Отражение себя
Пролог
Сегодня был особенный день.
Я понимал это даже во сне, ибо каким-то чудом сумел проснуться аж за полчаса до звонка будильника. Обычно всё наоборот- будильник звонит, а я продолжаю спокойно дрыхнуть ещё как минимум с полчаса. Пока мама или папа не позвонят и не разбудят меня. Вот тогда начинается аврал- вскакиваю, быстренько запихиваю в себя пару бутербродов, если остаётся время, чищу зубы, если- нет, закидываю в рот пару жевательных подушечек и бегом сваливаю из дома.
Но, как я уже упоминал, этот день был особенный. И подсознание выкинуло свой дурацкий фокус, заставив меня открыть глаза за полчаса до намеченного мной срока пробуждения.
Ну, ничего страшного. Надо же хоть раз за последние три месяца прийти на работу вовремя...
Даже не вовремя- раньше! Обычно-то я заваливаюсь на хату, гордо именуемую лабораторией, предпоследним, но никто пока не посмел укорять меня за мою несобранность. Потому что некому. Отругать меня может лишь научный руководитель- Муслимов Андрей Анатольевич, которого мы все звали просто Анатолич, но к моменту моего прихода он ещё читает лекции в институте. Пару раз он засылал к нам свою ассистентку- второкурсницу Наденьку, чтобы она проверила, чем там в его отсутствие занимаются два остолопа-лаборанта и подопытный крыс, должность которого я и занимаю, но строгая, вредная и глупая блондинка Наденька к своему неудовольствию не имела в нашем коллективе никакого авторитета и в три глотки посылалась куда подальше. Шеф, конечно же, отчитывал нас за такое неуважение к слабому полу, призывал к порядку и брал со всех клятвенное обещание «больше не маяться на рабочем месте хернёй, а работать». Мы дружно кивали, изображали раскаяние и обещали трудиться в поте лица те четыре часа, на протяжении которых шефа обычно не бывает на месте.
Впрочем, легче было обещать трудиться, чем действительно найти себе хоть какое-нибудь занятие. Поэтому на следующее после разноса утро мы всё так же предавались безделью. Какую-то активность изображал лишь я. На смазанную вазелином голову мне натягивали подобие лётного шлема времён Великой Отечественной, из которого во все стороны торчали примерно двадцатисантиметровые толстенькие провода-антенны, а затем заставляли проходить множество всяких тестов, смотреть видео, слушать музыку, что-то мастерить и сочинять. Или же просто давали физические нагрузки- аэробные или силовые. А два лаборанта в это время пялились в свои мониторы и следили за процессом снятия показаний с моего мозга. Между делом один чатился, а другой зависал в браузерной он-лайн игре. Причём общение в чатах и игра требовали от них гораздо большей концентрации, чем их основная работа. Лишь когда не задавался какой-нибудь из тестов, эти двое отрывались от своих «основных» занятий и просили меня повторить всё под их неусыпным наблюдением, внося незначительные коррективы.
В общем-то, работёнка у меня не пыльная и не занудная. Бесит только этот дурацкий шлем. Если намазать мне лицо ещё и гуталином, то тогда я точно превращусь в вылитого растафарианца. А что, какие-никакие дреды уже имеются...
Неожиданно я поймал себя на мысли, что буду скучать и по этому клоунскому шлему, и по шуточкам, которые он порождал.
Да, буду скучать. Но ничего не поделаешь- трёхмесячный труд завершится сегодня. А ещё через пару недель я получу остаток своего гонорара и отправлюсь на поиски нового места работы. Буду заниматься какой-нибудь ерундой- торговать или батрачить. На большее двадцатитрёхлетнему бездельнику без достойного образования и профессии рассчитывать не приходится.
Но у меня ещё оставался один день. Последний. Сегодня я должен буду увидеть в экране монитора свою точную цифровую копию. По-идее- разумную и мыслящую, обладающую определённым багажом воспоминаний, моих воспоминаний, и специфическим характером. Тоже моим.
Конечно же, никто всерьёз не рассчитывал, что моя цифровая реплика на самом деле будет разумна. Просто хотели сделать её как можно более человекоподобной. Реакции моего двойника на внешние раздражители должны быть приближены к человеческим, фразы- осмысленными, живыми. Ответы на заданные ему вопросы должны опираться на мой небогатый жизненный опыт.
В идеале при сетевом общении мой двойник должен быть неотличим от меня самого.
Уж неизвестно, зачем скромной конторе под громким названием «Ambassador Technology» понадобилась такая навороченная псевдоразумная программа, но деньгами и оборудованием, как компьютерным, так и медицинским, она проспонсировала моего шефа довольно щедро. Даже обеспечили поддержку в виде консультаций со стороны светилы в области новомодной науки нейропсихологии, который, собственно говоря, подключал к серверу и настраивал вместе со своим ассистентом все эти психоматы, электроэнцефалографы, эхоэнцефалографы и кучу ещё всяких разных «-графов», которые неусыпно следили за мной, пока я носил на голове шлем. И не просто следили- копировали частицы меня в сервер, чтобы потом наш шеф смог бы прицепить к ядру написанной им программы новые данные.
Я собирался внутри гудящего множеством куллеров корпуса сервака из множества разных кусков.
Как паззл...
Или монстр Франкенштейна. Только его слепили из частиц плоти, а меня- из обрывков воспоминаний, инстинктов и скрытых желаний.
Интересно, что получится?
И получится ли вообще?
И получу ли я премию, если эксперимент удастся?
Ну, сегодня всё и узнаю.
Только сначала надо вылезти из постели...
Глава 1
Чуда не случилось- я всё-таки пролежал в кровати до звонка будильника, выставленного на десять часов.
Валяющийся под кроватью мобильник разразился пронзительным, отвратным писком, способным пробудить и мертвеца. Такой звук уже с самого утра напоминает мне, как же мерзок мир, если приходится вставать по звонку будильника...
Потянувшись и сонно зевнув, я выскочил из тёплой, уютной постели на холодный пол своей комнаты. Взял со стоявшего у изголовья кровати стула светло-синие джинсы, поочерёдно прыгая на то на одной, то на другой ноге, влез в них. Натянул серую футболку, отыскал носки и тапочки. Расправил одеяло, взял с кресла покрывало, расстелил его поверх.
Складывать диван-кровать я считаю излишним. И не занимаюсь этим уже лет десять. Как и уборкой комнаты. Так, пылесошу иногда. Остальное- не мужское дело.
Даже с размерами комнаты в плане уборки мне очень повезло. Водить щёткой пылесоса по полу приходится не дольше минуты: на двенадцати квадратных метрах особо не разгуляешься.
Мебели у меня почти нет. Кровать, стул у изголовья, заваленное скомканной одеждой кресло между кроватью и низкой тумбой занимали всю длину одной стены. У другой, в углу у окна, стоял компьютерный стол со старенькой машинкой. Кроме этих предметов интерьера, в комнате больше не было ничего.
Впрочем, мне ничего больше и не требовалось. Никогда не понимал людей, стремящихся к комфорту во всём и окружающих себя всяким лишним хламом. Не понимал и немного презирал.
Одевшись, я вышел на кухню и в кои-то-веки приготовил себе полноценный завтрак из трёх яиц. В квартире никого- родители уже на работе, скоро будут звонить и будить. Но сегодня их ждёт приятный сюрприз- я отвечу с первого раза.
Поставив тарелку в пустую раковину, я перешёл в ванну.
Почистив зубы, я ополоснул лицо холодной водой и уставился на своё отражение в зеркале. Вроде бы ничего, только рожа уж слишком заспанная, а потому немного опухшая. В нормальном состоянии выглядит она немного по-другому- щёки впалые, карие глаза смотрят проницательно и устало, острые скулы обтянуты бледной кожей. Раньше у меня были длинные тёмные волосы, но мне пришлось их состричь до длины сантиметра в два-три. Чтобы не больно было натягивать прорезиненный шлем и не слишком долго приходилось бы сушить голову после того, как я смываю с неё остатки вазелина.
Налюбовавшись на своё отражение, я хлопнул себя по щекам, прогоняя остатки сна, и вернулся в свою комнату, где подобрал и запихал в карман джинс мобильник.
В коридоре, в прихожей, я накинул на себя темно-зелёную брезентовую ветровку с капюшоном, запихал ноги в серые кроссовки с вечно завязанными шнурками, нашарив в кармане ключи, вышел из квартиры.
Нажимая кнопку вызова лифта, подумал, что сегодня на работу я приеду даже раньше обычного...
Лаборатория располагалась в съёмной однокомнатной квартире на третьем этаже панельного дома в районе метро Ветеранов. Единственными требованиями, которые выставил наш шеф к помещению, были- наличие выделенного канала в сеть, стальной двери и сигнализации. После двухдневных поисков подходящая квартирка была найдена. В ней действительно была сигнализация, железная дверь, провод от провайдера и даже четыре стула. Остальную мебель- три школьных парты, диван и стеллаж- пришлось довозить самим из кладовой института, где преподавал Анатолич, и самим же затаскивать всё на этаж. А всякую мелочь вроде чайника, чашек, тарелок, микроволновки и подобного мы припёрли на добровольных началах из своих домов. Каждый взял что мог.
От этой обязанности был освобождён лишь я. После переноса меня в сервер и пары недель, когда я буду нужен «на всякий случай», моя часть работы заканчивалась. Остальным же придётся возиться с моим двойником, доводя его до ума, ещё очень и очень долго. Но уже без меня.
Я долго думал, почему же в качестве первого цифрового человека Андрей Анатольевич выбрал именно меня. С двумя лаборантами и ассистенткой всё понятно- парни его студенты, девушка- его студентка и любовница. Но по каким критериям отбирался подопытный крыс? Я спрашивал. Шеф в ответ заявлял, что ему нужен был человек с активным правым, творческим, полушарием. Я же был левшой и под этот параметр подходил идеально.
Но казалось очень странным, что Анатолич позиционировал это условие как наиболее существенное.
Конечно же, я понимал желание шефа сотворить не просто бездушную реплику человека, но и наделить её изюминкой, которой в этом случае стала моя склонность к способу мышления, задействующему не только логику, но и интуицию. Однако всё не могло объясняться так просто. У себя в институте шеф легко мог найти кучу творческих и по-настоящему одарённых людей среди студентов как вечерних, так и заочных форм обучения, свободных по времени и желающих подработать.
Я же был человеком со стороны и вписался в эксперимент вообще случайно.
В феврале месяце в павильоне метро Техноложки я повстречал давнего приятеля из своего двора, переехавшего куда-то на другой край города. Тот направлялся после занятий домой вместе с одним из лаборантов шефа- Костиком. По случаю встречи мы завернули в кафе, где за кружкой пива Костик и поведал мне о планах Анатолича оцифровать человека. Приятель тут же выдвинул на эту роль мою кандидатуру, заодно выдав мою леворукость. Выдвинул в шутку, но Костик заинтересовался и предложил мне побеседовать со своим научным руководителем.
Предложение показалось любопытным, и через двадцать минут мы с Костиком уже ждали Анатолича на территории Технологического института среди лабиринта мрачных, грязно- желтых корпусов. Пришёл какой-то низенький, тощий, несуразный тип, закутанный в толстенное коричневое пальто. На длиннющем носу сидели огромные очки с круглыми, бинокулярными линзами, увеличивавшими блеклые голубые глаза этого типа раза в два. Ещё более несуразным его делала красная шапка с олимпийскими кольцами на лбу и помпоном на шнурке. Тип спросил, учусь ли я, где работал, в какие кружки ходил в детстве, имею ли спортивные достижения и встречаюсь ли я в этот момент с какой-нибудь девушкой? Если- да, то влюблён ли я в неё?
Сказать, что вопросы меня заинтриговали,- не сказать ничего. Я был сражён наповал. И честно поведал о своих неудачных попытках поступить, обширном трудовом стаже в качестве грузчика, продавца, подсобника, снова продавца, строителя, озеленителя и наконец опять же продавца. Припомнил несколько походов в кружок радиолюбителя, рассказал о двух годах в старших классах, проведённых в спортзале за выколачиванием пыли из боксёрской груши. Последнее время с личной жизнью у меня было никак- я признался и в этом.
В тот же миг мне был предложен скромный аванс, который уверил меня в серьёзности намерений этого типа.
Через неделю, затраченную на превращение квартиры в лабораторию, мы приступили к работе.
А вскоре я нашёл ответ на мучивший меня вопрос- почему я. Всё было очень просто- Анатоличу требовалась посредственность. Ему не нужен был кто-то умный, яркий и выдающийся. Первым цифровым человеком должен был стать самый обычный парень. Не слишком смышлёный, но и не тупой. Не слишком усердный и усидчивый, но и не бросающий всё при первой же неудаче. Не смельчак, но и не полная размазня. Достаточно независимый, но являющийся частью общества и стремящийся наладить новые контакты. Обладающий потенциалом для развития, но не использующий его на все сто...
На роль усреднённого человека подходил любой. Таких вокруг- миллиарды.
Но подвернулся именно я.
Мне повезло оказаться в нужном месте в нужное время и удовлетворить заскок шефа насчёт активности творческого полушария мозга...
Проглотив обиду, я продолжил работать. А потом и вообще забыл свои глупые мысли. Отношения со всеми у меня складывались более-менее ровные, и никто пока не посмел обозвать меня посредственностью. С лаборантами мы были почти что друзья, для Анатолича оскорбить кого-нибудь было просто немыслимо, ну а Наденька обычно предпочитала глубокомысленно отмалчиваться, боясь показаться дурой.
...Выйдя из метро на Дачном проспекте, я потопал через дворы по апрельским лужам в сторону улицы Танкиста Хрустицкого.
Добираться до лаборатории было очень удобно- от выхода со станции до панельной шестиэтажки всего десять минут прогулочным шагом. По пути в подвале жилого дома попадается магазинчик, в котором можно запастись хавчиком на обед. Если задерёт есть разогретые в микроволновке полуфабрикаты и захочется обычного домашнего борща, рядом есть кафешка.
Да и вечером после работы можно просто посидеть там втроём за кружкой другой пива. Анатолич с Наденькой к нам, конечно же, не присоединялись никогда, но оно и к лучшему... В присутствии шефа мы не могли чувствовать себя свободно, а наш второй лаборант- любитель онлайновых игр Сергей aka Пиксель- так и вообще при Анатоличе робел и вёл себя по-подхалимски, поддакивая каждому его слову. А всё потому, что Пиксель разбирался в программинге гораздо лучше Костика и сумел оценить всю сложность написанного шефом кода. С тех пор фигура шефа начала внушать ему благоговейный ужас.
Но даже Пиксель, несмотря на весь свой трепет перед мощью интеллекта Анатолича, не слишком сильно уважал его как личность. Мы все признавали и ценили шефа за его профессионализм, вежливость и доброту, но, признаться, не воспринимали его как своего, как мужика. Уж слишком тщедушным и слабым тот был. Вечно себе на уме, витает где-то в облаках. Не умеет приструнить зарвавшегося студента и на любую грубость отвечает растерянным молчанием.
В какие-то моменты Анатолич казался мне откровенно жалким.
По-настоящему шефа уважала лишь Наденька. Уж неизвестно почему... Однако слухов и споров такая её преданность породила немало. Вопрос «сколько сантиметров» был самым популярным в студенческой среде и задавался ей довольно часто, но она хранила этот секрет, как шпион хранит государственные тайны. Словно от того, проболтается она или нет, зависела её жизнь...
Дойдя до центральной парадной, я набрал на домофоне код. Лифта не было- приходилось подыматься пешком. Стены грязной парадной были исписаны идиотскими, а зачастую похабными надписями. Их стирали, но они с завидным постоянством появлялись вновь благодаря стараниям живущего прямо под нашей лабораторией старшеклассника и кучке его прыщавых дружков- любителей пить пиво по парадным и горланить песни под расстроенную акустическую гитару.
Затаскивая вместе с лаборантами на третий этаж мебель и оборудование, я удивлялся, почему бы не использовать под лабораторию какой-нибудь из пустующих кабинетов на территории института. Там и охрана есть, и офис нашего нанимателя рядом. И вообще, там было бы удобнее... Но шеф тогда сослался на какие-то проблемы с администрацией института. Не внесли ясности и лаборанты- они были не в курсе хозяйственных дел Анатолича.
На лестничной площадке третьего этажа четыре двери. Две с одной стороны лестницы, две- с другой. Мне нужна первая справа- массивная, тёмно-красная, с глазком.
Вдавливаю кнопку звонка, раздаётся пронзительная трель.
Жду.
Никто не открывает.
Достаю из кармана мобильник, смотрю на часы: половина одиннадцатого.
Никто и не откроет. Рабочий день у нас начинается с одиннадцати. Именно в это время приезжает пунктуальный Пиксель и отпирает дверь. Ключи есть лишь у него и у шефа. Следом за Пикселем, обычно с опозданием в десять минут, подтягивается Костик. А уже за Костиком- я.
И чего это мне приспичило припереться в такую рань? Думал, что сегодня особенный день и все должны приехать пораньше?
Ну, да, для меня-то он особенный, а вот для остальных- рядовой. Их ещё ждут месяцы кропотливой работы по отладке и настройке программы.
И чем теперь заняться? Пойти прогуляться или остаться караулить Пикселя?
Выбираю второе. Спускаюсь к окну на площадку между третьим и вторым этажом, включаю на телефоне «червя» и приступаю к игре.
Через десять минут начинаю испытывать жгучую ностальгию по оставленному дома плееру.
Может, позвонить кому-нибудь, поболтать? Денег на счету- завались. Не обеднею...
Наверху щёлкает замок, соседняя с нашей дверь- обычная, деревянная- приоткрывается.
Вот интересно, кто живёт в этой квартире? А то за три месяца мы как-то не завели знакомств с жильцами нашего этажа. Удалось перекинуться парой слов лишь с бабулькой из верхней квартиры да со старшеклассником из нижней. Жильцы парадной, в принципе, знали, что у нас тут что-то вроде офиса компьютерной фирмы, но с расспросами не лезли. Наша квартира обычно сдавалась кому ни попадя под офисы и склады различных полу-криминальных контор, так что соседи были отучены любопытствовать. Они уже были безмерно рады тому, что нас ещё ни разу не штурмовал ОМОН...
Из двери выходит милое существо лет двадцати в серых спортивных штанах, чёрной курточке поверх белой футболки и в домашних тапочках на босу ногу. В одной её руке ключ, в другой- мусорный пакет.
Странно, но любвеобильный Костик должен был знать о живущей по-соседству красавице. Как же он мог упустить её из виду? Не в его правилах не знакомиться с симпатичными девушками.
Девушка коленом захлопывает дверь, прячет ключ в карман куртки, шагает на первую ступень. И только тут наконец замечает стоящего на лестничной площадке незнакомого парня, уткнувшегося в свой телефон.
Вздрогнув от неожиданности, она смотрит на свои ноги, явно коря себя за внешний вид, но смело продолжает спуск вниз. Проходя мимо, девушка кидает на меня быстрый, смущенный взгляд.
Отрываться от своего телефона я не стал. В самом деле, не пялиться же на неё. Как-то это неприлично. Вдобавок за взглядом в лицо должны последовать слова, а сказать мне нечего. Кроме банального «привет».
Когда она проходит мимо, я всё же гляжу на неё более пристально. Украдкой. И первоначальное впечатление подтверждается. Девушка действительно симпатичная. Черты не то чтобы очень правильные, но из них складывается выразительное, запоминающееся лицо, притягательное именно своим несовершенством. Форма его груба и лишь отдалённо напоминает овал, нос чуть вздёрнут, губы- пухлые. Крашеные в чёрный цвет волосы подстрижены довольно коротко, правый глаз скрывает косая чёлка. Сами глаза- карие, чуть раскосые. В её роду явно был выходец с Востока, но его кровь почти растворилась в европейской.
Лёгкими шагами девушка спускается вниз, хлопает парадная дверь.
Через две минуты она открывается вновь, и парадная наполняется звуками шагов. Но какими-то медленными, словно бы нерешительными.
Девушка поднимается, держась одной рукой за перила. И действительно никуда не торопится.
Дойдя до меня, она останавливается и неожиданно произносит:
-Привет.
Голос у неё мягкий, но с едва слышимой хрипотцой.
Опа...
И к чему бы это?
Отрываюсь от игры и с растерянным выражением лица отвечаю:
-Привет...
-А ты ведь из соседней квартиры?-Указывает на дверь лаборатории.-Вы там у себя компьютеры собираете?
-Ну... не совсем.-Решаю выпендриться и заявляю:-Мы там ведём научные разработки в области информационных технологий.
Девушка впечатлилась. Покраснев и потупив взгляд, она протягивает мне руку:
-Оля.
Для девушки жест странный. Но делать нечего- пожимаю руку. Представляюсь:
-Митя. Э... то есть Дима.
-А я только позавчера сюда переехала. Слышала, как вы там у себя всё время о компьютерах говорите.
Слава советским строителям! Только они умудрялись делать стены из картона.
Только что же ещё она могла слышать? До трёх дня разговоры у нас обычно носят неформальный характер и выражаемся мы, мягко говоря, фривольно.
Выдавливаю из себя:
-Да...
Покраснев пуще прежнего, Оля спрашивает:
-А ты можешь мне помочь?
-Смотря в чём.
-Мне надо мой ноутбук к интернету подключить. По телефону мне объясняли, но я ничего не поняла. А в этом городе я ещё никого не знаю.
Гордо улыбаюсь и небрежно кидаю:
-Да легко.
-Отлично!-Оля радостно хлопает в ладоши и бежит вверх по лестнице.-Тогда пойдём.
Уф... теперь главное не облажаться...
Поднимаюсь на этаж, прохожу в открытую ей дверь, попадая в тесный, тёмный коридор. Он тянется чуть вперёд и выходит в заставленную коробками комнату. Налево от входной двери- кухня. При входе за пустующей вешалкой стоит тумбочка с древним кнопочным телефоном, перед ней- низкий табурет с обитым красным бархатом седалищем.
-Садись.-Оля указывает на табурет, включает свет, прикрывает за собой дверь. Но на замок её не запирает.
Усаживаюсь на табурет, отчего колени поднимаются до уровня груди, принимаюсь выискивать взглядом кабель витой пары. Почему-то его нигде не видно.
Тем временем Оля, не снимая куртки, забегает в комнату и возвращается с открытым, загружающимся ноутом. Вручает его мне, снова убегает в комнату. И приносит черный тонкий провод с, я не поверил своим глазам, карточкой модемного доступа!
Невольно расплываюсь в широченной улыбке и ехидно спрашиваю:
-А где это ты такую карточку нарыла?
Хмурится:
-А что с ней не так?
-С карточкой всё нормально. Просто я не думал, что в наше время кто-то ещё на такой мазохизм подписывается.
-Ну...-Мнётся, краснеет.-Мне просто почту проверять надо. Вот я и подумала, что по модему проще будет и дешевле...
Форточки наконец полностью загружаются в свою седьмую версию.
Вздыхаю, вынимаю шнур из телефона, вставляю в ноут и принимаюсь за давно забытые манипуляции по настройке модемного доступа. Немного потыкавшись по опциям соединения, беру карточку, ввожу номер телефона и код.
Дозвон, сопровождающийся треском и писком.
Открываю браузер- выскакивает поисковая строка. Отодвигаю телефон, ставлю ноут на тумбу, разворачиваю его и гордо демонстрирую Оле плоды своего труда.
Более счастливого лица я в жизни не видел!
-Ой, спасибо, Митя!-Она подпрыгивает, вскрикивает, хлопает в ладоши.-Ты не представляешь, как ты меня выручил!
Чувствую себя как минимум победителем математической олимпиады. Раздувшись от гордости, мямлю:
-Да что там... Сущий пустяк... Ты даже не представляешь, как тебе придётся мучиться. Если что, просто заходи к нам, мы тебе машину с нормальным каналом выделим.
-Ага, обязательно.-Оля снимает куртку, вешает её надо мной- я невольно кидаю взгляд на её грудь, оказавшуюся совсем рядом с моим лицом, и вдыхаю свежий, естественный аромат тела. Она предлагает:-А давай я тебя чаем угощу.
-С удовольствием. Я сегодня чего-то рановато приехал, а мои коллеги пока ещё не подтянулись.
-Вот и посидишь пока у меня.
Оля улыбается мне и проходит в кухню.
Да, не зря я сегодня так рано встал. Права поговорка...
Захожу в тесную кухню. Прямо напротив входа стоит белый квадратный стол. Под ним две табуретки. Вынимаю одну и присаживаюсь.
Тем временем Оля наполняет чайник, ставит его на подставку, включает, вынимает из сушилки над раковиной две маленькие чашки, кидает в них по пакетику чая. Переносит чашки и сахарницу на стол. Встаёт спиной к столешнице, смотрит на меня.
Молчу, думаю, как бы завязать разговор. Пожалуй, много думать вредно- открываю рот и одновременно с ней пытаюсь что-то спросить. Оба умолкаем и ждём друг от друга продолжения начатых фраз.
Улыбаюсь уголком рта и говорю:
-Давай лучше ты. Я что-то забыл, о чём хотел спросить.
-Да... я просто хотела узнать, ты из такой чашки будешь пить или тебе побольше дать?
Придирчиво осматриваю чашку. Наконец выношу вердикт:
-Конечно, из такой. Хлебать чай из кружки в четверть литра- значит не уважать этот благородный напиток. Заваривать чай в кружке тоже не очень-то принято, но,-поднимаю ярлычок на верёвочке,-Эрл Грей- такой чай просто так не испортить. Мой любимый, кстати...
Она приятно удивлена моим изысканным вкусом. Спасибо, мама, спасибо, папа. Приучили меня хоть к чему-то хорошему...
Неловкость моментально проходит и далее следует обычная беседа только что познакомившихся молодых людей.
Чем занимаешься? Откуда ты? Учишься? Работаешь? Кем? Как отдыхаешь? Какую музыку слушаешь? И так далее...
Она сидит на второй табуретке, мы маленькими глотками попиваем чай.
Я пытаюсь показаться серьёзным, оставить о себе благоприятное впечатление. И при этом не слишком завраться... Моментами иронизирую, со сложных вопросов соскакиваю и больше спрашиваю, чем отвечаю.
В общем, беседа задалась.
Через пятнадцать минут я уже знаю, что она приехала из Зеленогорска поступать ни много ни мало в Государственный Университет на специальность переводчика. Запасным вариантом был педагогический университет имени Герцена. Квартира эта принадлежала давним друзьям её матери, которые до осени укатили в Хохляндию и великодушно разрешили своей крёстной пожить в ней. Дабы девочке не приходилось мотаться на электричке из Зеленогорска в Питер на подготовительные курсы туда и обратно трижды в неделю, тратя на поездку в одну сторону аж три часа. У себя в городке Оля уже успела закончить педагогический колледж и год проработала няней в детском саду. В будущем мечтала преподавать английский и японский языки. Музыкой особо не увлекалась, предпочитая ей театры и музеи. На досуге читала. В основном, классическую литературу.
Обо мне же она узнала, что я «много» и «усердно» трудился в области продаж медиапродукции, постигал премудрости складского учёта, занимался ремонтом квартир и благоустройством парков и торговал сотовыми телефонами. Работал я, чтобы определиться с выбором своего жизненного пути и точно понять, кем мне стать в будущем. Рассказал я и о том, что в данный момент служу образцом для псевдоразумной человекоподобной программы. Сей факт немало заинтересовал Олю, но вдаваться в детали я не посмел, боясь наплести всякой чуши. Упоминание слов «коммерческая тайна» заставило её прекратить расспросы.
Девушка мне понравилась. Очень. Общительная, живая, целеустремлённая, она не может не нравиться.
Однако во время этого разговора я начал теряться. Рядом с ней я выглядел каким-то ушлёпком. И начал сомневаться, а достаточно ли я хорош для неё? Когда она поймёт, что я не больше, чем никто, что я всё многократно преувеличил и приукрасил?
У меня не было никакой цели или даже мечты, я был ленив, активно предавался нездоровому образу жизни. И что мне делать с такой позитивной, яркой и умной девушкой? Пригласить её в кафе и проявить там себя во всей красе? Пойти с ней в клуб и заставить слушать музыку, от которой у неё волосы встанут дыбом? Затащить на футбол, после или до которого мои дружки-придурки попытаются разбить головы фанатам вражеской команды?
В любом случае, мне или ей рано или поздно станет некомфортно рядом с друг другом. Мы просто-напросто люди из разных миров. Я живу на дне и не хочу подниматься вверх, она же стремится к небесам и обязательно их достигнет.
Нас не может объединять ничего.
Кроме постели...
Что, впрочем, тоже было бы неплохо...
-О чём это ты задумался, Митя?-отрывает меня от моих мыслей Ольга.
-А... это...-Сразу и не нахожу, что ответить. Потому что никак не могу понять, как же мне теперь вести себя дальше.
Флирт или естественность?
Точнее, постель или дружба?
А может ли быть между парнем и девушкой дружба? Лет до тринадцати- да, после- сомневаюсь...
Выбираю нечто среднее между флиртом и естественностью и отвечаю:
-Да вот, думаю, как же жаль, что через пару недель моя работа тут заканчивается и я больше сюда не приеду.
Это своеобразная проверка. Жду её реакции.
Дожидаюсь и ощущаю себя последней скотиной. Она искренне расстроена и не знает, что сказать. Погрустнела, вроде бы, даже обиделась... На меня! За мои слова! За то, что обещал через две недели исчезнуть навсегда!
Боже мой, да она же ещё дитя. Она совсем невинна и неопытна. Пригласила меня без всякой задней мысли к себе домой, поддерживает разговор, старается завести более тесное знакомство. Похоже, я ей действительно интересен.
Только не пойму, в каком качестве...
Надо бы выяснить. Но как можно более деликатнее. А с тактом у меня, к сожалению, дела обстоят сложно.
Оля сжимает губы, спрашивает:
-И ты никак не можешь задержаться подольше?
Мотаю головой.
-Блин...-Обиженно надувает губы.-Первый человек, с которым познакомилась в этом городе, и тот уже собирается куда-то исчезнуть.-Улыбается.-Хорошо хоть, что не прямо сейчас.
Становится как-то легко и хорошо.
От необходимости отвечать меня спасает скрип металлической двери нашей лаборатории. После чего раздаётся глухой удар. Удар сопровождается громким бранным словом- емкой характеристикой женщин чересчур лёгкого поведения.
Пиксель! Убью гада!
Вскакиваю, лепечу:
-Это мой коллега. Он там вечно башкой о полку в коридоре стукается.
-Ага. Вчера то же самое было. Он так ругался, что даже разбудил меня.
-Больше не разбудит,-обещаю я. Задвигаю табурет под стол. Нехотя начинаю прощаться:-Ну... мне пора. Если что понадобится- заходи. Всегда буду рад помочь.
Оля игриво смотрит на меня:
-Я это учту.
Она провожает меня до двери. Когда я выхожу, произносит:
-Может, я ещё загляну к тебе.
Дверь закрывается, щёлкает замок. А я стою улыбкой имбицила и тупо пялюсь в стену.
Снова раздаётся ругательство. Я выхожу из ступора, тяну за ручку нашей двери. Запереть её Пиксель ещё не успел. Сам он стоит в коридоре, освещённым лишь дневным светом, льющимся сквозь дверной проём из окна комнаты справа от него. Щиток с кодовой панелью от сигнализации открыт, и Пиксель аккуратно стучит указательным пальцем по клавишам с цифрами.
Ростом Сергей почти под два метра, но очень тощий и нескладный. Больше всего он похож на скелет. Очень тощий скелет. Кажется, под тяжестью головы, посаженной на тоненькую шею, вырастающую из узких плеч, он вот-вот переломится пополам. Наверное, именно из-за головы он ходит, всё время раскачиваясь из стороны в сторону и задевая всё, что попадается на пути.
В принципе, можно было бы считать Пикселя даже симпатичным, если бы его лицо не было таким худым. И если бы он почаще расчёсывался и вовремя стригся. Прямо сейчас его причёска напоминает воронье гнездо.
Свою кличку он получил за очки с линзами прямоугольной формы в чёрной пластиковой оправе.
Одет он в чёрный свитер, серые джинсы и зелёные кроссовки. Обычно на улице в ветреные дни одежда колыхается на нём, как слабо-натянутый парус.
Пиксель закрывает щиток, поворачивается ко мне и орёт:
-Митёк! Какого хрена ты сегодня так рано? Или это я опоздал?-Он хлопает себя по лбу.-Часы что ли на час вперёд перевели?-Хмурится и сводит брови.-Или их должны переводить на час назад? И, вроде бы, я уже менял время. Какого же хрена?..
-Потише ты,-шиплю я на него. Пиксель всегда орёт во всю глотку, как старый дед, хотя со слухом у него полный порядок. Закрываю дверь, прошу:-И не ругайся.
-А чё такое? Гулял вчера где, а теперь голова гудит? Угадал?
Снимаю ветровку, вешаю её на вешалку с полкой над крючками, о которую постоянно бьётся Пиксель. Кроме этой вешалки в коридоре больше ничего нет. Только ободранные кое-где обои салатового цвета и несколько обрывков проводов, висящих над дверью. Целых лишь два- провод от сигнализации, аккуратно прибитый к стене скобами, и сетевой кабель, тянущийся по полу в комнату. Коридор в длину метров шесть, а в самом конце поворачивает направо в кухню. Так же справа располагается и наша комната-лаборатория, вход в которую ровно посередине коридора.
Шёпотом отвечаю на вопрос Пикселя:
-Нет, не угадал.
Пиксель тоже переходит на шёпот:
-А чего ты шепчешь?
Указываю на стену слева:
-Соседи в той квартире жалуются на шум.
-А! Ну, тогда ладно.-Пикселю, конечно же, наплевать на соседей, и минут через двадцать он обязательно начнёт орать и материться по-новой.
К счастью, комнату можно закрыть на дверь и тем самым избавить Олю от необходимости слушать вопли этого парня. Вот никогда раньше не думал, что очкарик-отличник с факультета информатики может быть таким шумным и так грязно выражаться. Пока не познакомился со студентом четвёртого курса Пикселем. Он быстро избавил меня от стереотипов в мышлении, доказав, что даже за внешностью жуткого ботаника и пропащего геймера может скрываться полный раздолбай. Весёлый и беззаботный, способный поддержать разговор на любую тему.
Впрочем, иногда мне всё же казалось, что Пиксель немного не в себе. А в какие-то моменты я был уверен в этом на все сто. Как минимум раз в день мне приходилось напоминать себе, что Пиксель очень долго и плотно общался с компьютерами и что такие люди не могут быть совсем без странностей.
Раздаётся трель звонка. Дверь сразу же открывается и в коридор вваливается запыхавшийся, раскрасневшийся Костик. При виде меня он проглатывает заранее заготовленные слова, нагибается и упирается ладонями в колени, пытаясь отдышаться.
Костик с третьего курса и младше меня и Пикселя на год. В студенческой среде он имеет репутацию плейбоя, которая очень мешает ему знакомиться и приглашать к себе домой девушек из института. Потому он очень активно ищет живого общения с прекрасным полом на работе, пользуясь для этих целей чатами и сайтами знакомств.
Если честно, я не понимаю, каким же образом Костик смог заполучить себе столь грозную репутацию и что такого в нём находят девушки. Его внешность не впечатляет: рост- метр шестьдесят, немного полноват, кругловатое, смуглое лицо. Глаза- голубые, пшеничные волосы средней длины. О его типе лица говорят- мужественное.
Одет модно, кричаще-ярко- спортивная оранжевая куртка, синие джинсы, красные с белым кроссовки. От него за версту несёт дорогой туалетной водой.
Обретя способность говорить, Костик с придыханием произносит:
-Пиксель, ты совсем глухой, что ли? Я тебе ору-ору, а ты ноль внимания.-Разгибается, протягивает мне руку. Обменявшись со мной рукопожатием, спрашивает:-А ты, Митёк, откуда здесь? Неужели первым приехал? С какой радости?
-Кстати, да,-вставляет Пиксель.-Ты откуда нарисовался? Чего-то я не видел тебя на лестнице.
-А я у соседей гостил,-туманно отвечаю я. Пожимаю длиннющую руку Пикселя и пытаюсь затолкать его в комнату.-Иди включай технику, работать надо.
Пиксель упирается в косяк, выкручивает голову и с искренним недоумением замечает:
-Какой-то ты сегодня не такой... Приехал рано, работать рвёшься... Ты и в футбол гамать не будешь?
Партия в футбол с Костиком и Пикселем перед началом рабочего дня- это святое, но я больше волнуюсь о том, что может слышать и подумать о нас Оля.
-Буду,-шепчу я.
-Я- первый.-Костик снимает куртку и остаётся в клетчатой рубашке навыпуск.-Надо бы тебя надрать за вчерашние десять два.
-Размечтался,-тоном надменного профи произношу я и всё же вталкиваю упирающегося Пикселя в комнату.
Полную версию романа читайте здесь:
http://zhurnal.lib.ru/editors/i/iwan...niesebja.shtml