[Snerrir]

После долгого перерыва решил переписать начисто. Это неправильная тактика, но уж больно много времени прошло с тех пор, когда я это в прошлый раз писал. Если создание новой темы - лишнее, могу продолжить в старой, хотя мне кажется что тогда будет менее удобно.

Скрытый текст - spoiler:

Солнце Каннеша

О, Сарэннгар! Место это исполнено святости. Ты берёшь на рынке кувшин вина и слышишь от продавца, что колючие аскеты сильнее звёздных мистиков. Торговка маслом точно знает - шестая душа важнее пятой. Банщицы за работой рассуждают о чистоте Спирали, а водоноша, сгибаясь под тяжестью коромысла, поёт о каре богов, что насылают на грешников шкуры, рога и копыта…

А вот оливки и прочая снедь там и впрямь хороши.

- Госпожа Тармавирне, странница Озёрного края

---

Четверо и один шли по ночным улицам города, древнего, славного, огромного. Река делила его на части и стороны, белые башни и ступенчатые пирамиды возвышались на вершинах его холмов, стены окружали его кварталы и общины.

Четверо и один должны были быть пятью, пальцами одной ладони, кулаком правосудия, но смотрели друг на друга как враги. Сарэннгар, жемчужина севера, успел стать расколотым городом.

Они снарядились в обход по-разному, эти люди, стражники. Четверо надели кожаные нагрудники и короткие накидки поверх плотных, выкрашенных вайдой туник из хлопка. В руках у них были копья с бронзовыми наконечниками, в ножнах на поясах - короткие мечи из того же сплава. Белый плащ пятого ниспадал почти до самой земли, а тяжёлый доспех блестел в свете переносного фонаря, позвякивал при ходьбе.

- Слышите, как вырядился? - сказал легче вооружённый стражник, - Гремит, словно княжья кухня.

- Завидуешь, зареченец? - усмехнулись в ответ, так как бронза, сплав войны и власти, год от года становилась лишь ценней и дороже.

- Да нет, мне просто интересно, как ты в таком за ворьём гоняться будешь. Или за оборотнями. У нас вот тут, в Заречье, знают, что мутанты - твари чуткие и быстрые. А у вас в Верхнем городе, что, как-то иначе считать изволят?

- Ашваран, отстань от него! - прикрикнул старшина отряда.

- Но вождь, мне и вправду интересно…

- Ашваран. Молчи.

В недоброй тишине прошли два квартала, прежде чем свирепым порывом налетел ветер, захлопал ткаными навесами мастерских и торговых лавок, зашелестел флажками святилищ, завыл в переулках словно тварь с отравленных земель.

- Гиблая погода, - поправил капюшон старшина.

Ветер дул с дальнего юга, холодного, искалеченного великой войной. Пролетая над развалинами городов из бетона и стекла, ветер вбирал яд - злые частицы, злое излучение, злую магию. От них люди болели. И изменялись.

Начался ещё и дождь, мелкий и колючий, обжигающий не одним лишь зимним холодом, опасно под таким ходить без защитной одежды и заклинаний. Улицы ночного города были почти пусты не только из-за позднего времени и введённого после недавних бунтов комендантского часа, по домам людей держал и иной страх.

- Гиблая погода. Пусть уйдёт, - старшина поцеловал висевший на шее амулет, пластинку зелёного нефрита с вырезанными по священному камню древними значками.

- Да расточится она. Да изойдёт она из Ламана, - вроде и поддержал старшину стражник в металлическом доспехе, но такими словами, которые явно не понравились прочим.

- На этой стороне реки имя города всё ещё Сарэннгар, лысач, - сказал Ашваран.

- Я ламанни, и только, зареченец, - отозвался "лысач", его гладко, ради веры выбритая голова блестела от мороси.

- Ламанни, значит. Ясно. Слушай, ламанни, ты бы хоть шлем надел, раз без брони в ночи не можешь. Смотреть на тебя страшно. Не боишься, что от дождя шерсть на башке прорежется? Или и вовсе - рога вырастут?

- Боги хранят праведных, - ламанни похлопал ладонью напротив сердца, где в бронзу его кирасы была вплавлена круглая, рельефная печать из закалённого волшбой стекла. Считалось, что такие защищают последователей культа Мириад от мутаций.

- Одного из ваших недавно перекинуло, - заметил Ашваран.

Этот удар достиг цели. Ламанни сплюнул и заговорил, явно чаще и горячее, чем ему самому того хотелось:

- Он был слаб! Никакой он не наш. Слышал я, он подделал богов и родословие, чтобы его пустили в Верхний город. Мутация - достойная награда за такое. Мириады видят далеко и бьют наверняка. Но да простят меня они, я оборотня понимаю. Где еще теперь, кроме самой Чистой земли, живётся лучше, чем в Верхнем городе Ламана? Неудивительно что к нам бегут.

Ламанни осмотрелся по сторонам и выражение его лица лучше слов досказало: "Особенно отсюда". Этот удар тоже достиг цели.

- Пусть заткнутся они оба, - вновь поцеловал амулет старшина.

---

Он стоял в переулке и следил за ссорящимися стражниками. Следил осторожно, прячась так, чтобы свет от их фонаря не отразился в глазах. Он знал, что тогда глаза зажгутся красным и его, скорее всего, заметят. Это частая ошибка недавних оборотней - забывать о том, что глаза тоже меняются. Он и сам поймал на таком нескольких мутантов, в прошлой своей жизни.

Стражники, наконец, ушли, вместе со своей враждой. Тот, кто прятался в переулке, выждал ещё немного для верности и продолжил свой путь. Он шёл, выбирая, где безлюдней и темней. Он знал, куда идёт в том хаосе кривых улочек, дворов, заборов и тупиков, что был Заречьем.

Эту часть города освещали плохо, но он теперь хорошо видел в ночи. Иногда попадались вмурованные в стены домов диски из волшебного стекла, призванные отгонять доброй магией злую и тускло светившиеся такими ночами как эта. Печати Мириад здесь могли, или хотели, позволить себе немногие, куда чаще люди обходились средствами дешевле и древней - лампадами и курильницами, заполненными трижды, или четырежды освящённым маслом. Или и вовсе - надеждами и молитвами.

Как он успел уже убедиться, вся эта защита, что новой веры, что старой, на деле от мутаций спасала слабо.

В низко нависших тучах полыхнуло красным, загремело чуждо, металлически звонко. По всему городу заржали и забились лошади, заранее тщательно привязанные из-за колдовской погоды. Завыли бы и собаки, но почти всех их перебили во время прошлой оборотнической паники.

---

Фонарь, сфера матового стекла, заполненная клубящимся светом, мерцал в такт раскатам грома. Потом засвистел всё ускоряющимся свистом и лопнул, плюнув осколками.

- Тьмать!

- Ашваран, не ругайся при… - старшина покосился на едва видимого теперь в ночи человека из Верхнего города, - вообще не ругайся.

- Клятые колдуны и их игрушки, - продолжал шипеть зареченец, счищая стеклянную крошку с одежды. Это была его очередь нести фонарь, и он едва успел прикрыть лицо.

- Ты плохо за ним следил, - сказал ламанни, его вера тесно переплетала магию и святость, - Растратил зря милость богов.

Ашваран наступил носком сапога на крупный, ещё искрящий обломок, растёр.

- Мы тут как-то тысячу лет без этих милостей прожили, лысач. И ещё столько же прекрасно бы обошлись.

- Что ты невежа я и без того знал.

- Вы, оба, - встал между ними старшина, - не забыли вообще, зачем мы здесь?

- О нет, вождь, я-то не забыл. Махарик, зажги уже нормальный свет, нам ещё до утра тут ходить.

Тот, кого назвали Махариком кивнул и снял с пояса лампу, хорошего стекла, усиленную зеркалами, но простую, на масле. Подкрутил фитиль, чиркнул спичкой по коробку военного образца, затеплил. И лишь потом спохватился и вопросительно посмотрел на старшину. Тот лишь рукой махнул.

---

Ещё одна частая ошибка оборотней - терять голову от голода. Мутация истощает, ослабленный разум не в силах противостоять желаниям, и оборотень творит глупое и злое, пытаясь добраться до пищи.

Он смотрел на портовые склады. Он знал, что сегодня охраняют их плохо, и что там много еды - копчёных окороков и колбас, сушёной рыбы, солёных сыров в кадках, еды. Еды! Но он не будет повторять ошибок прочих, сейчас он повернётся прочь и продолжит свой путь. Да, именно это он сейчас и сделает.

Следующая алая вспышка в небе высветила его уже перелезающим через складской забор.

---

Стражники прошли улицей Малых богов Великой реки, обогнули их пирамиду и вышли на её берег. Причалы, рынки и харчевни Заречья, когда-то не спавшие самыми безлунными ночами, были тихи и пусты. А на другой стороне, за полосой чёрной воды в кругах от дождя, отражаясь в ней, горел огнями Верхний город с его дворцами и храмами, стадионом, лестницами и колоннадами. И над всем этим - Клык Ламана, башня довоенной эпохи, раненая временем, но всё ещё самая высокая в княжестве. Не любивший обычно всё Верхнее и колдовское Ашваран смотрел на неё с уважением.

Очередная плохая молния и сразу несколько разноцветных, волшебных огоньков Верхнего города погасли, и больше не зажглись.

- Как-то печально всё сегодня с милостями Мириад, а, лысач?

- Почему я должен терпеть выходки этого варвара? - повернулся ламанни к старшине.

- Ашваран одного со мной клана. А ты нет. Он сегодня дурак. Ты пришёл на место нашего товарища, который погиб, когда мы отгоняли бунтовщиков от ворот Верхнего города.

- Я прошу прощения. Я буду милостив к его злобе сегодня.

- Тьмать и мрак-отец, запихни свои милости…

- Ашваран!

- Э, вы это видите? - прервал возрождённую ссору Махарик, - Там, со стороны складов Кувшинной братии?

В очередной вспышке и прочие разглядели бегущего к ним человека, оскальзывающегося на мокрой мостовой.

- Стража города! Назови себя!

- Беда! Беда! Оборотень! Беда!

Подбежавший увидел белый плащ человека из Верхнего города и замолчал. Старшина поспешил успокоить - это всего лишь новый страж Заречья. Нет, он тут не по княжьему делу. И не по храмовому. Говоришь, оборотень на складе засел, припасы жрёт? Прочая охрана по домам из-за дождя и охоты за мечами сидит, значит?

- Ясно, работаем привычно, - кивнул Ашваран, - Я и Мах загоняем, вождь и Саг прикрывают, Ренги, ты… а, тьмать! Вот что, лысач, иди позади, смотри и учись, поможешь, если что.

- Теперь он ещё и верховодит, Мириады нас сохрани.

- Пусть придёт ко мне терпение! - схватился за амулет старшина, - Ашваран ловец, это его работа. Ты знал об этом. Не устраивает что - сдай копьё прямо сейчас.

Ламанни сплюнул, но копьё не отдал.

Кувшинный брат торопясь, ошибаясь в ключах, отпёр ворота и стражники зашли на склад. Внутри под высокой, балочной крышей тянулись ряды стеллажей и полок. Наследие изобильных для княжества времён, нынче заполненное от силы наполовину. Места для оборотня спрятаться и затаиться тут хватало… если бы он вообще собирался это делать. Мутанта они услышали уже от входа, он ворчал, рычал и ворочал. Похоже, настолько уже обратился, что утратил всякий страх.

К досаде Ашварана, которой следовало бы быть радостью, внутри ламанни не спорил и, даже, почти не гремел доспехами. Стражники крались среди мешков и бочонков, ящиков и больших, и давших название этом торговому братству кувшинов-пифосов. Над ними мигали и гудели не в ритм колдовские фонари - по зареченским меркам Кувшинная братия считалось богатой. Некоторые лампы уже выбило и, местами, под балками воцарилась густая на фоне света тьма.

Когда Ашваран решил, что все на местах, то подал знак и Махарик плюнул в оборотня из духовой трубки стрелкой, смазанной сонным ядом. Попал, он был опытный. Мутант дёрнулся, пытаясь сцарапать угодившую под лопатку стрелку, завертел башкой. Повезёт - помечется немного и упадёт, уснёт, легко повязать можно будет.

Не повезло, оборотень навострил уши, уставился прямо туда, где засел стрелок. Не повезло ещё раз - мутант оскалил белые, недавно отросшие клыки, оказался буйным, атаковал. Ашваран выскочил в проход между стеллажами, перехватил копьё древком вперёд, тычком отбросил искажённого обратно. С другой стороны путь к бегству уже отрезали старшина с помощником. Вместе, они начали теснить оборотня к стене. Тот неуклюже отмахивался когтистыми лапищами, щёлкал зубами, топорщил серую шерсть сквозь прорехи в одежде, но отступал.

А затем не повело вновь. Может быть, один из тычков оказался особо болезненным, а может просто наступила предпоследняя, самая свирепая фаза мутации, но оборотень обрёл новую силу. Одно копье он выхватил и сломал, вцепился в следующее…

- Лысач, что встал?! Помогай!

Ламанни подбежал и помог. Боевой стороной копья, под рёбра. Навалился, дожав до хруста и падения, выдернул.

- Ты… ты чего наделал?

Мутант корчился на досках пола, хрипел. Не жилец.

- Лысач, ты спятил?

- Когда в порочном мире праведное зовут безумным - стань сумасшедшим, - сказал ламанни, вытирая платочком кровь с наконечника.

- Да откуда же ты такой болезный на наши головы свалился? Вождь, эй вождь, откуда?

Старшина не ответил. Он шептал Краткое Напутствие Посещающим Богов и просил их, чтобы сонный яд подействовал быстрее и облегчил умирающему путь на ту сторону.

- Тьмать. Лысач, ты понимаешь хоть, что если у этого вот найдутся свойственники, то тебе, да и всем нам, золотом придётся платить за эти твои художества? А может и бронзой.

- Если у "этого вот" и впрямь есть родня или друзья, то я лишь выполнил их долг за них. Их человек давно уже умер, а это, - ламанни указал копьём на затихшего, наконец, мутанта, - всего лишь пустая оболочка, искажённая грехом и скверной Ядоземья.

- Мрак с ней, со скверной. Лысач, если у кого из твоих, или у тебя самого, мех из ушей полезет, а я вместо того, что ловить - прикончу, ты меня, что, тоже похвалишь?

- Не понадобится никого хвалить, зареченец. Я просто сам исполню всё необходимое, - ламанни бросил окровавленный платок рядом с трупом.

- Я тебя услышал, - помолчав, сказал Ашваран.

От входа донеслись шаги. Четвёртое невезение за эту ловлю - священное число - Кувшинный страшился за добро братии больше, чем боялся оборотней. Он опознал в убитом одного из работников братства, недавно переставшего появляться на людях. Конечно же он не стал ничего требовать сейчас, под одной крышей со стражником с красным копьём, но уже понятно было, что скоро на стражничий двор придут иск, вражда и вопли.

- Сагахан, останешься здесь, - старшина перестал молиться и убрал амулет за пазуху, - Говори от моего имени, запиши всё и оформи. А вы - вон отсюда под дождь, обход ещё не окончен.

---

Он сидел на балке, в тени, и наблюдал как внизу, чуть поодаль, Кувшинный брат доказывает, настаивает, жалуется. А ещё оттуда тянуло смоченной кровью шерстью. И едой. Он едва удерживался от того, чтобы не вцепиться зубами в шматок колбасы, что держал в руке, и грызть, и есть, и грызть. Он боялся, что будет рычать и чавкать и что его услышат. Колбасу он успел стянуть со склада до того, как его прогнал наверх другой оборотень - более крупный, мохнатый, зверелый и, теперь, мёртвый.

Внизу спорили и сомневались. Кувшинному брату казалось, что вблизи искажённый выглядит не так, как он ожидал. Стражник убеждал не усложнять дело - два разных оборотня на одном складе, да в одну ночь? Многовато, даже для нынешних тёмных времён.

Когда ушли договариваться за стол складского смотрителя, с бумагой для записи, стульями и вином, оборотень наверху решил пробраться к боковому окошку на крыше. С каждым шагом балка скрипела. Болели ноги и ломило спину, напоминая, что следующая фаза мутации всё ближе.

Прежде чем он открыл ставни и выбрался на мокрую от дождя черепичную крышу он успел ещё увидеть, как стражник и Кувшинный брат пожали друг другу руки.

Саг всегда умел ладить с людьми.

---

- Тьмать.

- Ашваран, если не перестанешь сквернословить - опять будешь рот солью полоскать. Это я тебе обещаю.

Зареченец не ответил. Он вообще не говорил ничего кроме ругани себе под нос с тех пор, как они покинули Кувшинное подворье.

- Я считаю, нам надо проверить улицы дальше от реки, - ламанни, напротив, после склада стал заметен и властен, даже его бронза, казалось, сверкала ярче в свете молний и фонарей.

- Вот, значит, как? - сказал старшина, но спорить не стал.

---

Злая магия в небе, нарастающая боль и страх заставляли его торопиться, спотыкаться и горбиться. Он хромал по улицам Заречья, боясь того, что скоро перестанет их узнавать, и от этого ужаса он позабыл про другие опасности, которыми теперь грозила эта часть города.

- Эй, ты! Потерялся?

Из-за угла впереди вышел человек с дубинкой в руке, встал посреди улицы. Не стражник. Позади тоже уже шлёпали сапогами по лужам люди, трое, не меньше.

- Ты с какой стороны реки? Что молчишь? Ну-ка доскажи: "Плачет нынча Атонель…"

Он не знал, что именно надо досказать. Он не помнил, чтобы это был один из местных клановых девизов, да и не похоже было это на клановый девиз. Это клич бунтовщиков? Почему вообще город восстал на этот раз? Опять продули команде Нгардока в мечемяч? Нет, это было в прошлом году…

- Всё молчишь. Парни, сдерите-ка плащ с этого тьматерина выкормыша, хочу в глаза ему посмотреть.

Не дожидаясь, пока с него стянут капюшон, он поддал ногой по луже, плеснув стылой, ядовитой водой в лицо главарю, проскочил под занесённой вслепую дубинкой и рванул прочь. Позади кричали и грозились, он петлял по улочкам, пытаясь выбраться к знакомому лазу в соседний квартал, не раз спасавшему его когда-то…

Впереди путь перегородила стена недавно перестроенного дома, обратившая переулок в тупик. Он слишком давно не был в Заречье.

Ослабленный мутацией и страхом разум пошатнулся. Беглец заметался, дёрнул дверь дома - заперто, и крепко. Он подпрыгнул, пытаясь уцепиться за свес крыши, подтянуться наверх. Не удержался, упал. Больно. Вскочил, вжался в стену, смотря на выход из тупика. Там уже стояли преследователи. У них были палки и огонь.

- Мрак и тьма! Глаза светятся!

- Оборотень!

- Что будем делать, стражу звать?

- В пекло стражу, сами управимся.

Главарь выступил вперёд, сжимая дубинку. Оборотень оскалился - так, ведь, ведут себя оборотни? Судя по лицам преследователей, получилось скорее мерзко, чем страшно. Часть его зубов уже выпала, новые, хищные, отрасти ещё не успели.

- Ну-ну, зверелый ты наш, - усмехнулся главарь, - Ты не бойся, больно не будет.

У ловцов тоже есть свои ошибки. Из них глупость - худшая. Нельзя кичиться удалью перед товарищами. Нельзя недооценивать добычу. Нельзя играть с добычей.

- Прочь! - рявкнул оборотень. Он уже давно не говорил и не узнал свой голос.

Подходивший сбился с шага, но мстительность быстро одолела осторожность. Он опять занёс дубинку. Медленный. Мутант увернулся, выхватил из-под плаща прямой, бронзовый меч и вогнал в шею горе-ловцу.

Оборотень стряхнул капли с лезвия, посмотрел, исподлобья, на "ловцов", и зарычал. Получилось тоже так себе - голосовые связки недостаточно ещё изменились, но сработало на этот раз куда лучше.

Когда шум бегства утих, оборотень посмотреть на труп у ног и облизнулся. Ему всё ещё хотелось есть. А тут мясо, свежее. Нет, это нельзя. Почему нельзя? Нельзя!

Страх вернулся, страх потерять остатки человечности. Кое-как загнав меч обратно в ножны, мутант тоже сбежал прочь.

---

- Я говорю - нам надо проверить вон там, - человек из Верхнего города указал вверх по склону холма, где дома лепились один на другой ярусами, часть Заречья, куда неместная стража редко отваживалась заходить.

- Нет там никаких оборотней, - заговорил, наконец, Ашваран, - Проверяли недавно.

- Даже если так, в чём я тебе не верю, зареченец, мы ведь не только от этой напасти храним город, так ведь? Тебе же хотелось увидеть, как я гоняю преступных в это броне?

Вместо ответа Ашваран посмотрел на старшину. Тот покачал головой.

Не успели они углубиться в этот квартал, как навстречу им выбежали люди с палками в руках, осознали, что нарвались на стражу и бросились наутёк.

- За ними!

Погоня не продлилась долго, но не в пользу стражи. Здешние хорошо знали улицы и перед ними открывались двери, зареченские стражники не слишком усердствовали, а ламанни, всё же, бегал в почти полной броне медленнее, чем ему самому того хотелось.

Ашваран повеселел, но радости этой тоже хватило ненадолго, лишь пока зоркий Махарик не углядел в одном из тупиков что-то плохое. Ламанни тотчас же угромыхал туда, проверять.

- Дурак, - процедил Ашваран.

- А ты говорил, оборотней тут нет, - сказал человек из Верхнего города, поворошив мертвеца усиленным металлом носком сапога.

Зареченец подошёл, осмотрел.

- И говорю, что нет. Убийство клинком, а не когтями или клыками.

- Не все эти твари убивают клыками и когтями. Некоторые теряют разум медленнее, чем человеческий облик и вот эти-то…

- Лысач, не учи ловца ловить оборотней.

- Ловца? Тебя-то?! - внезапно освирепел ламанни, - Те не ловец, ты кривое копьё и погнутый меч ты! Воистину ты не на что не годен, но вот я - ловец. Я охотник, я пришёл сюда поймать свою добычу, и клянусь Мириадами, в это ты мне сегодня поможешь.

- Ты мне не указ, ламанни.

- Довольно с меня учтивости и тайн! Инле из рода Ольта, ты поможешь мне поймать эту тварь, потому как эта тварь - твой брат. Я пришёл сюда ловить Ольта Кёля.

- На это стороне моё имя - Ашваран Шор, а как меня зовут на той, мне больше не важно. Кёль мне не брат.

- Я не вернусь в Верхний город без его головы. Или твоей, Инле. Что ты мне на это скажешь?

- Что скажу, что я скажу… Плачет нынче Атонель, лбом бьёт об алтарь - гордость предков позабыв, город продал за фонарь.

Эта присказка успела погубить многих, у ворот Верхнего города, на террасе Висельников и на ночных путях. Ламанни улыбнулся.

- Так я и знал. Инле из рода Ольта, ты себя словом убил. Схватить изменника!

За его спиной Махарик перехватил копьё и врезал древком по бритому затылку. Оглушённый, человек из Верхнего города упал на колени. Ашваран выхватил из ножен прямой, бронзовый меч и вогнал ему в шею.

- Тьмать, - сказал старшина.

- Говорил я ему: надел доспех - надень и шлем, - пожал плечами Ашваран, вытирая меч о белый плащ.

- Хороший удар, Аш, - хохотнул Махарик, положив копьё на плечо, - Я ещё как первого жмура увидел сразу вспомнил как ты Ханнока с клинком натаскивал. У братца твоего и теперь похожая рука.

- Он мне не брат, - с нажимом повторил Ашваран, - И имя ему - Кёль.

- Кёль так Кёль, - не стал спорить стражник.

- Тихо вы, оба! - шикнул на них старшина, - За поворотом телега, грузим убитых на неё. Ашваран - сам будешь её толкать. Возвращаемся на подворье.