После покупки тридцати литров незамерзайки и двух ведер подшипников у PR-44 осталось 23 кредита. За каждый шаг, что он делал по направлению к своему дому, его процессор обрабатывал тысячи вариантов того, что он собирается сказать своей жене и трем детишкам.
«Если мы объединим наши вычислительные усилия и выстроим бюджет на зиму, уверен, этих денег хватит, чтобы протянуть до следующей получки».
Его ступни оставляли за собой на снегу ровные прямоугольные следы. Спустя пару кварталов, он свернул в фешенебельный район города Z-01. Бросив взгляд на свое отражение, в зеркальной стене стоящего справа от него небоскреба, он заметил, что на его макушке образовался довольно приличный сугробик снега. Он достал из встроенного в корпус бокового кармана промасленную тряпку и стряхнул угрозу ржавления на землю. PR-44 бережно сложил грязный кусок ткани, словно нечто бесценное, и еще раз осмотрел себя в стекле. Его взору предстал среднего роста робот, модели Prime, которая перестала соответствовать своему громкому названию уже много-много лет назад. Его прямые ноги с шарнирными суставами еле заметно тряслись от тяжести покупок, лежавших в капроновом рюкзаке цвета хаки у него за спиной. На матовой стальной груди, словно засохшая грязь, зияло пятно застарелой ржавчины. Немигающие глаза тускло светились сквозь пелену снегопада, чьи снежинки, крупные и серые как пепел, принялись выстаивать новый сугроб на его голове. Он не сразу заметил, что его рука продолжает крепко сжимать аккуратно сложенную тряпочку. PR-44 включил программу «Печаль».
«Один мой коллега с работы прожил несколько месяцев, питаясь только от поддержанных батареек, что выдают в приютах для нищих. Так вот, это я к чему…».
Он продолжил свое размеренное шествие к дому. Сустав на левой ноге тихонько поскрипывал в такт ходьбе. Вокруг семенили разномастные роботы, большинство с такими же загруженными заплечными мешками, как и у него. В огромной трубе над их головами время от времени раздавался звук проносившихся мимо доплер-поездов. Из динамиков будки-зазывалы раздалось объявление:
- В это великолепное время года нужно быть полностью готовым к любым неожиданностям! Обеспечьте себя и своих близких всем необходимым в магазине запчастей «Лишняя деталь»! «Лишняя деталь» - никогда не бывает лишней!
Зимний маркетинг всегда вводил процессор PR-44 в недоумение. Неужели рекламщики действительно верят, что зима такое чудесное время года? Если это так, значит у них серьезный сбой в программе, стоит обратиться в центр восстановления системы.
«Знаешь, дорогая, ты прекрасно знала на что идешь, когда регистрировала брак со мной. Так что терпи, голубушка…».
Лица окружающих роботов совершенно ничего не выражали. И хотя это было абсолютно нормальным явлением (ведь все они настроены информировать о своем состоянии голосовыми сообщениями), казалось, что сегодня у них особенно отрешенный вид. Кругом сияли мириады огней: фары автомобилей, переливающиеся разными цветами гирлянды на витринах магазинов, глаза прохожих. Не будь оперативная память PR-44 занята насущными проблемами, он бы мог счесть эту картину даже красивой. Мимо него проехал социальный бот:
- … высокий процент самоубийств в это время года. Городская администрация убедительно просит вас воздержаться от ликвидации себя и своих близких. Не создавайте проблем коммунальным службам….
PR-44 отложил одну из опций в самый низ таблицы вариантов. Поразмышляв еще немного, он переместил её на пару строчек выше.
«Слушай, зачем нам так много детей? Если сдать одного или парочку в утиль и получить деньги от продажи цветметалла, мы, наконец, сможем оплатить третьему учебу в колледже…»
Он прошел уже две трети пути. Фешенебельный район остался позади, это стало заметно по состоянию домов и возросшему количеству мусора на дороге. Казалось, снег усилился. Словно рой белых мух, он облеплял шагающих роботов, не способных почувствовать его касания. На бетонных стенах висели разномастные билборды: «Клеросин – лучшее средство против ржавчины!», «Респектабельное жилье в центре города! Дополнительные места подпитки в каждой комнате!», «Пользуйтесь услугами городского транспорта. Автоматизированные системы перевозки автоматов».
Внимание PR-44 привлек один из рекламных щитов. Он остановился, чтобы рассмотреть его пристальнее. Картинка, стилизованная под арт-деко, изображала женщину-робота с тремя детьми, стоящих в обнимку. Надпись под ними гласила «Тебя ждут дома, наш герой труда!». И хотя их лица как обычно ничего не выражали, художнику удалось передать радостное сияние, исходящее от них и, казалось, даже выходившее за границы картины.
PR-44 включил программу «Депрессия».
«Надо уметь довольствоваться тем, что имеешь».
До дома оставалась какая-то пара сотен метров. Пробиваться сквозь сугробы становилось все труднее, снегоуборочные машины в эту часть города не ездят. Немногочисленные роботы, снующие по улице, оставляли за собой ровные борозды. Если взглянуть на них с высоты птичьего полета, то может показаться, что они организованно вычерчивают какие-то знаки на земле.
«Помнишь, мы давали обет любить друг друга и в достатке, и, прошу сейчас обратить на это пристальное внимание, в нужде…?»
До крыльца оставалось пятьдесят шагов.
«Между прочим, могла бы, наконец, уже заиметь программу «Совесть» и самой отправиться работать...!»
Сорок шагов.
«Да и дети достаточно взрослые. Если скажем, что им уже по восемнадцать, их вполне могут принять на работу в урановые рудники. Я, в их возрасте, об этом мог только мечтать…»
Тридцать шагов.
«Кончай ныть! Кто мужчина в доме? Если что-то не нравится – маслицем дорожка…!»
Двадцать шагов.
«Деньги на такси, так и быть, дам…»
Десять шагов.
«…………………………………………»
Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре….
Он замер.
Выудил из оперативной памяти разработанную таблицу вариантов и просчитал возможные последствия каждого из них. Ни один из них не сулил 100% успешного исхода событий. Он включил программу «Покорность судьбе» и открыл дверь подъезда.
Лифт в доме уже давно не работал, так что сорок семь этажей пришлось преодолевать по лестнице. Обонятельные сенсоры фиксировали запах сырости и старого машинного масла. Некоторые площадки были засыпаны тонким слоем вездесущего снега, пробивавшегося сквозь разбитые окна.
На тридцатом этаже он наткнулся на неподвижное тело сидящего у стены робота, еще более старой модели. Лишь едва заметный блеск в глазах выдавал еще теплившуюся в нём жизнь. PR-44 прошел мимо, стараясь не обращать внимания на этого бедолагу. Наконец он достиг своей квартиры. Найти её можно было лишь по памяти, в этом доме отсутствовала нумерация дверей.
Он постучал.
За дверью послышались быстрые шаги, а уже спустя секунду она со скрипом отворилась вовнутрь.
- Мама, он пришел! – закричал открывший дверь младший сын, с какой-то безликой эмоциональной окраской в голосе. PR-44 решил про себя, что это была осторожная радость.
Он молча шагнул через порог, снял сумку и стал медленно отряхиваться.
- Сколько раз тебе говорить, стряхивай снег в подъезде! Мне все это убирать!
Его жена стояла в дверном проеме кухни. На это он и рассчитывал – совершить один мелкий проступок, чтобы оттянуть время до раскрытия более крупного.
- Прости, совсем забыл… - сказал он и осекся. Его голос звучал чересчур подавлено. Может, она не заметила.
- Что-то случилось?
Заметила. Он включил программу «Ложь во благо».
- Ничего. Просто устал.
Такой ответ её не удовлетворил.
- Прайм, говори в чем дело.
Она всегда называла его по имени модели, когда сердилась. У роботов-женщин очень продвинутый эмоциональный модуль. Он вновь включил программу «Покорность судьбе» и обратился к лежащей в оперативке таблице вариантов ответа. Однако, очень быстро он обнаружил, что за время подъема по лестнице все опции успели удалиться из памяти! Его ядро впало в панику. Все, что он смог из себя выдавить:
- З… зарплата…
Его жена медленно приближалась к нему.
- И что с зарплатой?
- З… з… зарплата…. Error.
- Прекрати выдавать этот стариковский сленг, сколько раз повторять. Если ты мне сейчас же внятно не скажешь в чем дело, я включу программу «Гнев».
Её глаза испепеляющее сверлили PR-44, Он собрался с мыслями:
- Зарплата… зарплата… сбой?
- Инициализирую программу «Гнев».
- Не надо. Зарплату… урезали. Укоротили. Уменьшили. Мне жаль.
В доме воцарилась тишина. Каждый медленно переваривал только что услышанную информацию. Молчание длилось всего несколько секунд, что по меркам роботов почти вечность. Наконец его жена заговорила:
- Сколько у тебя осталось наличных?
PR-44 молча протянул ей свои 23 кредита. Она совершенно спокойно приняла из его рук деньги, после чего прокричала:
- Дети! Мы уходим!
Она старалась не смотреть на мужа. Тот, в свою очередь, бездвижно уставился в стену напротив. Он продолжал так стоять, когда из комнаты выбежали их низкорослые дети, недоумевающие с чего бы это им пристало уходить. И он стоял, когда его жена, подхватив на плечо кирзовую сумку со скудными покупками, открыла дверь, пропуская ребятишек вперед. И даже когда она в последний раз бросила на него все тот же пылающий взгляд и с грохотом захлопнула за собой дверь, он продолжал свою странную медитацию. Лишь спустя несколько минут в его голове словно что-то щелкнуло (а быть может и впрямь переключился некий тумблер), и PR-44 тоже вышел из квартиры, после чего стал спускаться по лестнице. Поначалу могло показаться, что он решил догнать свою семью. Однако, его шествие закончилось на тридцатом этаже.
Прижавшийся к стене робот был на том же месте. Наш герой, неожиданно для себя самого, присел рядом с ним.
- Не возражаете?
Несколько секунд старый робот молчал.
- Нет, - ответил он скрежещущим голосом. Похоже, его динамик давно пришел в негодное состояние.
- Как вас зовут?
- OR-32156.
- Оригинальная серия? Я думал, ни одного из них уже нет в живых.
- Так и есть, кхе. Разве я похож на живого?
Они снова замолчали, уставившись в стену. Из пустого оконного проема на верхней лестничной площадке до них долетали редкие снежинки. Так они сидели около часа. Постепенно глаза PR-44 тускнели, пока не превратились в еле заметные уголечки, такие же, как и у его собеседника. Он обдумывал события сегодняшнего дня. Выдача боссом зарплаты, покупка в магазине запчастей, дорога домой, разговор с женой…. Через все эти события тонкой нитью проходило одно слово: покорность. Основная программа, вложенная в него с самого рождения и сопровождающая всю его жизнь. Когда он сам принимал решение? И знает ли он вообще, как это делается? Еще не поздно сходить на работу и заявить начальству, что если он не получит причитающиеся ему деньги, то сообщит полиции о присвоении казенных сумм из бюджета предприятия. Еще можно догнать жену, которая сейчас где-то на середине пути к ближайшему дешевому мотелю, отобрать у неё детей и мешок с покупками. И можно заявить ей, что, в общем-то, никогда её не любил, а женился на ней лишь потому, что когда-то её детали так обворожительно блестели на солнечном свету. Можно пригласить этого OR к себе домой, достать из шкафа полбутылки праздничной солярки и хорошенько промыть свои процессоры….
Но он не стал делать ничего из этого. За долгие годы следования программе «покорность» он разучился делать вообще что-либо, кроме выполнения простых логических операций.
За окном постепенно стемнело. Далеко внизу, на уровне первых этажей, зажглись уличные фонари. Со всех сторон раздавались приглушенные радостные крики, шум праздничных мелодий из телевизора, звуки открывающихся бутылок. А на тридцатом этаже последнего дома одной из окраин города Z-01, в кромешной тьме безмолвно светились четыре маленьких огонька.