Света стояла у окна, опершись руками на подоконник, и пристально смотрела куда - то за стекло, но мне показалось, что она ничего не видит. Не хочет видеть. Словно всё в жизни, что её интересовало, уже прошло, а осталась только шелуха. Она не заметила гостью, хотя я не пыталась таиться.
Света не казалась мне потерянной и несчастной, как можно было подумать, и её совсем не хотелось жалеть. Но она была зла и обижена. За что и на кого, я знать не могла, но была почти уверена, что именно в глубокой обиде следовало искать все причины её бед. В шестнадцать лет легко обвинять весь мир в своих несчастьях. Поставили двойку в школе? Садисты - учителя хотят поиздеваться! Мать не пустила на танцы? Она меня просто ненавидит! Порвалось любимое платье? Чтоб сдох тот портной, который его сшил! Шестнадцать лет - максимализм - победа или смерть. Три в одном, не человек, а пузырь с шампунем.
- Уходи,- сказала Света, когда краем глаза заметила, что я подошла и встала рядом.- Я не собираюсь ни с кем разговаривать.
- Тебя зовут Света, верно?
- И что из этого?
- Очень красивое имя.
- Ненавижу его.
- Да, я знаю.
- Я сказала, чтоб ты уходила. Что стоишь?
- Привыкла, чтоб все подчинялись тебе?
- Мне и так все подчиняются. Мой отец...
- Твоего отца сейчас здесь нет, равно как и всех прочих родственников,- перебила я девочку.- И мы поговорим с тобой, хочется тебе или нет.
Света фыркнули и промолчала.
Я оторвала взгляд от окна и посмотрела на её профиль. Света была упряма, но и я - тоже.
- У меня есть предложение,- сказала я.- Мы не будем разговаривать, говорить будешь только ты. Ровно три минуты. После этого я уйду и, если ты не захочешь, больше не появлюсь. И этих трёх минут я буду ждать столько, сколько потребуется: до вечера, до завтрашнего утра или до следующего понедельника. И уйду, только когда услышу весь трёхминутный монолог. Ты меня поняла?
- Мне нечего сказать.
- Нет в мире такого человека, которому нечего сказать. А пока решаешь, я посплю на твоей кровати, ты не против? Раз я надолго здесь поселилась, нужно как - то обживаться.
Я подошла к кровати и потрогала её пальцем, проверяя, мягкая ли, потом села и несколько раз подпрыгнула.
- Это моя кровать!- закричала Света.
- Я знаю,- спокойно ответила я.- А ты знаешь мои условия.
Света попробовала стащить меня с кровати, но так как весила почти вдвое меньше меня, ничего не вышло. Я впервые слышала, чтоб девочка знала так много ругательств. Успокоилась она только минут через десять, когда совсем выбилась из сил.
- Чего тебе от меня надо?- теперь в её голосе слышалась детская обида.
Я пожала плечами, как бы говоря: ничего особенного.
- Давай, ты три минуты будешь рассказывать мне о своей семье, а после этого я встану и уйду. Договорились? Только ты должна говорить всю правду, иначе я вернусь. Поверь мне, ложь я распознаю после первого же слова.
Света раздражённо поерошила волосы, лицо на секунду скривилось, но она кивнула:
- Ладно, я согласна.
- Отлично. Расскажи о семье всё, что ты сможешь вспомнить.
Она глубоко вздохнула, села на пол, прислонившись к кровати и упершись подбородком в колени, и начала:
- Я родилась в Москве, сейчас мне шестнадцать лет. Я живу с отцом и матерью в центре, у нас большая квартира, и у меня есть своя комната. Я хожу в школу, в десятый класс. Ненавижу школу и уродов - учителей, они вечно делают вид, что дружат с тобой, а потом докладывают отцу о каждом шаге. Уроды и лизоблюды. Когда - то ходила в секцию юных историков, но это было давно. Что ещё?
- Расскажи об отце и маме.
- А - а, о них. Что о них можно рассказать? Отец работает. Он владеет сетью ювелирных салонов. Он очень богатый, может купить всё, что захочет. По выходным обычно работает у себя в кабинете, а среди недели пропадает в офисе. Словом, он всё время работает. А мать всё время шляется по магазинам. Будь её воля, она бы купила весь город. Или весь мир. Сначала покупает всякую дрянь, потом приглашает своих полоумных подруг и они часами всё это разбирают, перемывают кости знакомым и рассуждают, на какие тусовки лучше пойти. Мать просто помешана на тусовках и бутиках, ничего другого даже не знает. Пару раз она пробовала приготовить ужин, но получилась такая гадость, что никто не стал есть. Не понимаю, как она при этом ещё кого - то осуждает. Когда смотрит телевизор, особенно новости, всё время обсуждает, кто и что сделал не так, и ругается, что чиновники придурки, гнать таких надо, и спортсмены тоже придурки, потому что не могут выиграть, и врачи тоже придурки, потому что кого - то не могут спасти. Меня это просто бесит. Мы один раз с ней поругались, потому что она снова начала говорить, что в мире нет ни одного нормального рыла. А я ей сказала, что для человека, который давным-давно забыл таблицу умножения, она слишком много треплется, и что если сама трутень и не умеет готовить, и никогда не занималась спортом, и вообще никто и звать никак, то не имеет права говорить о других. Тогда она сказала, что я ничего не понимаю в жизни и что мои друзья полные выродки, и я скоро стану такой же. А я ответила, что лучше стать выродком, чем такой же, как она, и лыбиться, имея мозг размером с маковое зёрнышко... В общем, был большой скандал, потом она заперла меня в комнате, а я вылезла через окно и убежала. Она меня ловила по всему городу.
- А что сказал отец?
Света нетерпеливо передёрнула плечами.
- Отец не заметил. Он в это время готовил какие - то бумаги, дома не появлялся. Мать ему, наверное, рассказала, но ему всё равно. Он ведь работает, говорит, что старается для нас всех. Но я - то знаю, что он старается только для себя, а на меня и на мать хотел чихать с высокой башни. Если бы в городе началась эпидемия и мы все умерли, он бы даже не заметил.
- Но как отец относится к тебе лично?
- Лично?- Света потёрлась подбородком о колено.- Не знаю. Мне кажется, что никак. Он меня и видел - то пару раз за всё время моей жизни, и ему неинтересно. Вот новая партия иранских алмазов - это его интересует, а людей нельзя огранить и поставить в оправу, поэтому он их не замечает.
- А ты сама хотела бы, чтоб он тебя заметил?
- Не знаю. Он никогда не вёл себя, как отец, так что нечего и начинать. И мать мне тоже не нужна, отлично всю жизнь обходилась без неё и сейчас обойдусь.
- Но ведь кто - то заботился о тебе в детстве?
- Нянька, Евгения Васильевна, старая грымза. Она даже не пыталась сделать вид, что любит меня, прямо как мать, зато делала вид перед отцом, и он сразу прибавлял ей жалование. Евгения вообще не терпела детей, не знаю, зачем попёрлась в няньки, и я всё время делала ей гадости. Когда была маленькая, гадости тоже были маленькими, а когда выросла, у нас началась настоящая война. Она наговаривала на меня родителям, чтоб те меня наказали, а я подставляла её. Один раз разбила жутко дорогую вазу, которую мама с боем вырвала на аукционе, и сказала, что видела, как её уронила Евгения. А она соврала, что я приводила домой парня и запиралась с ним в комнате. Потом я подстроила так, чтоб во время уборки в кабинете пропали золотые часы, и подложила их Евгении. Только она нашла их прежде, чем я успела привести в её комнату отца, и переложила мне под матрац. Отец не месяц оставил меня без карманных денег.
- Действительно, война не на жизнь, а на смерть.
- Даже хуже. А один раз... один раз я нашла возле подъезда котёнка. Котёнок был совсем маленьким, даже глазки ещё не открыл, но живой, и мне сразу стало его жалко. Я принесла его домой. Я была ещё маленькая и не знала, что его нужно спрятать от Евгении, а она увидела его и начала орать на меня. Я не хотела отдавать котёнка, но она вырвала его у меня из рук, завязала в целлофановый пакет, пошла и выбросила в мусоропровод. Не помню, чтоб после того случая я ещё раз так плакала. Евгения хотела меня запереть в комнате, но я всё равно вырвалась и хотела лезть за котёнком в трубу, только ничего не получилось.
На следующий день я не пошла в школу, спряталась в кустах и подождала, когда приедет машина, которая забирает мусор, а потом пробралась в неё и нашла пакет с котёнком, он лежал почти на самом виду. Только котёнок к этому времени уже умер. Я даже не испугалась, когда мусорщик вытащил меня из машины и пригрозил отвести в милицию. А потом я похоронила котёнка и вернулась домой, и уже в тот день я знала, что ненавижу свою няньку. Что, сейчас скажешь, что ненавидеть плохо и что я должна простить всё прошлое зло?
Света подняла голову и посмотрела на меня в упор. И опять во мне возникло ощущение, что она не нуждается в жалость и не потерпит её. Я могла понять врачей, которые говорили, что надо забыть дурное, простить и отпустить. Но я врачом не была и могла говорить не то, что правильно, а то, что честно.
- Ненавидеть плохо, но я на твоём месте всё равно бы ненавидела. И я бы сделала так, чтоб она на всю жизнь запомнила этого котёнка.
Света чуть улыбнулась.
- Она и запомнила. Я вырезала из маминой старой шубы целую кучу "котят", а потом подбрасывала то в тапочки, то на постель, то на полку с нижним бельём. Евгения орала, как ненормальная, у неё сразу поднималось давление, и она бежала пить таблетки. Она не знала, что я давно подменила эти таблетки,- Света хихикнула.
- Ловко,- согласилась я.
Неожиданно Света посерьёзнела.
- Всё, время истекло. Тебе пора уходить.
Я немедленно встала. Честно говоря, не ожидала, что разговор получится таким откровенным, но результатом была довольна.
- Знаешь, что я хочу сказать?- Я остановилась у двери и обернулась. Света всё ещё сидела на полу.
- Нет.
- На твоём месте я бы убежала из дома. Лучше вообще не иметь семьи, чем иметь формально. Странно, почему ты осталась.
Света ещё раз улыбнулась.
- А разве я сказала, что осталась?
Я вышла из палаты, не попрощавшись. Сама не могла понять, как отношусь к этой девочке. С одной стороны, она явно была несчастна, и её рассказ о семье никак нельзя назвать радостным: сплошь "уроды" и "выродки". Но с другой стороны, жалеть её тоже не хотелось, ни в глаза, ни за них. У Светы был характер, причём сильнее, чем можно было ожидать, внутренний стержень, на который нанизывались кольца переживаний и жизненного опыта. Именно поэтому мне сложно было понять, что заставило девочку начать принимать наркотики.
Макс встретил меня у самой двери. Доктора Денисова видно не было.
- Ну и что?- спросил Макс первым делом.
- Не знаю. Эта девочка не должна быть наркоманкой.
- То есть она здесь...
- Нет, она попала сюда вполне обоснованно, я уверена, что наркотики она принимала. Единственное, что я не поняла - почему. В ней достаточно сил, чтоб пережить все проблемы без помощи допинга.
Макс провёл пальцами по волосам и глубоко вздохнул.
- Мне очень жаль девочку, но как насчёт статьи? Она даст нам интервью?
- Посмотрим. Сейчас я ничего не могу обещать. Макс, у нас ещё есть время, давай не будем горячиться.
На самом деле я уже не знала, хочу ли, чтоб Света стала героиней нашей статьи.
Мы отошли не больше, чем на десять шагов, когда услышали, как за спиной хлопнула дверь. Я обернулась.
Света стояла в дверном проёме, двумя руками держась за косяки, и смотрела на меня в упор.
- Ты сказала, что придёшь, если я разрешу,- громко сказала она.- Так вот, я разрешаю. Приходи.
Я не успела ответить, как она вернулась в палату.
- Как ты это делаешь?- удивлённо спросил Макс.
Я не стала спрашивать, что именно, просто пожала плечами. Человеческая душа полна тайн.
- Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Влад размеренно, в такт словам, бил кулаком по стене, прожавшись к ней лбом. Костяшки пальцев уже разбились в кровь, но Влад, казалось, не замечал боли. Он вообще перестал что - либо видеть, и только снова и снова наносил удары по стене, как по заклятому врагу, и монотонно повторял:
- Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
- Хватит, Влад, прекрати!- Катя схватила его за плечо и развернула к себе лицом.- Что с тобой происходит?
- Это не твоё дело,- резко ответил Влад.
- Тогда чьё? В последние дни тебя словно подменили. Я тебя не узнаю!
Влад несколько раз моргнул, проясняя взгляд. Внутри всё сжималось и клокотало от безысходной злости. Если бы это имело хоть малейший смысл, он бы разнёс весь кабинет, всю школу к чертям собачьим. Но слишком хорошо знал, что легче от этого не станет.
Инга любит другого. Эта мысли прочно поселилась в голове, въелась в мозг, не отпускала ни на мгновение. Инга, ЕГО Инга, любит другого. В это невозможно было поверить, но всё на это указывало. Влад защищал её, был её Хранителем, её невидимой тенью, её самым преданным поклонником, её... Он был весь её, если бы она пожелала, он бы спал на коврике у её кровати и вылизывал за ней тарелку. Он бы всё сделал, выполнил любой её каприз.
Но вместо этого она полюбила высокого блондина - Макса. Макса! От одного воспоминания о нём сжимались кулаки, и Влад готов был кричать от ярости. Если бы Макс был сейчас здесь, если бы они встретились один на один! Влад не сомневался, что смог бы победить, потому что он любил Ингу сильнее всех в мире. Никто не смог бы любить её так, как он. Неужели она не видела этого, не понимала?
Влад её не винил. Кого угодно, только не её. Просто Макс - этот проклятый Макс - появился неожиданно, как чёрт из табакерки, и сделал всё, чтоб вскружить ей голову. Разумеется, он переманил девушку к себе и посадил у себя в кабинете, и старался проводить с ней много времени, чтоб у неё был только один выход - влюбиться в него. И Макс добился успеха. А Инга просто попалась на его удочку, потому что она доверчива и не подозревает, какую змею пригрела на груди.
Но открывать ей сейчас глаза было бессмысленно, хотя и очень хотелось. Влад каждый раз заставлял себя молчать и кусал кулаки, чтоб не сказать что - то типа: "Ты не должна видеться с Максом, он не желает тебе добра. Он тебя не любит!" Скорее всего, она вовсе не услышит этих слов, а если услышит, то обернёт против самого Хранителя. Поэтому Влад терпел и ждал.
- Ненавижу его. Просто ненавижу.
- Кого?- спросила Катя обеспокоенно. Она вытирала его разбитые пальцы своим носовым платком.
Влад вырвал руку.
- Ты его не знаешь.
- А ты пугаешь меня,- парировала Катя.- Никогда не видела, чтоб ты был таким злым, как в последние недели. Что происходит? У тебя неприятности?
Влад откинул со лба волосы. В последнее время он немного осунулся, но это могли заметить только те, кто часто с ним общался, а таких людей с каждым днём становилось всё меньше.
- У меня всё хорошо,- ответил он.
- Не похоже. Ты уже переругался с половиной школы, и, похоже, не собираешься останавливаться. Расскажи мне, что с тобой случилось? Тебе кто - то нравится?
- Что тебе от меня надо?- моментально ощетинился Влад.- Я хотел помочь тебе с уборкой, но теперь вижу, что моя помощь здесь не требуется.
Он уже не помнил, что не сам вызвался, а Катя попросила его помочь с уборкой в классной комнате. Не так давно ей не нужно было ни о чём его просить, Влад сам помогал, но сейчас всё переменилось.
- Влад!
- Не надо лезть ко мне в душу, поняла? Я сам разберусь!
Влад схватил сумку и выбежал из кабинета, громко хлопнув на прощание дверью.
Катя осталась стоять у испачканной его кровью стены, сжимая в одной руке носовой платок, в другой - губку, которой намеревалась вымыть доску. На глаза навернулись слёзы. Она достаточно долго знала Влада, чтоб беспокоиться за него, но, возможно, не настолько, чтоб сносить оскорбления и обиды.
Тем временем Влад выбежал из школы и остановился только в сквере, навалившись грудью на оградку. Дышал он быстро и часто, но не потому, что трёхминутная пробежка заставила его выдохнуться. Не поэтому и так сильно трепыхалось сердце, и руки налились свинцом, стали тяжёлыми - не поднять.
Просто он только что чуть не ударил девочку. Катю. Влад не ожидал от себя такого, просто не мог ожидать. Колотить стену - это одно, но ему и в голову не приходило, что он может поднять руку на друга, или на подругу, как в случае с Катей. Однако во время разговора что - то в нём перевернулось, и он практически увидел, как его собственная рука прокладывает траекторию и врезается девочке в скулу, как она вскрикивает и падает на пол, и на губах появляется кровь. Влад увидел это так чётко, словно уже нанёс удар, перевёл взгляд на свою правую руку и заметил, что пальцы уже сжались в кулак. Его охватила паника, чуть приправленная чувством глубокого удовлетворения, которое он испытал, пока думал, что привидевшееся ему правда. И он не нашёл ничего лучше, как просто убежать, пока не стало слишком поздно.
На улице было холодно, следовало вернуться в школу и забрать из раздевалки куртку, но Влад не мог заставить себя перешагнуть через порог. В одном Катя была безусловно права: за несколько дней он успел переругаться со всеми своими знакомыми, причём совершенно без причины. Хотя нет, просто без повода, потому что причина была, и Влад мог сформулировать её одним словом: Макс.
Влад понял, что должен видеть Ингу - немедленно. Если пробудет без неё ещё несколько минут, то просто свихнётся. Но упасть посреди улицы он не мог, кто-нибудь непременно вызвал бы неотложку, до дома надо было ещё ехать, так что выбора не оставалось: надо возвращаться в школу.
В школе было одно место, где с радостью прятались влюблённые парочки, когда хотели уединиться. Учителя, скорее всего, давно о нём знали, но делали вид, что не знают, чтоб не изменять устоявшийся порядок. Этим местом была запасная женская раздевалка рядом со спортзалом, заваленная старыми матами и сдувшимися мячами. Когда проектировали здание, планировалось устроить в этой комнате зал для игры в шахматы, потом идея лопнула, помещение отдали под раздевалку сборной школы по баскетболу, но и сборная долго не продержалась. Потом в ней девочки из старших классов переодевались на физкультуру, а потом комнату начали использовать под склад вещей, которыми уже никто не пользовался, но которые было жалко выкинуть.
Занятия почти у всех уже закончились, в это время запасная раздевалка чаще всего пустовала, и именно туда направился Влад.
Заперев дверь на щеколду, Влад включил свет и осмотрелся. Небольшая комнатка казалась настоящей помойкой: в дальнем углу стояли два гимнастических коня, рядом примостилась стопка свёрнутых транспарантов, дальше стоял ящик со сдутыми мячами и сломанными ракетками для бадминтона. Вдоль стены рядочком стояли несколько пар лыж. В углу громоздилась гора каких - то тряпок, на вершине которой кто - то оставил ярко - красный носок. Весь пол устилали маты, оставляя узенький проход в самом центре. Сильно пахло пылью, старыми тряпками и резиной.
Влад лёг на удобный мат в самом углу. По большей части ему было всё равно, где упасть, поэтому он особенно не думал. Закрыл глаза, и не требовалось больших усилий, чтоб покинуть собственное тело - эту процедуру он освоил ещё в детстве.
Немного повисев над телом, Влад убедился, что никакая опасность ему не грозит, и только тогда отправился к Инге.
Преимущество Хранителя заключалось в том, что он всегда мог найти своего подопечного, и даже если бы Инга отправилась на Северный полюс и сейчас плыла посреди Карского моря, он бы нашёл её в считанные минуты. Так что отыскать её в пробке посреди Кутузовского проспекта не составило труда.
Инга сидела на переднем пассажирском кресле, вертела головой и явно не знала, чем себя занять, но Влад быстро заметил, что большую часть времени она смотрела на своего спутника. Макс же сидел за рулём, уткнувшись в книгу, и ничего не замечал. Влада охватила холодная ярость. Рядом с его соперником сидела самая прекрасная девушка во всём мире, а он этого не замечал и предпочитал общение книге. Влад завис прямо над их головами, потом переместился на заднее сиденье и начал наблюдать за Ингой. Он мог бы смотреть на неё часами или даже днями, не отрывая взгляда, и для этого вовсе не требовалось говорить с ней. Влад бы заговорил, но знал, что она не сможет ответить в присутствии Макса. Снова Макс всё портит!
От Инги пахло мятой и миндалём. Не духами, а именно мятой и миндальными орешками. Влад закрыл глаза и принюхался, приблизив лицо к её волосам - не мог отказать себе в этом удовольствии. Он готов был замурлыкать от радости, но заставил себя сдержаться. Прямо из груди поднималось какое - то невероятно большое чувство, теснилось и не помещалось, и стремилось вылезти наружу, чтоб разлиться вокруг большим озером.
В тот момент, когда Влад открыл глаза, Инга повернулась. На секунду показалось, что сейчас она заметит нелегального пассажира, но нет, она ничего не увидела. Она смотрела на Макса, и от этого взгляда Влада передёрнула. Пусть Инга и говорила сама себе, что любовь тут не причём, но в её взгляде светилась именно это чувство. Влад отдал бы всё на свете, чтоб так она смотрела не на этого бездарного, слепого журналистишку, а на него.
- Макс, я немного подремлю,- сказала Инга и зевнула, хотя было понятно, что спать ей не хочется.
Влад отлично понял, что она задумала, и обрадовался. И ещё больше обрадовался, когда Макс кивнул и что - то пробормотал, так и не повернув голову. На лице Инги на мгновение промелькнуло разочарование, и Влад мог надеяться, что хоть это пренебрежительное отношение немного её отрезвит.
Инга устроилась в кресле, закрыла глаза и почти сразу же расслабилась. Влад понял, что она ушла в Эру.
Выждав для верности несколько минут (не хотел, чтоб она увидела его и заподозрила слежку), Влад тоже отправился в Эру. Теперь для этого ему не нужно было притворяться спящим. Он был уверен, что как только она увидит, что происходит с её миром, то моментально придёт в себя. Ведь хорошо просто чувствовать любовь, но совсем другое - её видеть.
Едва Влад появился, как мир вокруг него из розового стремительно переменился на зелёный. Такой метаморфозы даже он не ожидал, в первую секунду растерялся, как ребёнок, впервые попавший на улицу в одиночку. И всё же успел спрятаться за увитый зелёным плющом ствол осины.
Инга немного постояла посреди улицы, о чём - то подумала и исчезла - переместилась в другое место. Влад сразу понял, куда именно, знал, что до дома одной из Совета добираться не меньше двадцать минут, но у него был шанс преодолеть это расстояние гораздо быстрее. Суть состояла в том, что за Ингой во время перемещения протягивался телепортационный канал, как след от реактивного двигателя. Этот канал держался всего секунд шесть - семь - не больше, затем таял. Влад в несколько прыжков достиг того места, где стояла Инга, попал в канал и помчался над городом с совершенно сумасшедшей скоростью. Если бы он смог обернуться назад, то увидел бы, как чуть мерцающий на солнце канал прямо за ним распадается на отдельные волокна и растворяется на фоне изумрудного неба.
Однако канал всё же успел доставить его к дому Эммы, прежде чем развалился окончательно. Влад плюхнулся на короткую траву в нескольких метрах от стены её дома, ушиб левую руку, на которую пришёлся удар, но сразу вскочил и кинулся к открытому окну.
Дом у Эммы был одноэтажным, небольшим, но очень уютным, казалось, он сошёл со страницы волшебной сказки. Влад осторожно прокрался к самому окну и заглянул внутрь. Обе девушки сидели на диване к нему спиной.
- ...же как его зовут? Кто он? Вы давно знакомы?- спрашивала Эмма. Влад пропустил первую часть фразы, но хорошо понял её смысл.
Инга вздохнула.
- Его зовут Максим Игнатов, он журналист в том же...
Влад привалился к стене, чувствуя, как внутри всё оборвалось. Дальше он не хотел и не мог слушать, но того, что услышал, было вполне достаточно. Она любила Игнатова, и она признавала это. Игнатов не видел её любви, но она всё же продолжала питать к нему чувства. Владу показалось, что его сейчас стошнит собственным желудком, так вдруг стало плохо. Все нервы моментально натянулись, готовые порваться. Из гостиной журчал голос Инги, Влад не мог разобрать слов, но был почти уверен, что она рассказывает старой подруге, какой замечательный этот Макс, как они весело проводят время и как прекрасно будут жить под одной крышей.
Влад не помнил, чтоб ему когда-нибудь было так больно. Во время аварии, когда погибли родители, тоже была боль, но та убралась при помощи дозы морфия, а эту побороть было невозможно. Влад свернулся у самой стены, засунув в рот кулак, чтоб хоть так сдержать рвущийся из горла крик. Струйки крови текли из прокушенных пальцев по подбородку и капали на землю, но он их не замечал. Только слышал, как голос Инга произносит раз за разом: "Это Максим Игнатов... Это Максим Игнатов..."
Но так же нельзя! Так нельзя!!!
Когда Влад снова заглянул в окно (не хотел заглядывать, но не мог перебороть желание посмотреть на неё), Инга уже стояла возле дивана и прощалась с Эммой.
Влад зажмурился и рывком вернулся в себя. Он больше не мог терпеть.
Несколько минут или несколько десятков минут Влад лежал на жёстком, комковатом мате, свернувшись клубком, и едва мог дышать. Он не чувствовал, как по щекам текут слёзы, но даже если бы почувствовал, то не стал бы их вытирать. Какая разница, мокрые у него щёки или сухие, когда сердце рвётся на части и истекает кровью? Разве это имеет принципиальное значение?
Кто - то постучал в дверь раздевалки. Сначала Влад не отреагировал, но стук повторился во второй и третий раз, и в итоге он не выдержал и открыл, намереваясь высказать всё, что он думает по поводу такой настойчивости.
За дверью стояла Катя.
Первым побуждением Влада было захлопнуть дверь, чтоб она не видела его таким потрёпанным и зарёванным, но тут же понял, что это не имеет смысла. Она уже всё увидела.
- Как ты меня нашла?- хрипло спросил Влад. Он ни разу не закричал, но горло почему - то всё равно саднило.
- Куртка осталась в раздевалке, а без неё ты мог отправиться только сюда,- пояснила Катя.- Я пройду?
Он молча отступил в сторону. Катя прошла и села как раз у того места, где он только что лежал.
- Что случилось, рассказывай. Не уйду, пока всё не выясню.
Влад сел рядом и тяжело, длинно вздохнул. Теперь он уже не злился, по крайней мере в этот момент, да и боль чуть притупилась, уступив часть места пустому отчаянию.
- Я влюбился,- признался он.
Катя кивнула.
- Это я уже поняла. Но чтоб решить твои проблемы, одного этого признания мала. Рассказывай дальше.
Влад ещё раз вздохнул и рассказал про Ингу. Он, конечно, промолчал про то, что является её Хранителем, просто упомянул, что видит её очень часто, что они знакомы и периодически общаются, и что он уже давно в неё влюблён, но есть некий парень, которого любит она. Рассказ получился коротким и каким - то прозаическим, словно не было того нерва, который болел при каждом к нему прикосновении. Влад редко бывал хорошим рассказчиком, он сам понял, что не смог передать всей глубины своей боли, но даже порадовался, что Катя не сможет его полностью раскусить.
Однако Катя оказалась проницательнее, чем думал Влад.
- Причину страданий я поняла,- сказала она деловым тоном,- но теперь хочу выяснить ещё кое - что. Чем конкретно ты привлекал внимание Инги?
- В каком смысле?
- В прямом,- Катя поморщилась и потёрла ладонью лоб.- Что ты сделал, чтоб привлечь внимание девушки? Ты дарил ей цветы? Ты приглашал её в кино? Ты говорил ей комплименты?
- Нет...
- И на что в таком случае ты рассчитываешь? Я бы на её месте тоже тебя не заметила. Может, она не подозревает о твоих чувствах? Сделай так, чтоб она думала о тебе, и это будет уже началом решения. А потом у тебя хотя бы будет шанс понять, есть надежда или нет.
Влад смотрел на Катю широко распахнутыми глазами, словно она произнесла откровение, о котором он прежде и не догадывался. По правде сказать, он и не догадывался. Другим девушкам он мог подарить букет каких-нибудь ромашек и пригласить в кино, но Инга была совершенно особенной статьёй, и ему даже в голову не пришло, что она не только Грёза и не только его любимая, но ещё и обычная девушка, падкая на банальные знаки внимания.
Это был настоящий прорыв. Только что Влад выл от отчаяния, а теперь готов был совершать самые разные подвиги. Он вскочил и принялся бегать из угла в угол. Решение уже почти созрело в его голове.
- Ты гений, Катька, ты настоящий мозг!- Влад так широко улыбался, что Катя снова за него испугалась. Было в этой улыбке что - то безумное.- Я приглашу её на свидание, точно! Я приглашу её на прогулку по ночной Москве!
- Она не москвичка?- удивилась Катя.
Она вовсе не испытывала предубеждения против приезжих, но насторожилась.
- Недавно приехала из Лондона, но это не важно. Редкая коренная москвичка видела то, что покажу её я.
- И что же это?
- Не важно, я... я просто уверен, что она оценит. Спасибо, ты меня спасла!
Влад схватил Катю за плечи, мгновение смотрел горящими от возбуждения глазами, потом крепко поцеловал в щёку и убежал.
Катя взяла с пола сумку и встала. У неё было ощущение, словно своим советом она загнала Влада ещё дальше в угол, и это было неприятно. Но он был так счастлив...
- Сумасшедший,- покачала головой Катя.