Не спеша только внешне, девушка вошла в аудиторию, в которой вот уже несколько лет она была единственной слушательницей. Как обычно, мэтр Синг удостоил ученицу взглядом исподлобья, поправил чудом держащееся на носу пенсне в платиновой оправе, и… почти незаметно улыбнулся.
– Входи-входи, школяр. Или, быть может, лектор?
Слова вызвали прикрытое смущение. Слегка поклонившись, аколит приблизилась к своему старому учителю. Улыбался он крайне редко.
– Не понимаю, о чём вы, мэтр.
– Что ж тут непонятного? Ты теперь – говорил он вполне серьёзно, поглощая глазами строки лежащего перед ним письма, – будешь преподавать вместо меня, школяр. Как ты на это смотришь?
– Я… – было запнулась девушка, но тут же собралась. – Я готова, мэтр. Но?..
– Что «но»? – Шер Синг сощурился, и без того узкие, обременённые тяжестью старческих век глаза, стали почти не видимыми. – На факультете пополнение, как ты знаешь. А я, увы, вынужден покинуть этот славный остров на долгое время.
Сяонн выждал значительную паузу, ученица молчала. Только подумала о чём-то грустном и несправедливом, но этого он уловить не мог.
– Ты остаёшься вместо меня и станешь преподавать тем новикам, которых мы с тобой так долго ждали, – маг сдвинул брови. – Не беспокойся, я не требую от тебя того, на что ты пока не способна. Через некоторое время прибудет мой старый друг с Флаона и груз обучения магии ляжет на его чешуйчатые плечи. Предупреждаю заранее – он не человек. Впрочем, увидишь всё сама, школяр.
– Значит, я должна помогать новикам осваивать только естественные науки?
Он кивнул:
– Именно. Их магическим обучением, как и твоим, займётся мой давний друг. Поверь моему слову – спустя самое большее два года, ты познаешь вторую ступень. А пока донеси до их непросветлённых умов всё, что знаешь сама. Но правоверие оставь сведущим. Ты справишься, я никогда в тебе не сомневался.
Большего не требовалось. Норна потянула на себя массивную дверь, оставляя мэтра наедине со своим письмом. Разум отказывался воспринимать слова наставника так, как было нужно, облекать их собственным согласием. Её все бросали.
– И даже не попытаешься узнать почему?
Нария вздрогнула и замерла.
– Не хочешь узнать, почему я покидаю Мерцающий остров? – уточнил сяонн.
– Хочу, – одними губами ответила девушка.
– Не думал, что мой отъезд станет новостью для тебя. Ну да ладно. Подойди ближе, присядь.
Она так и сделала. Ещё раз прикрыла за собой дверь и молча села напротив наставника. Совсем как когда-то. Семь лет назад. Только хрустальной сферы уже не было на столе.
– Ты моя лучшая ученица, Нария. Как бы это сейчас ни прозвучало, – издалека начал Шер Синг. Он редко называл её по имени, таков уж он был. И она чувствовала, что мэтр не просто решил побеседовать напоследок. Что-то важное недоговаривал он все эти годы. Или же не говорил вовсе.
Толстая бумага послания согнулась вчетверо и скрылась в одном из много¬численных ящиков стола. Следом туда же отправилось и пенсне в платиновой оправе.
– Ты здесь, потому что я знал твоего отца. Не думаю, что стоит говорить о волхвах, преследовавших и тебя, и его. Ты должна помнить сама.
Она помнила – псы Вотчины желали отнять её у единственного родителя, но он не уступил, на¬смерть схватившись с ними. Сейчас уже не оставалось никакого зла, ни на них, ни на остальных соплеменников, что сразу же отошли в сторону, не поддержали былого боевого товарища. Пусть даже в заранее решённой битве. Сейчас ей хватало знаний, чтобы простить всем им их страх пе¬ред Казнью Пламенем.
– Твои способности к демонологии незаурядны, Нария. Скажу тебе больше – ты уникальна, наверное. В тебе, хвала Демиургам, нет Зерна, но ты далеко не такая, как все мои предыдущие ученики. Да и не только мои, – упоминая принятые Церковью Триединения ипостаси Извечного, он не догадывался, что неосторожно дотронулся до больного места, хоть и старательно замаскированного вуалью безразличности.
– Зерно может зародиться, – отчего-то ответила она в сторону. Подняла лицо – мэтр не услышал. Он долго смотрел куда-то за неё, не моргая и будто бы даже не дыша.
Потом, наконец, заговорил снова.
– У каждого живущего своё Распутье – этими словами многие объясняли многое. В том числе и я, когда-то. Объяснял своим ученикам то, как изворачивается судьба, разводя по разным сторонам родных братьев, но накрепко сцепляя вместе представителей двух ненавидящих друг друга рас или народов. И каждый из них делает выбор сам. Сам выбирает себе судьбу, пусть зачастую даже не осознавая это. Но теперь я не верю в это, школяр. После того, как взял тебя в ученицы, я перестал верить в свободу выбора судьбы, в Распутье в целом!
Она смотрела на учителя, не понимая к чему он клонит, зачем все эти слова. Он чего-то не договаривает. Никогда не говорил, и не договаривает сейчас.
– С молодости я был одержим одной идеей, Нария. Ты, наверное, слышала когда-нибудь небылицу про женщину-демона, что свободно разгуливает среди живущих и убивает своим поцелуем попавших в её чары мужчин. Должна была слышать. Суккуба, Леди-Дьявол, Раашаз-Техе – у разных народов она имеет свои имена.
– Да, мэтр. Отец рассказывал мне…
Шер Синг взглянул на неё, его голос осел:
– Отец… н-да, ещё бы. Только Раашаз-Техе – не небылица. Она есть, и я считаю долгом всей своей жизни найти её. Почти уже нашёл…
Нария отвернулась, уставилась бесцельно в расчерченный мелкими трещи¬нами мраморный пол. В узких старческих глазах наставника поблёскивал нехороший огонёк.
Вскоре он рассказал норне всё, что знал о тайне её появления на свет, о при¬роде мучивших её голосов. И она поспе¬шила спрятать это даже от самой себя. Теперь она знала, что он имел в виду. Она не выбирала судьбу. Не вставала на незримом, но необычайно важном для каждого Распутье. Судьба выбрала сама. Слепо коснулась пальцем её отца и прикосновеньем этим разру¬шила жизни трёх человек.
– Ты всё уяснила? – уже у порога вновь послышались наставительные слова. Было заметно, что мэтр говорит их с трудом. – Продолжать свои заня¬тия бу¬дешь по приезду мэтра с Флаона. И ни в коем слу¬чае – одна.
– Уяснила, – кивнув, отвела она в сторону глаза. Аудитория осталась позади, пустая и холодная. Этот день всё-таки наступил. Только как-то рано наступил, внезапно.
От захлёстывавших утром эмоций не осталось и следа, стоило ей войти в свою ком¬нату. На их место пришли по-детски глупые слёзы. Даже здесь нельзя пока¬зы¬вать, что ты слаба – она держала обиду в себе и слёзы больно щипали глаза.
Она – не такая. Не такая, как все. Она одна.
– Нария? Хм… не думала, что ты вернёшься к нам. Разве теперь у тебя нет от¬дельных покоев?
Все про всё знают. Удивляться этому можно очень быстро устать.
– Нет, – бросила девушка в ответ, спиной падая на нерасправленную серую постель.
Сиддэя не хотела обидеть. Но её бэллумийский акцент не мог привнести ни¬чего, кроме грубости. Так и вышло – подруга замкнулась и в этот вечер больше ни с кем не говорила.
Солёные капельки получили свободу только тогда, когда их уже никто бы не увидел. В залитой лунным светом комнате пахло свежестью и царила сонная тишина. А ещё, наверное от всё тех же слёз, над изящно вырезанными крова¬тями будущих волшебниц-некромантов, парили размытые белые блики, то по¬являясь, то вновь растворяясь в блёклых лучиках ночного светила. Нария не плакала, слёзы текли сами по себе. Она даже старалась понять – от чего они? Ещё старалась, хотя поняла уже давным-давно.
Так она рассталась с человеком, давшим ей вторую жизнь – безобидно, как могло казаться, обманув его. Старый сяонн покинул остров на следующее утро. Без прощаний и всего прочего, в компании вечно хмурого лектора факультета Некромантии и мэтрин Къестилль. Забрав с собой свой хрустальный артефакт, он отправился на не¬большую и единствен¬ную на острове пристань. В тот самый город, о котором самозабвенно, всяче¬ски выдумывая на ходу, спорили младшие аколиты в своих комнатах. Обратной дорогой вернулся лишь отчего-то сияющий некромант. Тот самый, что не радо¬вался ничему и никогда.
Вместе с мэтрами Мерцающий остров покинул и Адам.
Новиками, как называли здесь всех вновь прибывших – такие во всей школе встречались не часто, а тут сразу три на Богом забытый факультет! – оказались дети Жаркого материка. Все, как один – араны. И к тому же, ужас как похожи друг на друга. Невысокие, с большими карими глазами на матово-бронзовом от загара лице, у каждого чёрные как смоль, прямые патлы.
Они заменят аколиту третьей ступени всё, что она потеряла в последние дни. Они, хоть и ненадолго, станут её учениками.
– Во всех нас Он заложил всеобъемлющее словонаречие, его от рождения знает любой, и норн, и аран, и ван. Нелюди тоже знают его. Нужно только пробудить это знание, – гово¬рила Нария на этом самом наречии, всеобщем языке, когда увидела, что новики её не понимают. Так начиналось их обучение. И ожидание нового наставника.
Снова ночь. Тёмная, будоражащая – она давно не была таковой.
Леди-Дьявол – звали её ваны Приморья и вольной от налогов и поборов Эдомы.
В горле быстро сплетался давящий комок, подступая всё выше.
Раашаз-Техе – такое имя она носила в землях кочевых сяоннов, что веками спорят с вольным ветром у южных границ могучей империи Шинь-Тань.
Откуда-то опять брались слёзы. Появлялась злость.
Суккуба…
Володар никогда не был среди массы, он всегда выделялся из гудящей на седмицу толпы. Высокий, черноволосый, он больше походил на уроженца берегов Исъёдона, чем на воспитанника вечной Тори. Но так было только на первый взгляд. Подобные ему выделялись всегда и среди всех норнийских народов.
Оборотни. Перевёртыши.
Может быть поэтому всё случилось именно так, как случилось – оборотень? Может быть поэтому Володар, её отец, выстоял против воплощения Скверны? Суккуба очаровала его, но не смогла выпить жизнь через поцелуй. А лишь отдала частичку самой себя, с тем, чтобы семя сильного духом человека поро¬дило… Что?
Её, Нарию?
Зачем? Почему? – сыпались из ниоткуда бесконечные вопросы. Ответа не было. Ответ там, где серебрятся вечные снега. Поистине вечные. Там, куда отправился мэтр Синг.
Вопросы, вопросы… они не давали покоя даже во сне. Лишь только рассвет помог избавиться от них.
Потекли монотонные дни, наука бесконечно сменяла науку. Пребывал упол¬номоченный Синодом экзарх, для ещё большего углубления молодёжи в право¬верие. Оно было к лучшему. Ей нельзя пытаться преподнести его новикам самостоятельно. Правоверие – основа целостности духа и разума будущих волшебников, они должны знать всё, на что обязывает Сила, знать, до конца понимая груз ответственности. Чтобы страшного прошлого, о котором гласили все священные писания мира, не повторилось никогда.
Нария не могла учить новиков этому, учить ответственности. Ведь она сама пренебрегла словами наставника.
Демонологи, как и некроманты, очень редки в мире. Настоящие, а не те, что поклоняются Вершащим Казни. Они оказывают неоценимую помощь – с их знаниями многочисленные ордена правоверия приобретают козырь в борьбе с Вершащими. Поэтому обучение расположенных к магической стороне Сил, да ещё и к Пламеню с Тьмой, проходит под контролем магистров. Всё так и есть, но только с факультетом Некромантии, на котором обучалась её подруга Сиддэя. Управители школы Сот не сомневались в Шер Синге, а он, в свою очередь, предупредив об опасности самостоятельных занятий, не сомневался в ней.
Но по вечерам, тайком от всех, Нария уходила на побережье в своё укромное ме¬сто. Там никто не мог потревожить её. Конечно, магистры в силах почувствовать то, что происходило под кронами деревьев на вершине косогора. Магистры, и никто более. Но она научилась обходить их.
Мэтра Синга нет, и что-то изменилось. Адам прав. Нужно увидеть, узнать, чтобы остаться в целости. Сила ада поможет, только нужно зачерпнуть её посильнее. Поскорей бы прибыл посланник Химденора.
Сила Хигмала, столь страшная и запретная для всех, невидимыми ручейками струилась под лёгкой туникой, ласкала юное, нежное тело, проникала в самые укромные его места. Вечерние звуки увязли в матово-бордовой дымке, смолкли, задохнувшись в ней. Там же вдруг сгинуло всё, что могло выдернуть девушку из транса, заставить открыть глаза и не смотреть в манящую бездну. Она за¬кусывала губу, сдерживая стоны, голубые глаза под дрожащими, сомкнутыми ресницами судорожно закатывались, но через миг вновь блуждали в неистовом слепом поиске. Нария чувствовала себя, ощущала кожей окружающее. Так не могло быть в магически вызванном полузабытье, и с каждым толчком вен всё сильнее разрастался липкий страх.
Она зачерпнула слишком глубоко. Бездонный колодец манил, сулил неизведанным ещё наслаждением, жаркие язычки его незримо касались пылающей плоти и тут же отстранялись, оставляя после себя жгучее желание. Прокатывалась мелкая дрожь, срывающееся дыхание иссушало губы и рот. Испуганные крики мыслей, ставших словно бы чужими, вспыхивали где-то в невообразимой дали и сразу же гасли, умирали, разорванные в клочья демонической силой. Хигмал не желал отпускать свою жертву, Пламень почувствовал свою кровь.
Она боролась. Она помнила всё, чему учили мэтр Синг и наставники правоверия. Назад дороги не будет. Никогда.
Но она зачерпнула слишком глубоко! Первая Купель не дала бы нужной Силы, а вторая...
Голоса… сначала где-то там, за непроницаемой пеленой. Здесь она научилась подавлять их, не слушать – они мучили её дома, в снегах норнийских лесов. Не смотри! Не смотри туда! Она знала, что за этой пеленой кроется вторая Купель, Гнах. Голоса… голоса демонов! Они манят, шепчут, касаются её кожи и её обуревает бесконтрольная похоть. Нет!
Густые, непослушные волосы вдруг ожили, потекли по шее и плечам шёлковым теплом, бешено колотившееся сердечко замерло, словно в испуге, когда донёсшееся откуда-то сзади дыхание почти обожгло спину. Тысячи русых змеек отталкивали в стороны ставшую грубой и неприятной ткань; беспомощный, испуганный вздох – и туника стекла по плечам, оставив девушку обнажённой. По¬добно змеям медузы они удлинялись, ползли ниже, окутывая без остатка шею и отвердевшую грудь, Нария захлёбывалась сладким воздухом, изо всех сил удерживая врущиеся наружу, слившиеся воедино слёзы страха и стоны наслаждения.
Рокотом отдалённого камнепада послышался обезоруживающий, подавляющий волю рык. Впер¬вые услышанный, но почему-то до боли знакомый, он проникал сквозь тающую защиту, обволакивал подобно непобедимому покрову ночи. Теряя себя, уже без остатка отдаваясь во власть существа позади, она резко за¬прокинула голову. Могучие руки коснулись бёдер, талии, плавно пере¬ходя всё выше. Девушка не могла ему противиться. Острые когти ос¬тавили кровавые прочерки на животе, сжали вздымающуюся грудь…
– Не-е-ет!!! – вырвалась на свободу жгучая смесь впившихся друг в друга эмоций.
Уши резануло собственным громким рыданием, сладким стоном и злостью. Существо внезапно отстрани¬лось, остервенело заметалось за её спиной, взревев сотней раненых медведей. Нахлынул испепеляющий жар, белая туника у ног в мгнове¬нье ока обернулась прахом, подхваченным адским ветром и унесённым за пелену бездонного колодца. Демон взревел снова, расправив мощные крылья, и безликой тенью низринулся в шепчущий провал, ос¬тавив после себя медленно угасающий росчерк.
Нария обессилено упала, слабо глотая наполняющийся серой и едкой кислотой воздух. Сознание дрожало маленьким огоньком свечи, поставленной на раскрытое окно, но не угасало, боролось уже само по себе. Вызванный морок не спешил отступить, его матово-бордовая пелена мстила, терзала невыносимыми судорогами и тошнотворной вонью.
Вдруг – взрыв!
На мгновенье расстелилась всеобъемлющая тишина. И по¬сле…
Голоса.
Голоса здесь, не там, за пеленой.
Но и не рядом.
Словно бы она слышала творимое заклинание где-то в тёмных подвалах школы. Иная, не знакомая Сила слепо отталкивала её, не позволяла услышать своих тайн. Не менее страшная, чем та, которой пришлось противостоять секунду назад, и – тоже нечистая. Уже не отдавая себе отчёта ни в чём, девушка окуналась в эту податливую преграду, без остатка предалась её холодной неге. И нагое тело стало быстро остывать, по венам побежал гибельный мороз.
Но она не боялась. Пламень грел.
Окропившими лицо солёными брызгами на неё обрушился взбесившийся мир. Объятый внезапно начавшимся штормом, Океан бушевал подобно испо¬линскому мустангу, на которого набросили удушающее лассо. Стены волн, рождавшиеся у самого тёмного горизонта, безудержно неслись на прибрежные скалы и разбивались, погибая в бессмысленном штурме острова. Сорванные гневным ветром листья десятками вихрей устремлялись вглубь кусочка суши, иные – влажные, отчего-то тёплые, искали спасения на обнажённой плоти девушки, мраморным изваянием замершей на вершине косогора.
Аколит очнулась и долго не могла пошевелиться. Не чувствуя холода и ветра, не чувствуя даже самое себя. В её раскрывающихся ладонях смело разго¬ралось шипящее пламя, оставленное отступившим демоном. То самое, что ласкало её. То самое, что не дало сгинуть в могильном холоде чужой Силы.
Под покровом беснующейся ночи никто не заметил, как с прибрежного косогора спустилась бледная как смерть девушка. Хозяева школы никогда не выставляли часовых – в этом не было никакой нужды. Сад во Внутреннем дворе был пуст. Аллеи и фонтаны купались в пронзаемой ветром темноте, Нария тенью миновала их и вдруг остановилась.
С возвращавшимся самосознанием опять нахлынули слёзы, она всем телом задрожала, обняв свои хрупкие плечи, и сжалась в комочек на мокром камне. Ветер нещадно хлестал оторванными ветками, путал вновь погрубевшие волосы, окатывал холодными каплями, подхваченными из крупной ряби фонта¬нов. Но аколит не ухо¬дила. Сквозь жуткое понимание всего, что ей пришлось пережить, пробивались не смолкающие голоса. Они были здесь, очень близко. Страшное заклина¬ние, сокрытое от всех обитателей Мерцающего острова рёвом шторма, буйством безбрежного Океана. Она не могла понять его смысла, но была уверена, что просто обязана дож¬даться его конца.
Адам предупреждал её именно об этом – где-то в подвалах из ниоткуда сочилась Тьма…
– Внемлите! – читал экзарх «Истоки» Летописца, раскрыв перед собой священный Канонис Церкви Авроры. – Внемлите и знайте, где есть зло, а где теплится добро! Властолюбие, Алчность, Гордыня! Вера, Покорность, Милосердие! Не вспоминайте, но не забудьте! Не было, нет, и не будет величественнее истины и светлее знаний, коими от Него я оставляю сие на бумаге, да не подверженной ни времени, ни посягательствам злым!
Вместе со своими учениками она была всюду. И сейчас, в окружении сотен, слушала давным-давно выученное наизусть. Всё остальное должно отойти в сторону, противоречивым мыслям и неясным подозрениям она не может оставить место. Всё потом, всё после. Отвечает за новиков она, а значит – отдаётся им всецело.
– Сказано было Им: «Узри, живущий», и я узрел. Чаша Истины Его явила мне картины дремучего прошлого, когда ещё не исчислялись года, привычные нам. Сотворённые Им тринадцать миров, что есть Реальное, и великое чадо среди них – Арвеал! Срединный мир, ограждённый от Иного и Дикого, колыбель и начало. Великие расы населяли его, численностью и могуществом дотянувшиеся до небес. Они были Старшими и несли в себе дар бессмертия: племя Ракшас и Дармао, племя Гроиратов и Титанов, племя Гипербореев и Хаорков, племя Туонров и Арханитов, племя Паураков и Наэльфиров. И им оставлен был Арвеал, когда Извечный Господь Наш ушёл-за-грань. Начала мира сего были во власти их и истекающие из них Силы служили им. Но устремились они вверх, на пути своём покоряя всё и вся. Властолюбие!
Голос чтеца прокатился по заполненной аудитории раскатом первого весеннего грома, которого всегда пугались крестьяне, эхо ударилось о стены и скользнуло в огромное окно, раскинувшееся над возвышением трибуны.
Нет, что-то изменилось с уходом мэтра Синга. Как бы ни старалась, она не могла отогнать подозрительных мыслей. Подобно искусительным язычкам адского пламени, которые теперь служили ей, они пробирались всё глубже, вкрадчиво шепча и окутывая разум. Но ведь это были её, не чужие мысли. Что же происходит?
Адам, мой Адам... Ты ведь не успел договорить…
– Рождались и возвышались великие волшебники, имеющие Зерно, одной мыслью своей уничтожавшие горные гряды и создававшие себе слуг из пустоты. Рождались и восходили непобеди¬мые воители, имеющие Зерно, чья плоть не знала ни боли, ни ран, и чьё оружие искало себе достойного врага, – экзарх повысил голос и на мгновение замолчал, вновь наслаждаясь задрожавшей в напряжении тишиной. – Брат поднялся на брата, границы их империй стали тесными, и, внемлите – Алчность!!
Новики поглощали всё услышанное и всё увиденное с жадностью. Уже на третий день после прибытия они вовсю ломали языки, вспоминая всеобщий. На других языках и наречиях в школе мало кто говорил – того требовало незыблемое правило. Все трое казались смышлёными, хоть и неотёсанными. Нария удивлялась сама, когда общеизвестные вещи вызывали у них восторг. Чего уж говорить об «Истоках» великого раба этого мира, тем более что читает их не кто-нибудь, а уполномоченный священным Синодом экзарх!
Тем временем он приблизился к последнему греху, за который теперь все живущие Арвеала терпят Казни Его:
– Империи Старших устремились по четырём сторонам света, проникли вглубь земли и вознеслись над небом. Братоубийственные войны смолкли, захлебнувшись помесью кровей, и только самые яростные и ненасытные продол¬жали вести их. Но! – священнослужитель явно чувствовал себя одним из Пилигримов, что повсеместно несли свет истинной веры после Вмешательства. – Годы сливались в столетия, столетия покорно ложились фундаментом, стол¬пами для лестницы, по которой носящие Зерно поднялись к вершинам существования. Они больше не хотели жить в простом бессмертии. «Кто, как не мы сделаемся новыми богами?» – подхватывали ветра голоса тех, что забыли своего Бога и нарекли себя божествами мира сего. Гордыня!
Все молчали. На секунду показалось, что недолгая тишина между изречениями священника приобрела какой-то свой собственный голос, загудела на¬тужно, словно проснув¬шееся за горизонтом землетрясение.
– И опустели храмы Старших… Оскудела земля всякая. Живительные реки скрылись от взгляда златоликих близнецов. Неруши¬мые скалы падали оземь, огонь из недр мира рвался наружу и умерщвлённые становились новым покровом. Грянула битва! Великая и мерзкая брань за власть над всем и вся, сотворённым Им. Война, длившаяся много веков до Вмешательства Его…
Внезапно чей-то взгляд неимоверной тяжестью лёг на плечи. Нария вздрогнула, скосив глаза на внемлющих экзарху новиков. Они сидели спокойно, не шелохнувшись, ожидая продолжения.
Взгляд был настолько тяжёлый, что девушка не удержалась. Медленно обернулась, чтобы не привлекать к себе внимание. Но уже в следующий миг она позабыла обо всём. Дыхание затерялось где-то в горле, вталкивая обратно рванувшийся из лёгких крик. Нария вздрогнула, будто порываясь вскочить и убежать из переполненной аудитории.
Выше по рядам сидели такие же парни и девушки, но облачённые в тёмные одеяния. Их наставник отсутствовал. Как и все, они не отрываясь смотрели на священнослужителя, многие вполголоса стали переговариваться, когда тот закончил. Вроде бы ничего странного, но…
Сиддэя!
Девушка сидела неподвижно, ни дать, ни отнять – изваяние, сотворённое из тёмного серого камня. Рядом застыл парень постарше, такой же мрачный и пугающий. В глазах аколитов-некромантов зияла сама смерть, бесцветная, устрашающая купель, но никто не видел этого. Никто, кроме Нарии, на которую были обращены пронзающие душу, нечеловеческие взгляды.