкую боль в правой щиколотке, такую острую, что если бы не Макс, я бы упала. На секунду перед глазами потемнело.
- Что?- спросил Макс.
Я не ответила. Боль прошла так же быстро, как появилась, но остался её тонкий след, и этот след тянулся куда - то вверх, прямо в дым.
- Мне нужно наверх…- выдавила я, сама не веря тому, что говорю.
Макс снова схватил меня за руку и потянул вниз, но я вырвалась, мгновение стояла на месте, чтоб сделать последний глоток воздуха, текущего из окна, и побежала наверх.
Макс догнал меня в три прыжка.
- Не сходи с ума!- рыкнул он мне в лицо.
- Поздно!
Не знаю, как удалось вырваться, но уже через секунду я снова бежала по лестнице наверх, ведомая тем самым следом. Только бы выше, думала я, только бы выше.
Надеждам моим не суждено было сбыться, след оборвался напротив распахнутой двери, ведущей на шестой этаж.
Я выбежала на этаж и только теперь заметила, что Макс следует за мной. Махнула ему рукой, чтоб уходил, но он остался стоять на месте и что - то говорить мне с помощью жестов. Я ничего не поняла, хотя знала, что больше всего он хочет выбраться на улицу.
Шестой этаж занимали небольшие частные офисы, вдоль длинного коридора тянулись два ряда дверей, но огонь уже вышел в коридор и жрал пластиковую обивку стен. Я закрыла лицо, хотя дыма здесь было не так много, как на этаж ниже. Жар от пламени плавил кожу. Но я не сомневалась, что на этаже остался человек, и собиралась спасать его всеми доступными способами.
Заглядывать в каждую из дверей было совершенно бессмысленно, но это и не требовалось. Я была уверена, что знаю месторасположение человека, и не останавливалась не на миг, хотя уже не могла дышать, не кашляя. Перед глазами всё плыло, было жарко, душно и тяжело. Но не страшно. Я не чувствовала себя в ловушке, наоборот, я была спасателем, который должен вытащить из ловушки другого, а это в определённой степени добавляло мне сил.
- Возвращаемся!..- крикнул Макс.
Я согнулась, чтоб откашляться, и отрицательно покачала головой.
- Там... человек...
- Никого нет!..
Но я знала, что есть. Без всяких объяснений, без всяких "но" - просто знала. И бежала не потому, что мне очень хотелось бежать и кого - то спасать, а потому что была искренне уверена: если уйду ещё и я - человек погибнет. Падёт ещё одной жертвой моей неуверенности в себе.
Не знаю, как долго я бежала по коридору. Показалось, что несколько часов, хотя на деле могло пройти не больше нескольких минут. След заставил свернуть меня в один из офисов, и только когда я вбежала, поняла, что он охвачен пламенем. От жара меня начало мутить, я пошатнулась, но умудрилась устоять на ногах, так не за что и не схватившись.
- Есть тут кто?- крикнула я и тут же задохнулась кашлем.- Эй!..
Ответа не последовало, только трещал рыжий огонь. Я прошла немного вперёд, осмотрелась, потом вспомнила, что у пола меньше дыма и присела на корточки. Облегчения это не принесло, но я всё же упрямо поползла дальше в офис на четвереньках, продолжая всматриваться в полутьму горящими глазами.
- Есть кто?..
Не голос - хрип.
И в ту же секунду я вдруг поняла, что никого нет. Нет ни в этом офисе, ни вообще поблизости. Просто все ощущения исчезли, и я осталась один на один с огнём и удушьем. Это было так неожиданно, что в первые секунды я ничего не поняла. Но почти сразу навалился душный, отнимающий силы ужас. Развернувшись, я бросилась из этого офиса в коридор, и на моих глазах горящий шкаф, что стоял у стены, перевернулся и перегородил мне путь к двери.
Это было уже слишком. Я вскрикнула, шарахнулась назад, задела что - то ногой и неловко упала. Все мысли смело волной паники, когда я поняла, что сама заманила себя в ловушку.